– Первым делом вы станете претендовать на то, что вы здесь потому, что муж или жена этого захотели, иди дядя Генри, или босс, или потому, что прочитали в журнале, что это будет полезно для вашей астмы. Это мышление жоп. Если вы остаетесь, то я хочу, чтобы вы поняли, что вы здесь потому, что решили быть здесь.
– Сейчас, здесь, я хочу, чтобы вы выбрали – остаться или уйти. Если вы выберете остаться, вам придется чувствовать себя оскорбленными, взволнованными, уставшими, – но вы это получите. Но оставайтесь только потому, что вы решили остаться, а не потому, что кто-то сказал или психиатр порекомендовал. Если не так – уходите. Вы поняли? Я хочу, чтобы все вы… Давай, Джек. Возьми микрофон.
Джек – крупный волосатый мужик в цветном пиджаке. Голос у него такой же громкий, как и у тренера.
– Я здесь потому, что несколько людей, которых я уважаю, порекомендовали мне. Один из них психотерапевт. Что в этом плохого?
– Ничего плохого. Хочешь ли ты сейчас остаться на тренинге?
– Честно говоря, после того, что я услышал, я бы не остался. Но, как бы глупо это ни звучало, раз они рекомендовали…
– ТЫ ЖОПА, Джек. Этот тип мышления перекладывает ответственность на твоих друзей. Мы хотим, чтобы ТЫ отвечал за свою жизнь.
– Я отвечаю.
– ТОГДА ПЕРЕСТАНЬ ПОЗВОЛЯТЬ ДРУЗЬЯМ В НЕЕ ВМЕШИВАТЬСЯ! Выбираешь ли ты, здесь и сейчас, остаться в зале и пройти тренинг?
– Да, я уже сказал…
– И ты выбираешь остаться, потому что ТЫ… ВЫБИРАЕШЬ… ОСТАТЬСЯ. Ты понял, Джек? Не потому, что Дик, Том или Гарри порекомендовали тебе остаться, а потому, что ТЫ ВЫБРАЛ остаться. Ты понял?
– Да, я понял. Хорошо… Я остаюсь потому, что я решил остаться.
– Хорошо. Спасибо.
(Слабые неуверенные аплодисменты.)
– Эй, жопы, меньше половины из вас поприветствовали Джека. Я хочу видеть, как КАЖДЫЙ поприветствует его. Можно или аплодировать, или бросать деньги на сцену. Или то, или другое. Поняли? Давайте послушаем.
(Громкие аплодисменты, денег нет.)
– Хорошо. Вы учитесь. Джек решил остаться. Велика важность. Мне насрать, уйдет он или останется. Мне насрать, уйдет или останется любой из вас. Двадцать тысяч человек стоят на очереди. Ваша жизнь поставлена на карту, а не моя. Моя жизнь будет работать, пойди вы хоть на тренинг, хоть на порнографический фильм.
– Это ваше дело. Это ваше дело – решить остаться, решить трансформировать свою жизнь. Только вы это можете сделать. Я не собираюсь это делать за вас. Все, что я могу сделать, – это сыграть тренера. Кстати, вы достаточно хороши такими, какие вы есть, вы просто этого еще не понимаете. Но мы, во всяком случае, знаем, что вам не удалось изменить свою жизнь тем способом, каким вы пробовали, и потому ваша жизнь не работает.
– Все, что вы можете сделать, – это выбрать тренинг, остаться в зале, следовать инструкциям и взять, что получите. Или вы можете уйти. Сейчас. Деньги возвратим. Это ваш выбор, ваша жизнь, а не моя…
Тренер делает паузу и оглядывает зал.
Поднимаются две руки.
– Том, – говорит тренер, – встань. Возьми микрофон.
Том, молодой бородатый человек в очках и с четками в руках, говорит важным голосом: – Мне говорили, что ЭСТ – это программа просветления типа Дзэна, а я слышу в течение часа, как чрезвычайно неуравновешенный человек – т. е. ты – делает кучу глупых обобщений, которые, может быть, и можно применить к некоторым людям, но явно не ко всем. Я не понимаю, что происходит.
