Чертыхаясь под нос, Саманта подняла руки, поправила ненавистную чалму. На мгновение пальцы ее застыли на старом шуршащем шелке, затем скользнули вниз, ощупывая фальшивые бриллианты. Саманта вздохнула.
«Доверие. Или его отсутствие. Какая, к черту, разница?» – подумала она.
Люк и его коллеги из специального подразделения чувствовали за собой поддержку мощной федеральной структуры, и хотя история ФБР не всегда была безоблачной, его сотрудники пользовались безусловным уважением.
А что стояло за Самантой? Цирк «Вечерний карнавал», шумный и яркий, с его играми, каруселями и аттракционами. Он был частью ее, а она была его плотью и кровью.
Она сама сделала его своим родным домом, влилась в него. Артисты стали для нее семьей. Они принимали решения и действовали сообща. Склонная к драматизму и мистике, Саманта придумала себе номер и имя Зарина.
В первый раз она надела чалму, когда ей минуло пятнадцать. Она частенько приходила в цирк, стоявший в то время в Новом Орлеане. Ее туда завело путешествие автостопом. До того она перебивалась тем, что гадала на улицах. Ее предсказания чаще заканчивались приводом в полицию. Она предложила себя в качестве предсказательницы судьбы.
Лео поначалу не соглашался, захотел ее проверить. Она начала гадать ему, многозначительно поведала о том, что мать его была оперной певицей, а отец – врачом, что у циркового метателя ножа проблемы с алкоголем и на вечернем представлении он поранит ухо своей ассистентке, прибавив, что, если не убрать от него ножи подальше, он точно кого-нибудь убьет.
Все сказанное ею сбылось, включая финал вечернего представления. Метателя ножей уволили.
Так Саманта стала артисткой цирка. С годами она доработала и отточила свой «номер». Она выходила на арену, сверкая яркими полосами ткани и фальшивыми драгоценностями, густо намазанная косметикой, чтобы выглядеть старше. Мать Лео подарила ей чалму, в которой когда-то блистала на лучших сценах Европы.
Саманта не ожидала, да поначалу и не очень хотела, стать цирковой прорицательницей. Сама не зная, почему она выбрала арену, в первые месяцы думала, что надолго она не задержится, но потом решила остаться там, понимая, что ей нужно хоть какое-то определенное занятие. Работа не обременяла ее, но приносила ощутимый доход. По крайней мере ей не приходилось ломать голову над тем, где достать денег, чтобы поесть. С годами она набралась уверенности, кое-что подкопила, избавилась от страха одиночества и пришла к выводу, что уж лучше кочевать по городам, чем сидеть на одном месте без куска хлеба. Она полюбила цирк, полюбила свой номер, друзей-артистов. Ей понравилось переезжать с места на место, оставаться в своем мире и быть изолированной от мира внешнего.
Так продолжалось, пока она не повстречала Люка.
Разглядывая свои руки, лежащие на бархате стоящего перед ней столика, сна услышала шорох занавеси – это Эллис ввела к ней очередную клиентку.
Саманта пропела томным грудным голосом:
– Скажи мадам Зарине, что ты хочешь услышать… – Она не успела прибавить слово «сегодня», как до уха ее долетел тоненький звон и на столике, возле ее рук, появилось небольшое колечко. Затем она услышала ровный, спокойный женский голос:
– Я слышала, у вас получается намного точнее, если вы дотрагиваетесь до предметов. Поэтому я принесла вам вот это кольцо. Дотроньтесь до него, пожалуйста.
Саманта медленно подняла голову и мгновенно оценила вошедшую – она была из тех самых, отчаявшихся. Она явно кого-то потеряла и нуждалась в ответах. Нуждалась остро.
Темноглазая блондинка примерно тридцати лет, миловидная, одетая неброско, но со вкусом. В глазах ее застыла тоска, лицо осунулось, лежащие на коленях руки едва заметно подрагивали. Саманте не составило труда догадаться, что женщина едва сдерживает себя, чтобы не разрыдаться. Ей необходимо было действовать, но как – она не знала. Потому и пришла к ней.
Саманта посмотрела на кольцо. Оно было маленьким, с небольшим опалом. «Детское скорее всего. Такие дарят девочкам на день рождения», – подумала она.
Она снова перевела взгляд на женщину и произнесла:
– Некоторые потери невосполнимы.
Рот блондинки на секунду недовольно скривился.
– И все-таки дотроньтесь до кольца, – повторила она. Интуиция Саманты призывала ее отказаться и не брать кольцо, выдумать любой предлог, только чтобы не дотрагиваться до него. Внутренний голос умолял закончить гадание и выпроводить гостью, но она не послушалась его. Сама не зная почему, она протянула руку и взяла кольцо.
В ту же секунду ее окутал мрак, она ощутила страшный холод и удушье.
