Но не таковы были эти американцы. Чейз и Эшли хотели переночевать прямо на дне каньона и, хотя уже давно стемнело, они не оставили этого намерения. Так что мы сразу въехали на территорию парка (у ворот уже никого не было, так что входной платы нам удалось благополучно избежать). Покатавшись минут двадцать по пустынной дорожке, окруженной деревьями и припаркованными машинами, мы выехали на смотровую площадку, с которой можно было увидеть весь каньон (конечно, в светлое время суток). Взяв кое-какие вещи, в том числе палатку и спальные мешки, мы отправились искать спуск в каньон. Какая-то тропинка вела прямо вниз — казалось, прямо на дно каньона. Мы спустились по ней на некоторое расстояние, но потом умудрились заблудиться. В результате оказались на какой-то каменистой и песчаной площадке с редкими деревцами, почти со всех сторон окруженной крутым спуском в каньон. Найти путь обратно мы уже не смогли, так что решили остановиться прямо здесь. Эшли и Чейз походили вокруг, о чем-то посовещались и сказали мне:
— Вон там есть хорошее место. Хоть и немного ветрено, но зато утром мы увидим, как солнце восходит над каньоном.
Романтики, черт подери! Там было не «немного ветрено»: ветер буквально обдувал это открытое со всех сторон место. Мы с трудом установили палатку, которая то и дело норовила улететь с порывами ветра. Мои попутчики еще что-то готовили поесть снаружи, но я забрался в палатку, влез в свой спальный мешок и заснул.
На утро, разумеется, те, кто додумался переночевать в таком романтичном месте, восход солнца проспали. Только я проснулся рано и решил посмотреть, что собой представляет этот каньон. Зрелище, особенно при утреннем свете, было потрясающим. Пропасть, похожая на гигантский овраг, разверзлась в десяти шагах от нашей палатки. Крутые каменистые своды, словно выточенные из камня и песка, вели куда-то глубоко вниз. Снизу поднимались гряды камней и скал, подчас довольно причудливой формы — как будто какое-то архитектурное сооружение, созданное природой. Рассвет окрасил коричневые камни и светлый песок в бурый цвет. Даже фотография не передаст того ощущения, которое испытываешь, глядя на этот каньон. В Америке творения природы поражают не меньше, чем сооружения, созданные человеком.
И главное, что поразило лично меня — то, чем это место отличается от множества других. Когда ты просыпаешься утром в лесу, то можешь услышать пение птиц, стрекотание насекомых, шелест листвы. Здесь же — тишина, абсолютно мертвая тишина. Тут нет почти ничего живого, и даже очень мало деревьев — на этой бесплодной почве жизнь почти невозможна. И, тем не менее, несмотря на эту жутковатую тишину, а, может быть, наоборот — благодаря ней, здесь чувствуешь все по-иному. Особенно ранним утром, когда туристы шумною толпою еще не пришли обследовать это место.
Вскоре проснулись мои знакомые. Выйдя из палатки, они поохали и повосторгались каньоном, мы собрали вещи, сложили палатку, и, найдя обратную дорогу к машине, отправились в путь.
Второй день был похож на первый — весь день наша машина ехала по пустынным районам. Ближе к полудню мы уже достигли Невады и поехали на север, в город Рино, где наши пути должны были разойтись.
Пустыня, которая занимает почти всю территорию штата Невада, не похожа на пустыню в привычном понимании этого слова. Это не то сплошное море песка, где на протяжении многих миль нельзя найти ничего живого. Здесь часто попадается растительность: трава у дороги — низкая, иссушенная солнцем и автомобильными выхлопными газами, и чахлые, карликовые кустарники, рассеянные по всей пустыне вплоть до линии горизонта.
Городов почти нет. Можно ехать несколько часов и не увидеть ни одного здания — только голую безлюдную пустыню. Наверно поэтому некоторые поселения, которые в других штатах не заслужили бы даже упоминания, здесь обозначены на картах. Я увидел в своем атласе, что скоро нам предстоит проехать город Уорм-Спрингс (Warm Springs). Обозначен он был маленькими буквами и черной точкой у пересечения двух дорог. На деле это может означать, что вас встретит небольшой населенный пункт с несколькими десятками или сотнями домов, церковью, рестораном, магазином или даже супермаркетом. Но то, что мы увидели, превзошло все наши ожидания.
У абсолютно пустынного перекрестка друг напротив друга стояли два строения: маленький одноэтажный полуразрушенный дом с выбитыми стеклами и ресторан с заколоченными воротами. И никакого намека на человеческое присутствие. Вот и весь Уорм-Спрингс. Говорю Чейзу:
— Это место даже на карте обозначено. Я думал, это город
— Да уж, город, — усмехнулся он. — Целый мегаполис.