– Отлично, Том. Ты сделал больший прогресс, чем кто бы то ни было в этом зале. Если вы, жопы, думаете, что понимаете, что происходит, вы выражаете свою жопную сущность во всей полноте. А ты, Том, пришел на этот тренинг с прекрасной теорией о том, что такое ЭСТ, – т. е., что это программа просветления типа Дзэна, – и решил не обращать внимания ни на что, что не подходит под твою прекрасную теорию.
– Много ли ты получишь, если будешь жить таким образом?
– Может быть, я ошибаюсь в том, что такое ЭСТ, – говорит Том, нахмурившись, – но ты все равно не прав, когда говоришь, что ничья жизнь не работает. Я могу отличить ложные обобщения, и они мне не нравятся.
– Отлично! Я понял. Я изменю свои ложные обобщения. Все ученики, кроме тебя, – жопы, потому что они живут в системах верований, которые не дают их жизни работать. Ты исключение. У тебя прекрасная система верований, и мы согласны называть тебя «прекрасной жопой».
Том секунду ошеломленно молчит.
– Ты можешь называть меня как хочешь. То, что ты меня оскорбляешь, – просто симптом твоей неуравновешенности.
– Я понял, Том, – говорит тренер, подходя к краю платформы, – ты веришь, что я неуравновешенный человек, потому что я называю жоп жопами, правильно? Том, Это еще одна твоя теория. Часть твоей системы верований. Твой ум говорит тебе: «Уравновешенные люди не называют других людей жопами». Это твое верование. Отлично! Я понял. Можешь сесть, зная, что я знаю, что ты веришь, что я неуравновешен. А я останусь стоять здесь, потому что ваша жизнь не работает. Хорошо?
Том, сердясь, но важно и размеренно:
– Что хорошего в том, чтобы долдонить, что наша жизнь не работает? Я думал, что ЭСТ создает благоприятную среду, в которой люди могут говорить о себе, а ты пришибаешь всех, кто открывает рот.
– Среда здесь благоприятная, – говорит тренер, спускаясь со сцены и останавливаясь напротив Тома. – Нет ничего плохого в том, чтобы быть жопой. Некоторые из моих друзей – жопы. Все мои лучшие друзья – жопы. И я не пришибаю людей. Я только выношу суждение. А если эти суждения заставляют вас чувствовать пришибленность, то это ваш вклад, а не мой.
– Мне кажется, что учитель Дзэна не стал бы называть своих учеников жопами.
– Я не думаю, Том. Я слышал про очень свирепых учителей Дзэна. Многие из них много вопят, когда не бьют своих монахов по головам. Но если ты хочешь учителя Дзэна – найди учителя Дзэна. Если хочешь ЭСТ – бери ЭСТ. Причина, из-за которой я вам говорю, жопы, что ваша жизнь не работает, проста – ВАША ЖИЗНЬ НЕ РАБОТАЕТ! Если бы она работала, вы бы не были здесь.
Я долдоню это потому, что вы тащите с собой целую кучу верований, чтобы убедить себя, что ваша жизнь работает, что вы правы. Пока до вас не дойдет, что вы застряли, – вы будете прятаться в своей лжи, той лжи, которая и не дает вашей жизни работать.
– Но нельзя изменить людей лекциями.
– Правильно! Я это понимаю. Поэтому я и сказал вам, что не надо верить ни одному моему слову.
– Почему же ты тогда их говоришь?
– Я их говорю потому, что Вернер установил, что когда тренер их говорит, – это работает. Том на секунду замолкает.
– Нам что, просто сидеть и слушать?
– Или стоять и слушать. Как угодно. Работает и сидя, и стоя. Стоя, вероятно, немного лучше – стоящую жопу лучше видно, чем сидящую.
– Иисусе! Ты – высокомерный мерзавец!
– Отлично! Что-нибудь еще, Том? Том стоит несколько ошеломленный.
– Нет, – говорит он, – высокомерный мерзавец – это все.
– Спасибо, Том, – говорит тренер. (Последовавшие аплодисменты довольно жидки.)
– Эй, жопы, вы не аплодируете. Или деньги, или хлопать. Я хочу, чтобы все поблагодарили Тома.
(Громкие аплодисменты)
– Джин. Встань.
Джин, привлекательная, консервативно одетая, почтенного вида женщина лет под сорок.
