американские горки, карусели и еще множество аттракционов, поднимающих уровень адреналина в крови до предела. Особенно крутым показался огромный столб высотой с небольшой небоскреб, к которому была приделана передвижная панель с креслами. Люди садились в эти кресла, их тщательно закрепляли, чтобы они ненароком не вывалились, и поднимали на высоту двадцатиэтажного дома. Затем панель с дрожащими от ужаса и восторга людьми несколько секунд падала вниз, как при свободном падении, но потом, после срабатывания какой-то пружины, ехала наверх, чтобы затем снова упасть. Так повторялось несколько раз, пока панель с креслами окончательно не опускалась на землю. Аттракцион, прямо скажем, не для слабонервных.
В тот день с самого утра зарядил нешуточный дождь, и цивильные люди в парк не поехали. Поэтому аттракционы, к которым в обычное время нужно было выстаивать очередь в полтора часа, на этот раз были совершенно пустынными. Только русские студенты и некоторые смелые американские пионеры под проливным дождем бегали от одной американской горке к другой и катались на каждой по десятку раз. И хоть все промокли насквозь, но удовольствие получили огромное. Во второй половине дня дождь уже прекратился, но народу не прибавилось — все сидели по домам, оставив парк в наше полное распоряжение. А к вечеру веселую, возбужденную от аттракционов толпу детей снова загнали в автобусы и повезли в обратном направлении. Иммунитет у американских детей оказался стойким — кажется, никто после этого не подхватил воспаление легких и даже не простудился.
Другим знаменательным событием стал родительский день. Он в американском лагере проходит по-другому, чем в России. У нас словосочетание «родительский день» обозначает обычно маму, которая приезжает к своему сыну, сидит с ним минут двадцать у речки и оставляет гостинцев: бабушкиных пирожков, конфет и бутылку газированной воды «Колокольчик». Но в Америке посещение родителей проходит с гораздо большим размахом.
Утром по единственной дороге, соединяющей нас с цивилизованным миром, в лагерь начинают заезжать машины. Несколько сотен автомобилей ползут друг за другом и заполняют постепенно футбольное поле, которое по такому случаю превращают в огромную парковку. Зрелище незабываемое — когда роскошные машины, одна за другой медленно едут по узкой дорожке. «Доджи», «БМВ», «Мерседесы» и другие автомобили, один другого круче. Я не знаток по этой части, но другие русские ребята утверждали, что в этой процессии не было машины дешевле тридцати тысяч долларов. Так что в «Лохикане» отдыхали дети явно не бедных американцев.
Ну а потом лагерь наводнили родители. Тут, конечно, о бабушкиных пирожках и воде «Колокольчик» можно было позабыть. Мне запомнилась такая картина: отец семейства несет в одной руке огромную коробку чипсов, а в другой — мини-холодильник, наполненный всякими съедобностями. Дети показывают родителям лагерь, знакомят со своими вожатыми. На улице длинный стол превращается в выставку достижений народного хозяйства: родители могут посмотреть на те корзины, глиняные горшки и картины, которые создали их дети за время пребывания в лагере. Там же на улице мы накрываем столы для родителей. Обед длится несколько часов, после которых люди, стоящие на раздаче, валятся с ног от усталости. Лагерь на день превращается в суматошный и шумный дурдом, но вечером, слава богу, все родители постепенно разъезжаются, ужин проходит в нормальном режиме, а назавтра все снова возвращается в привычное русло.
Так и проходили дни в нашем лагере. И, несмотря на множество отличий, атмосфера «Лохикана» напоминала старый советский фильм «Добро пожаловать или посторонним вход воспрещен» — настолько реалии наших пионерлагерей соответствуют американским. Хоть этот пенсильванский лагерь находится в другой стране, где живут другие люди и где существует другая культура, он очень похож на российские лагеря: те же шумные дети, те же веселые вожатые, добродушные повара и врачи и следящее за порядком начальство. А вдобавок к этому: чистый горный воздух, леса, озера — одним словом, все условия для приятного отдыха. Будучи ребенком, я бы не отказался провести лето в таком чудном месте.
Глава 13. Про американскую провинцию.
В своих заметках я, как правило, описывал американские мегаполисы: Чикаго, Сан-Франциско, Лос-Анджелес. Именно в них сосредоточена экономика страны: там бурлит жизнь, там делается бизнес и политика, там создаются культура и искусство. Поэтому большие города — с населением больше полумиллиона человек — были главными пунктами моего путешествия. Но вместе с тем за время работы в лагере, да и после неё, я успел познакомиться с другой Америкой — Америкой маленьких городов и поселений. Ильф и Петров, поездив в тридцатых годах по этой стране, написали по итогам путешествия книгу «Одноэтажная Америка», памятуя о том, что её основу составляют маленькие города, где нет небоскребов, а все живут в одно— и двухэтажных домах.
