Спускаться, однако, мне пришлось недолго.
Миновав три пролета ступенек, тускло освещаемых старомодными лампочками в форме груши, я уперся в глухую бетонную стену.
Растерянно повертел головой, словно надеясь обнаружить где-нибудь потайную дверцу.
Даже постучал кулаком в возникшую передо мной преграду, чтобы убедиться в том, что она не бутафорская.
Однако стена оказалась настоящей и очень прочной. Наверное, из того самого монолит-бетона, который, как я где-то вычитал, используют для строительства подземных бомбоубежищ на случай ядерной войны и который выдерживает прямое попадание тысячетонной фугасной бомбы.
Так что я лишь отбил себе кулак, и больше ничего.
Вот это номер! Наличие стены в конце лестницы означало только одно: коридор, из которого я сюда спустился, действительно относится к первому этажу!
Но ведь так не бывает, твердил я себе. Ни одно здание в мире не может быть спроектировано и построено так, чтобы лестница заканчивалась внизу тупиком.
Где-то ведь должен быть выход в парадный вестибюль, через который я прошел каких-нибудь пару часов тому назад!
Полагаться только на лифт ни один здравомыслящий конструктор не станет. Случись, что откажут лифты – и все обитатели двадцатипятиэтажной башни окажутся отрезанными от выхода из здания!
Нет-нет, ты просто что-то не учитываешь в своих умственных построениях, сказал я себе. Городишь какие-то вычурные сложности на ровном месте.
А тебе надо последовать-девизу того литературного героя, который провозгласил: «Бороться и искать, найти и не сдаваться!»
Так ищи же, а не стой пень пнем!
И ты наверняка потом увидишь, что блуждал в трех соснах.
Глава 6
Я без энтузиазма тащился по однообразным ступеням наверх, когда меня осенило. С чего это я взял, что этаж, на который меня привез свихнувшийся лифт, именно первый? А может быть, это так называемый нулевой, который заменяет подвальное помещение в некоторых зданиях, особенно если речь идет не о жилых домах? Тогда наличие стены в конце лестницы получает логичное объяснение, потому что из подвалавыхода нет и быть не должно.
Значит, надо подняться всего на один этаж выше, и уж там-то непременно обнаружится выход в вестибюль!
Но, похоже, судьба в этот день окончательно решила доконать меня, а мой незримый ангел-хранитель запил горькую и уснул беспробудным сном, бросив меня на произвол судьбы.
Никакого выхода с этажа, который я определил для себя как первый, не обнаружилось. На всякий случай я поднялся еще одним этажом выше, вдруг у них тут подвал уходит под землю не на один, а на два этажа, но и там было то же самое. Наличие отсутствия, как любит не то в шутку, не то всерьез говаривать наш Тихон.
Признаться, тут я окончательно скис. Настолько, что опустился прямо на пыльные бетонные ступеньки и уткнулся лицом в ладони. Нет, для того, чтобы позорно распустить нюни, я еще не созрел. Просто меня вдруг охватила такая усталость, что все вокруг стало как-то безразлично. И еще хотелось, чтобы это был сон, пусть даже кошмарный, а не действительность. Чтобы в следующий момент я проснулся в своей комнате, а на кухне гремела бы посудой Ма, готовя завтрак, и чтобы был выходной день, когда не надо переться ни на работу, ни еще куда-нибудь…
Конечно же, эта примитивная попытка обмануть свое сознание не удалась.
Я открыл глаза и увидел, что все еще сижу на тускло освещенной лестнице. Один, совсем один, необъяснимым образом заблудившийся в лабиринте двадцатипятиэтажного монстра из стекла и бетона.
Я запустил свой мысленный «видик» в режиме «ускоренный просмотр» и принялся анализировать свои похождения, начиная с того момента, как вошел в Шайбу. Вестибюль… разборки с охраной… странный лифт… поиски приемной… ожидание «мымры»… безуспешные попытки вступить в контакт с аборигенами… возвращение в лифтовый холл… трансформация, произошедшая с лифтовой кабиной… необъяснимые выходки лифта во время моего спуска вниз…
Каждое из этих событий, внешне будучи вполне реалистическим, содержало в себе крупицу сюрреализма. А все вместе они укладывались в совершенно невероятную схему. И надо было быть безумцем, чтобы поверить в ее истинность.
Во всяком случае, я – не поверил.
Мне по-прежнему казалось, что я стал жертвой собственных оплошностей и нелепой случайности, что выход из глупейшей ситуации, в которую я умудрился вляпаться, есть, просто я поступаю не так, как следует.
«А как следует поступать? – спросил я самого себя. – Куда податься и что сделать для того, чтобы покинуть эту громадину, ни с того ни с сего ставшую для меня ловушкой?»
Под ложечкой начинало посасывать. Но это был еще не страх. Я просто успел проголодаться.