– Я не понимаю, зачем нужна вся эта суета с аплодисментами. Нельзя ли без этого обойтись?
– Нет, без этого обойтись нельзя.
– Но зачем это нужно?
– Это нужно потому, что это одно из основных правил. Я хочу, чтобы КАЖДЫЙ знал, что после того, как он выскажется, мы поблагодарим его аплодисментами. Мы аплодируем не потому, что согласны с ним, как жопа с жопой, а потому, что благодарны ему за то, что он поделился с нами своим переживанием или точкой зрения. Вот и все.
– Глупо аплодировать тому, кто просто спросил, можно ли снять пиджак.
– Это нормально, Джин. Учись жить глупо, в этом весь ЭСТ. Спасибо, эй! КУДА это ты СОБРАЛАСЬ?!
– Молодая женщина поднялась с первого ряда и торопливо идет к заднему выходу. Она бледна и держит руку у рта. Ее возвращают на место.
– Меня сейчас вырвет! Меня сейчас вырвет! – говорит она.
– Возьми микрофон, Мария.
– Я хочу в туалет! Меня сейчас вырвет!
– Ассистент принесет тебе пакет. Если хочешь блевать – блюй в пакет. Подержи ей микрофон, Ричард.
– Я не знаю, как им пользоваться, – говорит Мария, вертя пакет.
– Возьми пакет в руки, – говорит тренер и в первый раз садится на один из кожаных стульев, – и поднеси к лицу.
Ты не промахнешься. Давай.
– Я не могу!
– ДАВАЙ! (Тишина.)
– Я не могу дышать, – говорит Мария приглушенным из-за пакета голосом.
– Держи ебаный пакет чуть дальше от лица.
– Я могу не попасть!
– Мне все равно, что ты за ебаный стрелок, держи пакет ближе.
– Тогда я не могу дышать!
– Слушай, – говорит тренер, откидываясь на стуле, если хочешь дышать – дыши. Если хочешь блевать – держи пакет ближе к лицу и блюй.
– Пожалуйста, пустите меня в туалет!
– Сядь. Поиграй со своим пакетом и не пытайся проверять свою меткость. Спасибо.
Мария садится под нервные аплодисменты.
– Эту девушку тошнит! – раздается крик сзади.
– ЗАТКНИСЬ! – кричит тренер в ответ, встает и подходит к краю платформы. – Если ты хочешь говорить в этом зале, ты поднимаешь руку и не говоришь до тех пор, пока я тебя не вызову и ассистент не даст тебе микрофон. Тогда ты встаешь и говоришь все, что хочешь. Поняли, жопы?
Наступает полная тишина. В заднем ряду поднимается рука.
– Все в порядке, – говорит тренер. Джон. Встань. Возьми микрофон.
Встает человек, который кричал. Это пожилой мужчина в очках, седой, со слегка заторможенным выражением лица.
– Я потрясен, – говорит он взволнованным голосом, – я не понимаю, почему ты так грубо обращаешься с людьми. Ты мог объяснить девушке, как обращаться с этим пакетом, не оскорбляя ее и не превращая каждый ее шаг в посмешище.
– Понял, Джон, – говорит тренер, садясь на свой стул, – но давай разберемся. Мария хочет поблевать. Мы дали ей пакет. Мы бесплатно проинструктировали ее. Ты чувствуешь, что должен встать и защитить оскорбленную женственность. Мария чувствует, что должна вот-вот вырвать. Мы обращаемся с вами одинаково. Тебе даем микрофон. Ей даем пакет.
– Но меня не тошнит, – говорит Джон.
– Прекрасно! Не надо пакет Джону.
– Ты мог бы быть вежливее. Ты мог бы ей помочь.
– Конечно. Это как раз та игра, в которую Мария заставляет людей играть, когда создает тошноту. «Бедная Мария! Ее тошнит! Бедная детка!» Когда кто-нибудь хочет поблевать на ЭСТе, мы говорим: «Прекрасно! Вот пакет. Развлекайся». Замечательно, что очень немногие в конце концов решают им воспользоваться. Джон неуверенно садится.
– Спасибо, Джон.
(Аплодисменты.)
– Мы забыли поблагодарить Джин, которая говорила, когда Мария собралась уходить. (Аплодисменты.)