Можно долго изучать большие города с их небоскребами, метрополитенами, мостами и площадями — они и правда достойны восхищения и удивления. Но американские мегаполисы, при всем их своеобразии, во многом похожи на российские большие города (прежде всего Москву и Санкт-Петербург) — быстрым темпом жизни, сочетанием нищеты и богатства, блеском одних районов и запустением других, недоброжелательным отношением людей друг к другу. Все это встречается у нас, и США в этом плане не преподносит любознательному путешественнику ничего нового. Но вот американская провинция так сильно отличается от российской, что ей стоит посвятить несколько отдельных страниц.
Почти сразу же по прибытии в Америку я смог посмотреть на то, как живут в провинции. Автобус, на котором я добирался до нашего лагеря, проезжал почти через половину штата Нью-Йорк. Ехали мы по типичному провинциальному хайвею, который на дорожных картах обозначаются трехзначными номерами. Ровная дорога с разметкой, по качеству превосходящая большинство российских трасс, проходила через города, поселки и даже отдельные дома, стоящие у дороги. Это в Америке встречается часто — человек может не сбиваться в кучу с себе подобными, а жить отдельно от всех. Так и стоит в пустынной местности одинокий двухэтажный дом с американским флагом, развевающимся на ветру, и одной-двумя машинами, припаркованными у ворот.
Но, как правило, люди все-таки живут вместе — в городках. Например, наш лагерь располагался в нескольких милях от местечка под названием Лэйк-Комо (Lake Como). Это богом забытое место на северо-востоке штата Пенсильвания у пересечения 370-й и 247-й дорог получило свое название от одноименного озера — полгорода вытянулось на берегу этого водоема. «Полгорода» — это несколько десятков больших домов белого цвета в два-три этажа, с фасадами, украшенными цветами, постриженным газоном перед домом и небольшими деревянными пирсами на набережной озера — часто со столиками и стульями. Там люди рыбачат или проводят пикники на открытом воздухе.
Кстати, озеро было в частном владении — по крайней мере, так гласила табличка на его берегу. В Америке леса и водоемы давно находятся в частных руках. И если судить по тому уголку Пенсильвании, который я видел, частные владельцы — гораздо более заботливые и рачительные хозяева, нежели государство. Казалось бы Америка — одна из самых индустриальных стран мира, а Пенсильвания — один из старейших штатов США. Но промышленный рост не привел к уничтожению природных богатств, как это часто происходит у нас. Все озера северо-востока Пенсильвании чистые и прозрачные, там в изобилии водится рыба, а в окрестных лесах, тоже находящихся в хорошем состоянии, обитают косули и олени.
За всем вышеперечисленным американцы и приезжали в тамошние края. В Лэйк-Комо далеко не все дома служили постоянным жилищем. Многие из них выполняли роль дачи — дома, куда вся семья отправляется летом отдохнуть. Хотя, конечно, позволить себе несколько домов могут только очень зажиточные американцы.
Во всем Лэйк-Комо было только две торговых точки. Бар с пивом и киоск с мороженым — вот и все. В таких уголках часто случается, что ты не можешь купить самые необходимые вещи. Но проблема решается просто — автомобили есть почти у всех жителей, так что съездить в супермаркет за двадцать две мили не представляет большой проблемы. А у некоторых, бывает, и работа находится в десяти-двадцати милях от дома.
Если в большом американском городе человек еще может обойтись без машины, то здесь без неё просто невозможно. Поэтому бывает, что обеспеченность жителей автотранспортом в провинции значительно лучше, чем в больших городах. Без автомобиля жить было бы нелегко еще и потому, что в таких местах почти нет общественного транспорта. Единственное исключение — это школьные автобусы. Небольшие, желтого цвета, с надписью «School Bus», они каждое утро собирают детей со всех окрестностей и возят в школу — возможно, одну на несколько десятков миль в округе — а вечером развозят по домам.