Значит, сейчас уже часа три, как минимум. В районе трех часов мой желудок неизменно начинает бастовать. Именно в это время в течение многих лет я возвращался домой из школы и разогревал заготовленный Ма с утра «горячий паек».
Вот что я сейчас сделаю, решил я, поднимаясь со ступенек.
Плюну-ка я на все – и на пакет, который никак не могу передать по назначению, и на выход, который никак не могу отыскать. А пойду я в столовку, чьи запахи разносились по всему первому этажу, и восполню затраченную за последние три часа энергию в пределах имеющейся у меня при себе суммы. Кстати, надо УТОЧНИТЬ, чем мы располагаем…
Пятнадцать… двадцать… Ого! Целых тридцать юмов наличной мелочью! Да этого не только на обед, но и на УЖИН хватит! Правда, плакали тогда горькими слезами «Сказки для взрослых», на которые я давно уже положил глаз в «Букинисте» и которые намеревался выкупить сегодня после работы. Ладно, стрясли. Будем надеяться, что никуда от нас эта книженция не денется, тем более что дураков, готовых тратить денежки на такую древность, уже почти не осталось. А сейчас надобно обслуживать более насущные потребности молодого и весьма прожорливого организма…
Я схватил сумку в охапку и устремился по ступенькам вниз.
Рысцой обежав весь этаж по кругу (хотя на самом деле это был, скорее, ломаный многоугольник), я вернулся туда, откуда начал свои странствия. То есть к лифтовому холлу.
Никаких следов столовой. Более того, вместе с ней канули в небытие и общепитовские запахи. Неужели, пока я лазил по пыльным лестницам, обед успел закончиться и столовая закрылась?
И неужели персонал тут дисциплинирован до такого безобразия, что минута в минуту соблюдает распорядок дня? Разве среди этих роботов нет ни одного живого человека, который мог бы засидеться, смакуя третий стакан компота с булочкой в почти домашней атмосфере, создаваемой запахом пригорелого мяса и звоном посуды на кухне? Ведь невозможно себе представить, что ровно в три ноль-ноль все принимавшие пищу судорожно вскакивают и, дожевывая на ходу, кидаются к выходу, чтобы в три ноль пять сидеть на рабочем месте!..
Даже если это так, то это не учреждение вовсе, а настоящий концлагерь! Под девизом «Орднунг юбер аллее». А опоздавших в конце рабочего дня, должно быть, отводят к той стене, которая имеется в самом низу лестницы, и расстреливают в упор из «шмайсеров» во имя этого самого «порядка, который превыше всего».
Я сглотнул слюну. Есть хотелось все больше. Желудок окончательно сорвался с цепи и урчал непрестанно, как водопроводная труба, в которую попал воздух.
Ладно, стрясли. В конце концов, бог с ней, со жратвой. И со столовой тоже. Тут бы разобраться в принципе, что творится.
И, наверно, пора перейти к более решительным действиям. Как, впрочем, и полагается тайному агенту, проникшему в логово врага.
Ну, теперь держитесь, господа савэсовцы-эсэсов-цы! С этого момента я не собираюсь соблюдать правила хорошего тона. Так что ваши игры в прятки со мной не пройдут!
И я двинулся по этажу совершать повторный обход.
На этот раз я действовал подобно спецназовцам, штурмующим помещение, в котором на каждом шагу засели вооруженные головорезы-рецидивисты. Только в отличие от них я не прятался. Наоборот, я делал все, чтобы меня было видно и слышно не только на этом этаже, но и по меньшей мере еще двумя этажами выше.
Я старательно нарушал тишину, распахивая двери ударом ноги так, что они с грохотом ударялись о стену и от рикошета захлопывалисьновь.
Я орал во всю глотку: «Есть тут кто-нибудь живой?!» – как будто был спасателем, инспектирующим развалины жилого дома после землетрясения силой в девять баллов.
Живых, однако, не было. Мертвых, впрочем, тоже.
Кабинеты были вполне обычными. Одиночные или «многостаночные». Маленькие или большие. С письменными столами или с конторскими стеллажами. Аскетически полупустые или заботливо превращенные женскими руками в некое подобие домашней гостиной, с изобилием растений в горшках и кадках, с керамическими кашпо и кружевными салфетками. С компьютерами, факсами, плоттерами, скваттерами—и вовсе без какой-либо оргтехники.
Самое удивительное, что ни одна из дверей на этом этаже не была заперта на ключ. И так же, как наверху, почти повсюду я находил признаки недавнего присутствия людей: разложенные на столах бумаги, включенные компьютеры с ненабранным до конца текстом на экране, недопитый и еще горячий чай в стакане… Порой до меня доносились звуки, свидетельствующие о том, что этаж и в самом деле обитаем: далекие голоса беседующих людей, щелканье клавиш компьютерных клавиатур, стук закрывающихся дверей, шаги…
Но это было равносильно тому, что этаж населен призраками. Поскольку я так и не встретил ни единого человека.
Башня была своего рода «Летучим голландцем».
