– спросил командир роты.– Гусельников тяжело ранен, товарищ старший лейтенант, – сказал Сухенко.– А кто же пошел?– Понтяев, – ответили ему.– Вот это зря! – резко сказал командир роты. – Значит, опять связь сорвется. Все в полку знают историю Колбата, а послали. Пойдемте, Сухенко, может, что-нибудь удастся сделать. Где у вас организован прием?– Вон там, на опушке, – сказал Сухенко и повел командира по чуть заметной тропинке.Впереди шел складный Сухенко, за ним командир второй роты. Понтяев, увидев их, выпрямился и взял на поводок Колбата.– Принял, Понтяев? – спросил командир роты, внимательно глядя на Колбата.– Принял, товарищ лейтенант, – ответил Понтяев и протянул донесение.Командир роты прочитал и стал отдавать приказание Сухенко о перемене позиции пулеметов. Потом он начал что-то писать в своей книжке.– Что я тебе сказал, Понтяев? – улыбнулся, проходя мимо Колбата, Сухенко. – Это такой дисциплинированный пес, этот Колбат! Не стыдно и тебе у него поучиться.– Не думал я, – сказал Понтяев, – что он ко мне подойдет. Как с того раза озлобился, так не было с ним сладу…– С какого раза?– Ну, с того, как у нас с ним ссора произошла, – ответил Понтяев. – Что ж говорить, я виноват. Неопытный был в этом деле…Внезапно гул артиллерийской стрельбы возник в другой стороне. И вдруг совсем низко над головами пронеслись самолеты-штурмовики с красными звездами на крыльях. Командир роты взглянул на Сухенко и сказал:– Ну, это не иначе как наш полк развертывается. Теперь и мы сможем перейти в контратаку. Товарищ Понтяев, – распорядился он, – отправьте Колбата обратно с донесением.Понтяев уже более уверенно скомандовал Колбату «к ноге» и повел его на опушку леса. * * * К концу этого дня противник был опрокинут, и полк, захватив его рубеж, продолжал преследование отступающих частей.Начальник штаба полка подошел к походному столу, расстегнул полевую сумку, вынул карту и разложил ее перед собой. Потом он достал цветные карандаши, сел на скамейку у стола и стал наносить на карту новое расположение частей своих и противника.Около стола рос светлый молоденький кленок с просвечивающими на солнце листьями. Стол был складной и легкий; красноармейцы расставили его в лесу на низкой траве под дубом с корявым стволом. Днем тут была тень, и солнечные пятна не так рябили в глазах. Кора у дуба была черная, вся в расселинах, и по самой глубокой бежали вверх друг за другом муравьи по своему какому-то делу.Начальник штаба, наклонившись над картой, провел красным карандашом несколько линий, обозначающих подразделения, и от линий – стрелки, показывающие дальнейшее направление движения этих подразделений. С ветки дуба на стол упала гусеница и поползла по карте. Гусеница была мохнатая, тигровой расцветки и ползла торопливо, как бы переливаясь под меховой своей шубкой. Это была постоянная обстановка в походе; начальник штаба привык к ней и любил ее.Хрустнув сучком, к столу подошел Савельев и остановился. Начальник штаба поднял голову. Савельев стоял вытянувшись. Колбата он держал на поводке. Лицо у Савельева было бронзовое от загара, гимнастерка выцвела на плечах, на шее и воротнике лежала пыль. Колбат стоял рядом с Савельевым. Прикусив зубами кончик языка, он внимательно смотрел на что-то маленькое, ползущее перед ним в траве, и вдруг деловито прищемил его лапой. Савельев слегка потянул поводок.– Ну как, товарищ Савельев, – сказал начальник штаба, – понюхал пороху Колбат, побывал в деле?Колбат, услышав голос начальника штаба, вильнул хвостом и перебрал лапами, порываясь двинуться к нему, но Савельев снова осадил его.– Чисто работал, товарищ начальник, – радостно ответил Савельев. – Понтяеву пришлось его принимать… И ведь подошел к нему Колбат! Доставил донесение как полагается.– Да, славно, славно, – сказал начальник штаба, глядя на Колбата. – Сегодня Колбат тоже помог нам.– Я в надежде на него был, как на самого себя, – сказал Савельев. – Не донес бы Колбат, я был бы в ответе. Конечно, про Понтяева я знать не мог…– А вы не спрашивали Понтяева, как Колбат шел к нему?– Нехотя шел, невесело. Но в сторону не сбивался. А потом будто решился и подбежал. Но поощрения от него не принял.– Значит, товарищ Савельев, выходит, что хорошо обученная собака будет работать даже с обидевшим ее человеком?– Так ведь это же Колбат, товарищ начальник! Умный очень пес.– Колбат, конечно, пес умный, но и вы хорошо поработали с ним, товарищ Савельев.Начальник штаба встал из-за стола и подошел к Колбату.– Ах, какой злой пес! – сказал он. – И как знает свое дело! Зна-а-а-ет свое дело! – Начальник штаба проводил рукой по голове и спине Колбата, крепко прижимая шерсть, и Колбат ласково терся головой о его колени. – Ну что же, придется мне Лене о нем написать, товарищ Савельев?– А как же, непременно надо написать, – весело ответил Савельев, – Колбат ведь ее воспитанник.Потом Савельев повел Колбата к наблюдательному пункту батальона, и начальник штаба долго смотрел им вслед. Савельев шел, обертываясь к Колбату, и что-то говорил ему ласково и задушевно, а Колбат бежал рядом, подняв морду, поглядывая на собаковода умными блестящими глазами, и начальнику штаба казалось, что они разговаривают.


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14