Выехав из этого мегаполиса, мы через некоторое время случайно свернули не на ту дорогу и чуть не заблудились. В итоге, когда стемнело, до Рино оставалось ехать почти сотню миль. Мы ехали по какому-то маленькому городку, Эшли вела машину, сменив Чейза за рулем. Вдруг сзади раздался вой сирены, и дорогу осветила красная полицейская мигалка. Эшли, не без оснований решив, что дорожная полиция едет за нами и просит остановиться, затормозила. Мы встали у обочины, преследовавшая нас машина — тоже, и через несколько минут к нам подошел полицейский:
— Добрый вечер, — сказал он ровным тоном — не слишком приветливо, но и не так, чтобы недружелюбно. — Вы пропустили знак «Stop» и превысили скорость. Разрешите мне взглянуть на ваши права, страховку и документы.
Заодно полицейский спросил документы у всех нас и отошел к своей машине. Пока он сверялся с полицейскими базами данных, Эшли с Чейзом обсуждали, что делать, если полицейский выпишет штраф:
— Конечно, можно не платить, но тогда мы никогда не сможем снова приехать в Неваду.
В Америке штаты — как отдельные государства со своими правилами и законами. Законы штата обычно регулируют некоторые не самые серьезные юридические аспекты — вроде дорожных правил. Поэтому, нарушив закон штата, можно избежать наказания, если не появляться на его территории — либо некоторое время, либо всю жизнь. Так, знакомый Эшли был пойман с поличным, когда делал граффити — то бишь раскрашивал один из бостонских мостов. Законы Массачусетса (в котором находится Бостон) предусматривают за это тюремное заключение. Но уличный художник уехал из своего города, и сейчас скитается по другим местам, пока не истечет срок давности за его преступление — тогда он может снова вернуться на родину.
А нарушение дорожных правил сроков давности не имеет. И если вы посетите штат, в котором лет десять назад получили штраф и не заплатили, то старайтесь не попадаться на глаза полиции. Если полицейский остановит вас и выяснит, что за вами числятся такие грехи, вы будете отвечать по всей строгости закона — и заплатите штраф с набежавшими за это время процентами.
Все это я выяснил у своих попутчиков, пока мы дожидались решения американского гаишника. Оставалась надежда, что он ограничится строгим внушением, и платить штраф не придется. Но полицейский после 15-минутного отсутствия вернулся, отдал обратно все документы и выписал «тикет» (ticket) — квитанцию, которую Эшли, как водитель, должна была оплатить в банке. Штраф составил 700 с лишним долларов — обычная для подобных случаев сумма. Думаю, после уплаты таких денег желание нарушать правила пропадает надолго.
Всю оставшуюся дорогу мои попутчики материли полицейского и думали, где взять такие деньги. Платить они все-таки собирались — видимо, не хотели лишаться возможности посетить Неваду снова.
Глубоким вечером мы доехали до Рино, который является одним из центром игорного бизнеса в США. Неоновые вывески, огни, отели и казино. Впрочем, все это является только слабой тенью Лас-Вегаса, который я посетил двумя неделями позже, так что на этом городе можно долго не останавливаться.
Мне нужно было купить кое-какие вещи, и я попросил своих спутников остановиться ненадолго у какого-нибудь магазина, например «WalMart». Это сеть универсальных супермаркетов, разбросанных по всей Америке, в которых можно купить все — продукты, одежду, технику, спортивный инвентарь, газеты, журналы, книги. «WalMart» — один из символов глобализации: эти супермаркеты, абсолютно одинаковые как по внешнему виду, так и по набору товаров, можно встретить в любой части Америки.
Эшли, услышав о супермаркете, сразу запротестовала:
— Нет, мы должны найти какой-нибудь небольшой магазин.
— Почему?
— Потому что «WalMart» — это сеть супермаркетов. Мы должны поддерживать небольшие магазины, в которых работают их же собственные владельцы.
— А что плохого в супермаркетах?
— Это большие корпорации, они отнимают работу у местных жителей, а все деньги уходят в головной офис этих компании. Например, если бы «WalMart» был в твоей стране, все доходы от него уходили бы в США.
— Но он давал бы работу жителям нашей страны. Платил бы им зарплату
— Да, но эта зарплата, была бы гораздо ниже американской. Все большие компании, которые работают за рубежом, например, в Китае, платят работникам рабскую зарплату. Так что fuck «WalMart».
— Ok, fuck «WalMart», — согласился я.
Так я узнал про антиглобалистский настрой моих попутчиков. Вообще, это не такое уж редкое явление в Америке, особенно среди молодежи. Но мало кто доходит до такого последовательного и принципиального противостояния глобализации, что даже не покупает товары в супермаркетах и не подходит к «Макдональдсу» ближе, чем на расстояние плевка.
