.. А на странице внутри задней обложки было написано аккуратными печатными буквами: Годдард, 62858.
Наверняка его пароль.
Над пятью цифрами была зачеркнутая строчка: JUN2858. Я решил, что и та и другая строчка — даты, причем одинаковые: 28 июня 1958. Очевидно, эта дата имеет какое-то значение для Годдарда. Какое, я не знал. Может, дата свадьбы. И оба варианта, очевидно, пароли.
Я схватил ручку, листок и скопировал ID и пароль.
А почему бы не скопировать всю книжку? Тут может быть и другая важная информация.
Закрыв за собой дверь, я подошел к ксероксу.
— Пытаешься меня заменить, Адам? — раздался голос Фло. Я резко обернулся и увидел ее с пакетом из универмага «Сакс, Пятая авеню». Она сердито смотрела на меня.
— Доброе утро, Фло, — небрежно отозвался я. — Не волнуйтесь на этот счет! Просто Джок попросил меня кое-что принести.
— Вот и славно! Я тут работаю дольше тебя, и не хотелось бы использовать свое служебное положение, чтобы ставить тебя на место. — Ее взгляд смягчился, и лицо осветила милая улыбка.
64
Когда собрание закончилось, Годдард подошел ко мне и положил руку на плечо.
— Мне понравилось, что ты сделал, — тихо сказал он.
— Вы про что?
Мы пошли по коридору к его офису.
— Я про то, как ты сдержался насчет Норы Соммерс. Я знаю, как ты к ней относишься. И как она относится к тебе. Сейчас тебе было бы проще простого от нее избавиться. И, честно говоря, я бы не особенно сопротивлялся.
Мне было немного неловко, но я улыбнулся, наклонил голову:
— Мне показалось, что так будет правильнее.
— "Кто, злом владея, зла не причинит, — сказал Годдард, — тому дарует небо благодать". Шекспир. В переводе на современный язык: если можешь кому-то навредить и не делаешь этого, значит, ты не сволочь, да?
— Наверное.
— А кто второй спасенный, тот, что постарше?
— Да так, работает в отделе.
— Твой приятель?
— Нет. По-моему, я не очень-то ему нравлюсь. Просто мне кажется, он лояльный сотрудник.
— Молодчина. — Годдард крепко сжал мое плечо. Потом подвел меня к своему офису и остановился перед столом Фло. — Доброе утро, милая! Покажи-ка платье для конфирмации.
Фло засияла, открыла пакет «Сакса» и гордо продемонстрировала крошечное платьице из белого шелка.
— Прекрасно, — сказал он. — Прекрасно!
Мы зашли к нему в офис, и Годдард закрыл дверь.
— Я еще не говорил с Полом, — сказал Джок, устраиваясь за столом, — и не решил, стоит ли. Ты, надеюсь, молчал, а? Я про дело со статьей.
— Да.
— Продолжай в том же духе. Понимаешь, мы с Полом по некоторым вопросам расходимся во мнениях, и, возможно, он просто думал, что так помогает компании. Даже не знаю. — Годдард вздохнул. — Если я подниму этот вопрос... В любом случае это не должно быть известно другим. Нам не нужны неприятности. У нас нынче гораздо, гораздо более важные дела.
— О'кей.
Годдард искоса посмотрел на меня.
— Я никогда не был в «Обеже», хотя, говорят, дивное местечко. А ты как думаешь?
У меня засосало под ложечкой, лицо загорелось. Значит, вчера вечером это был Камилетти — не повезло!
— Я только... только выпил вина вообще-то.
— Ты не представляешь, кто там ужинал в тот же вечер! — сказал Годдард с непроницаемым выражением лица. — Николас Уайатт!
Камилетти не постеснялся навести справки. Нечего и пробовать отрицать, что я был с Уайаттом.
— А, вот вы к чему клоните, — сказал я, делая вид, что мне самому это надоело. — С тех самых пор, как я начал работать в «Трионе», Уайатт...