– Теперь все в порядке. Прежде чем продолжить, я хочу напомнить, что я не хочу, чтобы вы верили хоть одному моему слову. Просто слушайте. Причина, по которой ваша жизнь не работает, – это то, что вы живете механически в своих системах верований, вместо того чтобы жить в мире актуальных переживаний.
Вы думаете, что вы глядите на реальность и делаете выводы? Нет! Вы сделали это десятки лет назад. Вы, жопы, идете со своими выводами через жизнь, как роботы. Вы конструируете реальность через свои выводы десятилетней давности. Неудивительно, что вы все утратили живость. Неудивительно, что ваша жизнь не работает.
Смотрите. Если мы посадили крысу в лабиринт с четырьмя тоннелями и всегда будем класть сыр в четвертый тоннель, крыса через некоторое время научится искать сыр в четвертом тоннеле. Хочешь сыр? Зип-зипзип в четвертый тоннель – вот и сыр. Опять хочешь сыр? Зип-зип-зип в четвертый тоннель – вот и сыр.
Через некоторое время великий Бог в белом халате кладет сыр в другой тоннель. Крыса зип-зип-зип в четвертый тоннель. Сыра нет. Крыса выбегает. Опять в четвертый тоннель. Сыра нет. Выбегает. Через некоторое время крыса перестает бегать в четвертый тоннель и поищет где-нибудь еще.
Разница между крысой и человеком проста – ЧЕЛОВЕК БУДЕТ БЕГАТЬ В ЧЕТВЕРТЫЙ ТОННЕЛЬ ВЕЧНО! ВЕЧНО!
ЧЕЛОВЕК ПОВЕРИЛ В ЧЕТВЕРТЫЙ ТОННЕЛЬ. Крысы НИ ВО что не верят, их интересует сыр. А человек начинает верить в четвертый тоннель и СЧИТАЕТ, ЧТО ПРАВИЛЬНО БЕГАТЬ В ЧЕТВЕРТЫЙ ТОННЕЛЬ, ЕСТЬ ТАМ СЫР ИЛИ НЕТ. Человеку больше нужна правота, чем сыр.
Вы все, к сожалению, люди, а не крысы, поэтому вы все ПРАВЫ. Вот почему в течение долгого времени вы не получали сыра, и ваша жизнь не работает. ВЫ верите в слишком много четвертых тоннелей.
Это прекрасно. Поэтому вы здесь. Чтобы сломать все ваши жизнеотрицающие, сыроотрицающие верования. Чтобы вы начали понимать, что вы хотите. Мы хотим помочь вам выбросить всю систему верований, совершенно вас распотрошить, чтобы вы могли заново собраться, и ваша жизнь заработала.
Но не думайте, что это будет просто. Вы были отменными жопами десятки лет, вы знаете, что ВЫ ПРАВЫ. Вся ваша жизнь базируется на принципе вашей правоты. А то, что вы страдаете, что ваша жизнь не работает, что вы не получали сыра с тех пор, как были в четвертом классе, – неважно. ВЫ ПРАВЫ. Ваши ебаные системы верований – лучшее, что может создать ум или можно купить за деньги. Это правильные системы верований, а то, что ваши жизни скомканы, – несчастный случай.
Говно! Ваши правильные, умные системы верований непосредственно связаны с тем, что вы не получаете сыра. Вы лучше будете правы, чем счастливы, и вы годами бегаете по четвертым тоннелям, чтобы доказать это.
Вы знаете, что тратите свое время в четвертых тоннелях потому, что иногда вы неожиданно получаете кусочек сыра. Вы вдруг чувствуете свободу, радость, живость, настолько отличные от вашего обычного состояния, что думаете, уж не подсыпали ли вам ЛСД в утренний кофе. «Ух ты! – говорите вы себе. – Это грандиозно. Это надо сохранить». И тут – БАХ! – это исчезает. Чем больше вы стараетесь вернуть это, тем хуже себя чувствуете.
ВЫ – ЖОПЫ. ВЫ НИКОГДА не сможете найти этого в том же самом месте. Великий Бог жизни в белом халате всегда перемещает сыр. Вы никогда не будете счастливы, пытаясь быть счастливыми, потому что ваши попытки полностью определяются вашей верой в то, что вы знаете, где находится сыр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32