Мы объехали почти весь Рино в поисках дешевого мотеля, но нашли его только в соседнем городе Спарксе. Номер там стоил 30 долларов. Только в Америке я узнал принципиальную разницу между мотелем и отелем. До этого, слыша слово в голливудских фильмах, я думал, что мотель — это просто придорожная гостиница для путешественников. Конечно, в этом есть доля истины, но на самом деле мотель может находиться и в городе. Главный же критерий, по которому вы сразу отличите отель от мотеля, заключается в следующем: в отеле двери из номера ведут внутрь здания, в коридор, а в мотеле — сразу на улицу.
Мотель обычно представляет собой длинное здание высотой в один-два этажа, с рядом дверей, через которые вы прямо с улицы можете попасть в свой номер. Таким образом, здесь нет просторного холла, длинных коридоров, лифтов, ресторанов, коридорных, горничных, носильщиков — всей той обычной наполненной суетой гостиничной жизни. Есть только то, что нужно невзыскательному путешественнику — комната, в которой он проводит одну ночь. Никакой роскоши, ничего лишнего: одна или две кровати, небольшая ванная, шкаф и телевизор, под звуки которого так легко засыпается.
Для тех, кто путешествует по Америке большой компанией, довольно удобно снять, скажем, двухместный номер и поселиться там впятером или вшестером. Кровати обычно настолько широкие, что на них могут разместиться несколько человек (если лягут поперек), а со спальником можно расположиться на полу. Правда, разные места имеют на этот счет разные правила. Например, в одном из мотелей, когда увидели в машине троих человек, сказали, что не могут дать нам двухместный номер. В следующем мотеле мы, наученные горьким опытом, сняли такой же номер, и я незаметно проскочил туда, стараясь, чтобы меня не увидел администратор. На следующее утро выяснилось, что меня видели. Но служащий мотеля не проявил по этому поводу беспокойства: за номер заплачено, а уж как мы там расположились — его это не волновало.
Глава 6. Сан-Франциско.
В Рино я попрощался с Эшли и Чейзом — наши пути в этом городе расходились. Они отправились в северную Неваду, на фестиваль искусств, проходивший посреди пустыни. Мне, конечно, тоже хотелось воспользоваться такой возможностью и поехать с ними, но билет на фестиваль стоил около двухсот долларов. Так что пришлось отказаться от этой затеи и направиться сразу в Сан-Франциско. От Рино до Сакраменто — столицы Калифорнии — меня довезла пожилая женщина, школьная учительница, ехавшая туда на лечение. В этом небольшом административном центре я застрял на полдня.
В Калифорнии количество машин чрезвычайно велико и по здешним дорогам, ширина которых достигает подчас восьми-десяти полос движения, они несутся с огромной скоростью. Останавливаться им запрещено, да и просто невозможно. Поэтому автостоп здесь возможен только на «экзитах» (exit) — въездах и выездах с хайвея. Есть и другая причина, с которой придется столкнуться любому, кто решит путешествовать по Америке автостопом, — дорожная полиция, которая, как мне показалась, следит здесь за дорогами лучше, чем в других штатах. Я по глупости своей стоял на хайвее, пытаясь остановить несущиеся со скоростью 70-90 миль в час машины. Продолжалось это бессмысленное голосование большн получаса, пока ко мне не подъехала полицейская машина. Причем её водитель остановился не просто на обочине, как бывает в таких случаях, а наполовину заехал с машиной в кювет, боясь, наверно, как бы проезжающие автомобили случайно её не задели. Вышел молодой полицейский. Стандартная процедура: кто, куда, зачем.
— Парень, здесь голосовать запрещено, да и просто опасно, — предупредил он. — Плотный трафик, большая скорость. Так что я тебя подвезу до ближайшего «экзита». Там ты сможешь найти кого-то, кто едет в Сан-Франциско.
Этот полицейский оказался довольно доброжелательным. Он даже не поинтересовался моими документами, чтобы проверить, числятся ли за мной какие-то преступления. Только доехав до «экзита», он спросил мое имя и сказал напоследок:
— Так вот, Артем (Эртем — так, с ударением на первом слоге, обычно произносят мое имя американцы). Не голосуй большей на интерстейт хайвеях. Желаю удачи.
Автостопом мне в итоге пришлось ехать всю ночь. Я сменил три машины, и уже утром с железнодорожной станции в пригороде Сан-Франциско, до которой меня довез последний водитель, на электричке доехал до города. Ближайший и самый дешевый хостел находился сравнительно недалеко, так что я пешком дошел до него и устроился на несколько дней.
На сей раз ночь в хостеле стоила 15 долларов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33