— Да неужели? — сердито оборвал меня Годдард. — И конечно, у тебя не было выбора, кроме как принять его приглашение на ужин, а?
— Нет, сэр, все было не так, — сказал я, с трудом сглотнув.
Но Годдард уже успокоился.
— Меняя работу, не обязательно отказываться от старых друзей.
Я покачал головой, нахмурился. Мое лицо, похоже, покраснело не меньше, чем у Норы.
— Тут вообще-то дело не в дружбе...
— О, я знаю, как это бывает! — сказал Годдард. — Он взывает к твоей совести, заманивает на встречу на правах старого приятеля, и ты не можешь отказать. А потом он начинает льстить и чего-то добиваться...
— Вы знаете, что у меня и в мыслях...
— Конечно-конечно... — пробормотал Годдард. — Ты не из таких. Я разбираюсь в людях. Это одно из моих главных достоинств, знаешь ли.
* * *
Я в полном ауте вернулся в офис.
Раз Камилетти настучал на меня Годдарду, он что-то подозревает. Например, что я пользуюсь расположением Годдарда — это в самом лучшем случае. Камилетти на таких невинных мыслях не остановится.
Катастрофа. Кстати, что на самом деле думает Годдард? «Я разбираюсь в людях». Неужели он такой наивный? Я и правда не знал, что думать. Ясно было только то, что теперь придется действовать еще осторожнее.
Я глубоко вздохнул, нажал на веки пальцами. Что бы ни случилось, я должен работать дальше.
Через несколько минут я нашел на сайте «Триона» человека, возглавляющего подотдел интеллектуальной собственности юридического отдела. Боб Франкенхаймер, пятьдесят четыре года, восемь лет в «Трионе». До того он работал главным юрисконсультом в корпорации «Оракл», а еще раньше — в «Уилсон Сонсини», крупной юридической фирме Кремниевой долины. Судя по фото, у него лишний вес, черные кудрявые волосы, небритый подбородок и очки с толстыми стеклами. На вид типичный компьютерщик.
Я позвонил ему с рабочего телефона, чтобы он подумал, будто я от генерального. Трубку поднял сам Франкенхаймер. У него оказался вкрадчивый, мягкий голос, как у ди-джея на полуночной волне.
— Мистер Франкенхаймер, это Адам Кэссиди из офиса главного директора.
— Чем могу вам помочь? — с готовностью отозвался он.
— Мы бы хотели просмотреть патентные заявки на отдел триста двадцать два.
Смело и довольно рискованно. Что, если он возьмет и скажет об этом Годдарду? Выкрутиться вряд ли удастся.
Долгая пауза.
— На проект «Аврора»?
— Да, — небрежно сказал я. — Я знаю, что у нас здесь должны быть все копии, однако я уже два часа ищу повсюду и не могу найти, а Джок рвет и мечет. — Я понизил голос. — Я новичок — только начал — и не хочу провалить задание.
Еще одна пауза. Голос Франкенхаймера заметно похолодел. Похоже, я выбрал не тот метод.
— Почему вы обратились именно ко мне?
Я понял только то, что облажался.
— Потому что решил, что вы можете спасти мою шкуру.
— Вы думаете, эти копии у меня? — напряженным голосом спросил Франкенхаймер.
— Может, вы подскажете, где их найти?
— Мистер Кэссиди, под моим началом шестеро юристов высочайшего класса, специализирующихся на интеллектуальной собственности. Им по зубам практически любая задача. Но документы по «Авроре»? О нет! Ими занимается кто-то со стороны. Почему? По всей видимости, из соображений корпоративной безопасности. — Он говорил все громче. Похоже, Франкенхаймер здорово обижен на руководство. — Корпоративная безопасность! А посторонние фирмы, конечно, безопаснее, чем собственные консультанты. Вот я вас и спрашиваю: что это все значит? — Куда подевалась вся его мягкость и вкрадчивость?