Еще в 22 милях к югу находилось поселение покрупнее. Хонесдэйл (Honesdale) — самый крупный город в округе (штаты в США делятся на округи), то есть, по нашим меркам, райцентр. Здесь уже народу жило больше — около пяти тысяч человек. Но и в этом городе многоэтажек я не видел: все жили в отдельных домах, иногда даже в старых особняках из камня или кирпича. В таких населенных пунктах обычно есть городская площадь, парк, несколько старых каменных церквей и спортивный стадион. Но самое главное — это находящееся на окраине города «торговая зона» (shopping area). Тут расположены несколько больших супермаркетов, кинотеатр, много ресторанов и магазинов, куда приезжают потратить заработанные деньги люди со всего округа. Сюда, собственно, и возил нас лагерный автобус. Как я уже сказал, в Лэйк-Комо я мог купить только мороженое, ну а здесь был потребительский рай с таким выбором, каким не могут похвалиться даже московские гипермаркеты у развязок МКАД.
Как-то раз, во время работы в лагере, я взял два выходных и отправился автостопом в город Ду-Бойс (DuBois) в западной Пенсильвании, чтобы навестить знакомую девушку по имени Снежана из Уфы. Она приехала в Америку по программе «Work&Travel» и работала в этом городке в ресторане быстрого питания «Wendy»s" (очень похожий на «McDonald»s"). Мы обменялись несколькими письмами по Интернету, я позвонил ей пару раз и вот, наконец, решил съездить и проведать её. Заодно хотелось выяснить, можно ли в Америке передвигаться автостопом на длинные дистанции. До этого самое большее расстояние, которое я проехал на попутках в США, составляло 22 мили — путь от Хонесдэйла до нашего лагеря.
Автостоп прошел просто отлично: почти 300 миль я проехал за шесть часов. Уже на выходе из лагеря я остановил первую машину. Девушка, работавшая в лагере прошлым летом и приезжавшая повидать своих друзей, направлялась на юг, в Нью-Джерси, и подвезла меня до 80-го интерстейт хайвея. Здесь, возле развязки, я застопил водителя грузовика — можно сказать, классического дальнобойщика из американских фильмов — крупного и высокого мужика с длинными волосами, бородой и татуировками на руке. Он подвез меня на небольшое расстояние и объяснил по дороге некоторые правила об автостопе в Америке.
Потом голосование на обочине заняло почти пятьдесят минут. Тут я впервые понял, что путешествовать по большим трассам в Америке значительно сложнее, чем по мелким провинциальным дорогам. Машины одна за другой проезжали мимо, и никто даже не обращал на меня внимания. Только один раз какой-то парень из молодой компании, ехавшей в автомобиле, показал интернациональный жест «fuck» (поднятый кверху средний палец) и, улюлюкая, пронесся мимо. Подобных придурков хватает и в России, так что я не разозлился, наоборот, меня это даже несколько приободрило — хоть какая-то реакция, а не холодное равнодушие водителей.
И вскоре остановился какой-то древний потрепанный автомобиль и старик, сидевший за рулем, повез меня дальше. Выяснилось, что он инвалид, живущий на пособие от государства. Старик долго объяснял, каким образом и какую именно травму он получил, работая на заводе. Я в то время знал английский еще очень плохо и понял только, будто что-то случилось с его рукой (с виду вполне нормальной). Но зато внимательно все выслушал, кивая время от времени.
Последним моим попутчиком оказался риэлтер из штата Коннектикут — мужчина лет тридцати, ехавший к своей девушке в западную Пенсильванию. Городок, в который он направлялся, находился по соседству с Ду-Бойсом. Звали его Майклом, и оказался он на редкость приятным и общительным человеком. За разговорами два часа, которые мы ехали, пролетели очень быстро. Он очень удивился, узнав, что я русский, и долго расспрашивал о том, что нынче происходит в России, чем люди там занимаются, как живут. К слову сказать, большую часть обратного пути я проехал с дизайнером, бывшим учителем истории из Огайо — с ним мы тоже долго говорили о различиях в жизненном укладе, системе образования, традициях США и России. Так что наша страна, как я понял, вызывает у простых американцев живейший интерес. Ну а Майкл, в свою очередь, рассказал много о себе, о США и здешних порядках. В частности, я снова услышал, что по Америке давно никто не ездит автостопом: «это очень опасно из-за всяких маньяков и убийц». Когда мы проезжали кладбище, мой попутчик указал на него и пошутил:
— Вот видишь, здесь лежат мертвые хитч-хайкеры.
За время этой короткой поездки мне стало понятно еще одно преимущество путешествия автостопом — это сильно помогает развить английскую разговорную речь. В России на языковых курсах платят деньги, чтобы пообщаться с «живыми носителями языка» — иностранцами, которые как-то попали в нашу страну и не нашли другого полезного занятия. В Америку студенты стремятся в том числе и для того, чтобы поболтать с тамошним англоязычным населением. Но в лагере я, как правило, общался с другими русскими и только изредка перекидывался репликами с американцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33