Саманта не могла объяснить, что заставило ее выпустить кольцо – то ли сработал инстинкт самосохранения, то ли она вдруг осознала, чем для нее может закончиться видение, если она останется в нем. Как бы то ни было, она разжала пальцы, и кольцо выкатилось на стол. Видение исчезло так же внезапно, как и появилось.
С минуту она разглядывала кольцо, затем перевела взгляд на ладонь – там, поверх красной полосы от утреннего ожога, появился белый кружок, оставленный кольцом.
– Проклятие! – прошептала она и посмотрела на сидевшую напротив нее блондинку, увидела ее глаза, в которых сквозила мольба.
– Ради Бога, скажите мне, что вы увидели, – попросила она.
– Кто вы? – спросила Саманта.
– Разве вы не знаете? – отозвалась гостья.
– Кто вы? – отчетливо и медленно выговаривая слова, повторила Саманта.
– Я? – Женщина как будто удивилась. – Я Кейтлин Грэм, сестра Линдси.
Хотя небо было чистым и светила луна, поиски у Лукаса и Джейлин шли изнуряюще медленно и крайне трудно. Судя по отзывам других групп, с которыми они то и дело связывались по рации, у них дела шли не лучше – работу тормозила каменистая дикая местность, иногда напоминавшая пейзаж неизвестной планеты из фантастического фильма. Натужный рев двигателей казался здесь неуместным. Нередко полицейские были вынуждены выходить из машин и идти пешком.
Случалось, им приходилось в буквальном смысле продираться сквозь густой и колючий низкорослый кустарник.
Джейлин посветила фонариком на карту, разостланную на капоте машины, и Лукас зачеркнул на ней второе частное владение, дом, только что обследованный ими.
– Если мы и дальше будем двигаться с такой скоростью, то и к завтрашнему вечеру все проверить не успеем, – вздохнул он.
– Точно, – подтвердил Глен Чемпион. Шериф Меткалф отрядил его в помощь федеральным агентам не только потому, что молодой полицейский входил в число самых надежных, он еще как свои пять пальцев знал эту часть округа. – Самые глухие места. – Он покачал головой. – Сплошные камни и холмы. Кое-где дорог совсем нет. К отдельным владениям не подберешься иначе как на вездеходе или лошади. А скорее, пешком.
Вездеход у них был, они взяли его из полицейского гаража, но даже он порой с трудом преодолевал узкую каменистую дорогу, особенно теперь, после дождя, когда все вокруг превратилось в сплошное месиво.
– Да… Тут только добраться от одного места до другого – уже проблема, – согласилась Джейлин. – Погляди, следующее владение действительно находится в пяти милях отсюда или я ошибаюсь?
– Все правильно. Пять миль по извилистой дороге. – Глен кивнул.
– Черт подери! – пробормотал Лукас.
Джейлин посмотрела на молодого полицейского, затем перевела взгляд на своего напарника.
– Есть какие-нибудь идеи?
– Никаких, – хмуро отозвался Лукас.
Джейлин заметила, что лицо его побледнело и осунулось, а в глазах отражались усталость и тревога – так обычно случалось, когда они углублялись в расследование.
Она не стала комментировать его внешний вид.
– Тогда поехали, – просто сказала она.
За рулем сидел Глен, водитель более опытный, чем они, но даже ему, при всем его мастерстве, понадобился почти час, чтобы преодолеть пять миль. Он остановил вездеход посреди дороги и выключил двигатель. Они находились в самой малонаселенной части округа, у черта на рогах, как выразился сам Чемпион.
– Какое-то строение находится отсюда метрах в ста, за следующим подъемом, – сообщил он.
Густые заросли кустарника и деревьев подступали к самому краю дороги, постепенно сжимая ее до размеров тропинки. Густая, еще не начавшая опадать листва образовывала вверху мощный, плотный покров, сквозь который не проходил лунный свет.
Стояла мертвая тишина.
Джейлин достала из кармана тонкий фонарик-карандаш и посветила им на список частных владений.
– Ничего себе! Здесь лет пятьдесят жилых домов не строили. Семь гектаров пустоши и что-то вроде сарая, – проговорила она. – Здесь указано, что он вполне пригоден к использованию. С месяц назад владение продали какому-то неместному.
– Имя владельца указано? – спросил Лукас.
– Нет. Он директор холдинговой фирмы, зарегистрировано только ее название. Конечно, имя его можно выяснить, достаточно послать запрос в Квонтико, но пока оттуда придет ответ…
– Понятно. Выходим. – Лукас открыл дверь и вылез из вездехода.
Они двигались как можно тише, переговариваясь шепотом. Рацию Глен выключил еще в машине. Звуки здесь, отражаясь от камней и деревьев, гулким и быстрым эхом разносились по всему лесу, поднимались вверх, достигая вершины холма.
– Держимся вместе, пока не покажется подъем, – прошептал Лукас. – Затем разделимся и начнем осматривать местность.
Джейлин посмотрела на часы.