— Да уж, — поддакнул я. — А кто же этим занимается?
Франкенхаймер выдохнул. Озлобленный, сердитый человек. Вот с такими чаще всего и происходят инфаркты.
— К сожалению, не могу вам сказать. Очевидно, эту информацию нам тоже не могут доверить. Что у нас на бейджах написано — «Открыты для общения»? Замечательно. Попрошу, чтобы напечатали на футболках.
Я повесил трубку и пошел в туалет. По пути, проходя мимо офиса Камилетти, я не поверил своим глазам.
Перед Камилетти с мрачным видом сидел мой старый приятель.
Чед Пирсон.
* * *
Я ускорил шаги, чтобы они меня не заметили. Зачем? Инстинктивная реакция.
Господи, неужели Чед вообще знаком с Камилетти? Он никогда об этом не говорил, а если вспомнить, как скромен и непретенциозен этот парень, невольно начинаешь удивляться. Мне не приходило в голову ни одного правдоподобного повода (если не считать всяких темных делишек), по которому они могли бы контачить. И ведь разговор-то деловой, а не дружеский. Камилетти не стал бы тратить время на червя вроде Чеда.
Единственный вариант — случилось то, чего я больше всего боялся. Чед отправился со своими подозрениями на мой счет наверх — выше добраться не смог. Только почему к Камилетти?
Чед, конечно, имел на меня зуб и, как только он услышал о новичке из «Уайатт телеком», тут же побежал к Кевину Гриффину за компроматом. И ему повезло.
Хотя так ли уж повезло?
Если на то пошло, что знает обо мне Кевин Гриффин? Слухи, сплетни, отрывочная информация. Зато и у него репутация подмочена. Не важно, что там наплела служба безопасности «Уайатта». Главное, что в «Трионе» поверили — а иначе они не избавились бы от Кевина так быстро.
Так станет ли Камилетти верить обвинениям из подозрительного источника, от потенциального вруна вроде Кевина Гриффина, да еще и не из первых рук?
С другой стороны... Теперь, когда он увидел меня на ужине с Уайаттом в ресторане с повышенными мерами секретности, может, и станет.
У меня заболел живот. Неужели язва начинается?
По сравнению с моими остальными проблемами язва — это еще мелочь.
65
На следующий день, в субботу, было назначено барбекю Годдарда. Дорога до его загородного дома заняла часа полтора, в основном не по шоссе. По пути я позвонил отцу с сотового, о чем тут же пожалел. Немного поговорил с Антуаном, потом взял трубку отец. Он, по своему обыкновению, запыхтел, засопел, как волк на трех поросят, и приказал мне немедленно приезжать.
— Не могу, папа, — сказал я. — У меня дела по работе.
Я не хотел говорить, что еду на барбекю к генеральному. В уме прокрутил возможные варианты ответов папани: коррумпированные директора; Адам-жополиз; ты забыл, кто ты есть; богачи тычут тебе в лицо своим богатством; не хочешь побыть с умирающим отцом...
— Тебе что-нибудь нужно? — спросил я, зная, что сам он никогда не признается.
— Ничего мне не нужно, — сварливо ответил отец. — Не нужно, если ты занят!
— Я приеду завтра утром, хорошо?
Отец ничего не ответил, демонстрируя обиду, и передал трубку Антуану. После больницы старый козел ничуть не изменился.
Я нажал на отбой, как только добрался до места. На обочине стояла простая деревянная табличка с фамилией «Годдард» и номером дома. Длинная, изрытая колеями грунтовая дорога по густому лесу неожиданно вывела к широкому подъезду. Под колесами захрустели обломки ракушек. Мальчик в зеленой рубашке отгонял на стоянку машины всех гостей, и я с неохотой передал ему ключи от «порше».