Кораблем, экипаж которого исчез внезапно и необъяснимо. Словно что-то ужасное заставило людей бросить все дела и сломя голову спасаться бегством. Только вот куда они все сбежали, если отсюда не было вы-хода?
Ноги мои гудели от усталости. Все-таки им сегодня досталось не меньше, чем в самые авральные для нас, курьеров, дни. Ведь чтобы обойти только один этот этаж, мне пришлось сделать шагов пятьсот, не меньше. Количество кабинетов я не считал, но их было не меньше ста. Это на одном только этаже! Сколько же их было здесь всего в здании? Две с половиной тысячи?
Да ведь это больше, чем во всем Белом доме! Прямо Пентагон какой-то!
Интересно, с какими целями функционировала такая чудовищная махина, если я о ней никогда раньше не слышал до сего дня?
Я бессильно опустился прямо на пол. Меня уже не колыхало, что кто-то может увидеть, как я развалился на пыльной ковровой дорожке посреди коридора, подобно бомжу. Я был уверен, что никого тут нет.
«А может быть, не только тут, но и во всем здании? – бросило меня в жар от напрашивавшегося вопроса – Что, если в Шайбе вообще нет ни одной живой души, кроме меня?»
Я аж взмок от такой страшной мысли.
Но тут, словно нарочно пытаясь отвлечь меня от гнусных подозрений, за стеной раздался знакомый лязг и скрежет движущегося лифта, и я вскочил и бросился в лифтовый холл.
Не-ет, ребята, что вы мне ни говорите, а заставить обычный, задрипанный лифт ездить без человека никаким способом невозможно!
Я впился взглядом в световое табло, на котором менялись цифры.
15… 10… 7…6…
Кто-то спускался ко мне.
Я прислонился к стене, ощутив затылком холод бетона, и прикрыл глаза.
«Вот сейчас все и выяснится», – подумал я.
В лучшем случае тот, кого я сейчас увижу, посмеется над моими фантазиями и объяснит, что ничего из ряда вон выходящего у них не происходит, а просто персонал отрабатывает учебную пожарную тревогу поэтому все вынуждены были эвакуироваться на время из здания через запасный выход, куда он мне и покажет дорогу, а заодно и примет этот чертов пакет.
В худшем же случае тревога окажется не учебной, а настоящей. Например, позвонил какой-нибудь придурок в полицейское управление и коварно сообщил, что с минуты на минуту этот самый САВЭС взлетит на воздух. Что, мол, террористы всего мира только спали и видели, как бы взорвать эту контору. В результате персонал был эвакуирован, а полицейские принялись обходить здание с собаками в поисках заложенной взрывчатки, и сейчас они найдут и выдворят меня отсюда за ушко да на солнышко, а мне только этого и надо…
Я открыл глаза, чтобы удостовериться, что лифт спускается именно на мой этаж, хотя и по звукам было ясно, что он еще не останавливался.
4… 3… 2…
Да нет, все в порядке. Лифт ехал именно сюда, на первый…
Но тут мой взгляд упал на кнопку вызова, спрятанную в стене сбоку от лифтовой шахты, и я оцепенел.
Кнопка светилась, а это означало, что лифт на этот этаж кто-то вызвал! Причем буквально только что, пока я вытирал своим задом пыль с ковра в нескольких метрах отсюда!
Вот и не верь после этого в привидения!
Волосы на моей голове сами собой поднялись дыбом, по затылку пробежал ледяной ветерок, и я затравленно огляделся, словно надеясь, что человек, нажавший кнопку, прячется в этом тесном закутке. Но тут просто негде было спрятаться.
Я в два прыжка оказался у выступа коридора и осторожно поглядел в обе стороны. Как, впрочем, и следовало ожидать, ни справа, ни слева никого не было видно.
Может быть, у меня уже наступают провалы в памяти? Может, это я сам вызвал лифт перед тем, как бессильно усесться на пол в коридоре?
Но тут за моей спиной кабина остановилась, и створки ее, громыхая, разошлись в стороны.
Секунда. Вторая. Третья.
Из лифта никто не показывался.
По спине моей побежали мурашки.
Медленно-медленно, словно шагая по минному полю, я приблизился к открытой кабине и осторожно, затаив дыхание, заглянул в нее.
Если бы в лифте был какой-нибудь монстр с выпученными и налитыми кровью бельмастыми зенками, желтыми клыками и слизистой чешуей, я бы и то не испытал того потрясения, которое постигло меня сейчас.
В лифте никого не было.
Однако в его скудном интерьере добавилась одна свеженькая деталь, и именно она стала причиной моего секундного паралича.
Прямо напротив дверей кабины на задней стенке чем-то красным была размашистым крупным почерком начертана угрожающая надпись:
«БЕРЕГИСЬ, Я ВСЕ РАВНО ДО ТЕБЯ ДОБЕРУСЬ!».
Глава 7
«Ну и что тут такого? – опомнившись, подумал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20