– Сейчас почти десять. Как бы нам ни хотелось тратить время, но в полночь нужно вернуться в управление, перекусить и выпить кофе. Иначе не сможем продолжать поиски, свалимся еще до рассвета, – сказала она. – Так мы договорились с Меткалфом.
– Понятно, – произнес Лукас.
Джейлин так и не поняла, согласен он с планом шерифа или нет или, может быть, он хотел добавить к кофе чего-нибудь покрепче, но расспрашивать напарника не стала.
Они шли почти бесшумно. Ощупывая взглядом дорогу, Лукас заметил:
– Одно хорошо – с рассветом поиски пойдут быстрее.
– А что плохо? – спросил Глен.
– Ты сам сказал – надежды осмотреть все частные владения почти нет. Значит, Линдси нужно найти раньше, чем мы проверим весь список.
– Если нам повезет, мы обнаружим ее или здесь, или в следующем месте.
– Не верю в удачу, разве что только когда я сам себе ее подстраиваю, причем сразу, в самом начале работы.
Глен ответил:
– Я заранее согласен с любым вашим решением. Линдси – мой друг и коллега. Наверное, вы разговаривали с мисс Берк, – прибавил он неуверенно.
Джейлин посмотрела на него. По ее мнению, Глен был один из немногих полицейских, относившихся к Саманте с уважением. Отвечать ему она не стала, предоставив сделать это Лукасу.
– Поэтому мы здесь и находимся, – сказал он.
Джейлин уловила в его голосе нотки легкого разочарования, но смолчала. Она осматривала вещи Саманты, но не почувствовала ничего, кроме дискомфорта.
Она чувствовала, что если бы у них было хоть чуть-чуть больше времени, Лукас прежде всего отправился бы в цирк и вытянул из Саманты все то, что она им не сказала.
Но сейчас им не оставалось ничего другого, кроме как вести полномасштабные поиски.
– Поднимемся на холм и сразу увидим строение, – сообщил Глен.
Он оказался прав. Они не успели выйти из чащи, как перед ними, в самом центре залитой лунным светом каменистой равнины, возникло массивное мрачное здание.
Это было третье по счету частное владение, которое они осматривали, о чем они сообщили Меткалфу по рации. Обменявшись между собой жестами и определив каждый свое направление, разделились и осторожно зашагали к зданию.
Идти пришлось долго, минут десять. Достигнув наконец цели, они увидели в амбаре две двери, обе распахнутые, едва держащиеся на ржавых петлях. Амбар был явно заброшен, и очень давно, но это не помешало им внимательно осмотреть его. Они вошли внутрь и, подсвечивая себе фонариками, принялись обследовать строение.
– Гнилое сено, – сказала Джейлин, перейдя с шепота на нормальный голос. – Ржавый фермерский инвентарь. – Она вдруг замолчала и едва не вскрикнула, почувствовав, как по ее ноге скользнуло что-то мягкое. – Крысы!
– Ты в порядке? – спросил Лукас.
– Как я их ненавижу! – пробормотала Джейлин, продолжая осмотр.
– Судя по всему, это был все-таки не амбар, а склад, – произнес Чемпион, проводя лучом фонарика по угрожающего вида вилам и косам.
– Постойте-ка. – Лукас остановился в углу, где чернела вкопанная в землю колода с воткнутым в нее ржавым топором.
– Похоже, на ней птицу когда-то рубили, – пояснил Глен. – Кур, уток, индю…
– Это определенно оставил не фермер, – перебил его Лукас, направляя свет фонарика туда, куда был воткнут топор. Он положил фонарь на колоду, достал из кармана пинцет, поднес его к колоде и вытащил из расщелины небольшой лист бумаги. Глен и Джейлин подошли к нему. Лукас развернул листок, и все они увидели напечатанную на нем большими буквами фразу:
«В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ, ЛЮК, ТЕБЕ ПОВЕЗЕТ БОЛЬШЕ».
Больше всего Саманте хотелось сейчас просто упасть на кровать и заснуть часов на двенадцать, однако вместо этого она пришла в полицейское управление и вот уже с час сидела в конференц-зале, ожидая появления поисковых групп. Сбор их был назначен на полночь.
Никто с ней не заговаривал, не предложил даже чашки кофе. Только один раз дверь приоткрылась и в комнату заглянул какой-то полицейский с сумрачным лицом, обвел глазами стол, за которым сидела Саманта, проверил, что ничего на нем не исчезло, и снова закрыл дверь.
Саманта машинально разглядывала стены и размышляла. Она на себе испытала то чувство, которое испытывает изгой.
Циркачей считают изгоями по определению. Отверженные, добровольно отвернувшиеся от остального мира, они переезжают из города в город, нигде не пуская корней и не заводя знакомств. Для Саманты, не знавшей семьи, артисты «Вечернего карнавала» стали и родителями, и родственниками. Среди них она не чувствовала себя чужой или отщепенцем.
Сильнее всех одиночество и подозрительное отношение со стороны остального общества ощущают экстрасенсы, а Саманта была настоящим экстрасенсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38