Загородный дом Годдарда оказался приземистым и симпатичным, обитым серой вагонкой. У меня возникло впечатление, что его построили в конце девятнадцатого века. Дом стоял на обрывистом берегу озера. На крыше торчали четыре большие каменные трубы; стены обвивал плющ. Перед домом была огромная бугристая лужайка. Судя по запаху, ее только что подстригли. Кое-где росли огромные дубы и узловатые сосны.
На лужайке стояло двадцать — тридцать человек, все в шортах и футболках и с бокалами в руках. Туда-сюда носилась стайка детей, которые кричали и бросали друг другу мячи. За столом перед верандой сидела хорошенькая блондинка. Она улыбнулась, нашла бейджик с моим именем и вручила мне.
Самое интересное, похоже, происходило по другую сторону дома, на задней лужайке, которая полого спускалась к деревянной пристани. Тут толпилось больше народу, хотя знакомых я не увидел. Ко мне подошла полная дама лет шестидесяти в бордовом платье-халате с поясом. У нее было очень сморщенное лицо и снежно-белые волосы.
— Вы, наверное, потерялись, — ласково сказала ока. Голос оказался низким и хрипловатым, а лицо — таким же потрепанным непогодой и живописным, как сам дом.
Я сообразил, что это жена Годдарда. Да, не красавица. Мордден был прав: действительно напоминает щенка шарпея.
— Я Маргарет Годдард. А вы, должно быть, Адам.
Я протянул руку, польщенный, что она каким-то образом меня узнала, пока не вспомнил про бейджик на рубашке.
— Рад познакомиться, миссис Годдард.
Она не предложила называть ее Маргарет.
— Джок много о вас рассказывал. — Она долго держала меня за руку и кивала, широко раскрыв маленькие карие глаза. Как будто я ей понравился — или мне только показалось. Она подошла ближе. — Мой муж — старый циник, и на него не так-то легко произвести впечатление. Так что вы, наверное, чего-то стоите.
С задней стороны дома была крытая веранда. Я пошел туда мимо двух больших черных каджунских грилей, где от тлеющих углей поднимались клубы дыма. Две девушки в белой униформе следили за шипящими котлетами, отбивными и цыплятами. Неподалеку за длинной стойкой, покрытой белой льняной скатертью, двое ребят, на вид студентов, разливали коктейли, газировку, соки и пиво в прозрачные пластиковые стаканчики. За столом еще один парень открывал устрицы и выкладывал их на лед.
Когда я подошел к веранде поближе, то начал узнавать людей: почти все — руководители «Триона» высокого ранга, с супругами и детьми. Нэнси Шварц, старший вице-президент отдела бизнес-решений, — маленькая нервная брюнетка в ярко-оранжевой футболке «Триона». Она играла в крокет с Риком Дьюрантом, главой отдела маркетинга, высоким, поджарым и загорелым, с уложенной феном черной шевелюрой. Оба не улыбались. Секретарь Годдарда, Фло, в шелковом гавайском платье, цветастом и ярком, дефилировала по веранде так, будто настоящая хозяйка — это она.
Вдруг я увидел длинные загорелые ноги на фоне белых шорт — Алана! Она тут же меня заметила, и в ее глазах зажглось удивление. Потом она небрежно помахала, улыбнулась и отвернулась в сторону. Что бы это значило? Наверное, не хочет афишировать наши отношения. Старое правило: «Не лови рыбку с корпоративного причала».
Я прошел мимо своего бывшего босса, Тома Лундгрена, одетого в уродливую рубашку для гольфа в серую и ярко-розовую полоску. Он судорожно сжимал в руках бутылку воды и сдирал этикетку длинной аккуратной ленточкой, с застывшей улыбкой слушая привлекательную негритянку — Одри Бетун, вице-президента и главу команды «Гуру». Чуть позади стояла женщина: скорее всего жена Лундгрена. Она надела почти такой же костюм, и лицо у нее было такое же красное и недовольное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45