Космо выдержал его взгляд.– Я собираюсь встречаться с твоей бывшей женой.– Прекрасно. – Джоэл не знал, что ему делать с этим сообщением.– Просто я подумал, что тебе следует знать. – Космо коротко кивнул. – Если у тебя еще сохранились к ней какие-нибудь чувства, тебе придется иметь дело со мной.Хорошенькое бы у них было «дело». Судя по виду его хилых рук, этот парень не смог бы отжаться и сотню раз. Но Космо мог не волноваться. Между Джоэлом и Трини все закончилось уже давным-давно. И хотя Джоэл жалел, что они доставили друг другу столько неприятностей, сейчас он был рад за Трини.Случай в Ираке изменит ее к лучшему. Она стала мягче, менее напористой, начала считаться с мнением других. А может быть, за это стоило поблагодарить Космо.– Спасибо за откровенность, Космо, но Трини абсолютно свободна, так что тебе лучше обсудить это с ней, а не со мной.Космо повернулся к Трини, но не успел открыть рта, как она оказалась в его объятиях и одарила его жарким поцелуем.– Хм. Может быть, вам нужно на какое-то время остаться наедине? – Джоэл ткнул большим пальцем куда-то себе через плечо. – Я мог бы пойти на склад и посидеть там в обществе русалок из стеклопластика.Трини прервала поцелуй и села за стол рядом с Космо, положив ладонь ему на руку и закинув ногу на ногу.– Помнишь те «томагавки», что мы нашли в Ираке? – обратилась она к Джоэлу.– Учитывая то, что этот случай положил конец моей карьере в спецназе, вряд ли я скоро об этом забуду.– В суете всего того хаоса, который последовал за этим, никто не поинтересовался, как «томагавки», произведенные в Соединенных Штатах для операции «Буря в пустыне», попали в подземный бункер в Басре.– Я слышал, что их украли, и они были частью комплекта оружия массового поражения, находящегося в распоряжении Саддама.– От кого ты это слышал?Джоэл нахмурился:– От твоего отца.– А тебе не приходило в голову, что он может лгать?– Лгать?Трини посмотрела на Космо, и тот ответил за нее:– Из записей в личном журнале Чета Делан и следует, что в 1990 году Роберт Херкл спрятал ракеты в Ираке по его просьбе. Он также спрятал полдюжины таких же ракет на острове Норт-Падре в заброшенном морском бункере, оставшемся со Второй мировой войны.– Но зачем?– Они были неисправные. Но мой отец хотел использовать эти неисправные ракеты себе на пользу, – снова заговорила Трини. – Он знал, что когда-нибудь будет баллотироваться на пост президента, и был намерен победить на выборах. Во время первой войны в заливе он продал целую партию неисправных «томагавков» Ираку, но сделал вид, что они были украдены. При этом он удержал шесть из них для себя. – Трини остановилась, чтобы дать Джоэлу возможность осознать полученную информацию, и стала рассказывать дальше: – Он хотел взорвать ракеты накануне выборов, зная, что во всем обвинят террористов из Ирака. Поскольку у него твердая репутация непримиримого борца с терроризмом, он рассчитал, что в подобной ситуации будет идеальным кандидатом в президенты.Отец выбрал ту часть острова Норт-Падре, где никто не живет. Он не хотел никого убивать. Ему нужно было произвести шумиху, чтобы добиться нужного эффекта. Ракеты не слишком мощные. Даже если бы взорвались сразу все шесть вместе с боеголовкой, которую отец прикрепил к ним, чтобы достигнуть одновременности взрыва. Конечно, самому острову был бы нанесен огромный ущерб и погибли бы все, находящиеся в непосредственной близости. Но никто в близлежащих городах не пострадал бы, – сказала Трини так спокойно, как будто она объявляла, что сломала ноготь и собирается заняться маникюром.– Черт возьми! – воскликнул Джоэл.– А вот и самая забавная часть. Твой отец узнал о ракетах на Норт-Падре. Гас украл у моего отца код дистанционной детонации и исчез.
Пенелопа лежала на кровати рядом с Дэниелом, вдыхая его дыхание, впитывая в себя этого отважного человека, пожертвовавшего ради нее самим своим существованием. Даже во сне он не выпускал ее из объятий, пальцы их рук переплелись. Одна ее нога лежала поверх его ноги. Они не могли перестать прикасаться друг к другу. Им нужно было наверстать упущенное за все те годы, когда они друг друга даже не видели.Впервые с тех пор, как с нее сняли повязку, Пенелопа оглядела комнату, в которой находилась. Все удобства состояли из ржавой металлической кровати с продавленным матрасом, на которой они лежали, тумбочки около Двери, куда Дэниел поставил поднос с едой прошлой ночью, и книжных полок, с пола до потолка занимавших стену в ногах кровати.Пенелопа прищурилась, пытаясь разглядеть названия, и заметила, что большей частью это были книги по юриспруденции и морской биологии. Рядом с кроватью на небольшом столике стоял простенький радиоприемник и фотографии Марли и ее, Пенелопы. Сердце у нее сжалось.Она повернулась к Дэниелу и в тусклом свете ламп оглядела его видавшую виды кожу, грубые очертания шрама, густую прядь седых волос, спадавшую на лоб.За последние несколько часов Пенелопа видела его разным – ранимым, грустным, преданным, голодным и горюющим. Возможность наблюдать за ним доставляла ей такое удовольствие, что приходилось прикусывать губу, чтобы не застонать от этого счастья. Он вновь принадлежал ей. Она больше не была вдовой.Рядом с Дэниелом было так тепло, Пенелопа чувствовала, что ее снова любят, о ней заботятся. После занятий любовью у нее внутри осталась жаркая сладость, которая таяла, как свеча, растапливая страх.Дэниел открыл глаза, и она улыбнулась ему робко и застенчиво.– Нам нужно поговорить, – сказал он.Пенелопа знала, что он прав, но ей хотелось заткнуть уши, чтобы насладиться всей радостью их воссоединения и не слышать о тех ужасах, о которых он собирался ей рассказать. Она прижалась к нему, поцеловала сосок и стала нежно поглаживать волосы у него на груди. Дэниел гладил ее рукой по голове.– Ты слушаешь?Пенелопа вздохнула и крепче вжалась в матрас.– Слушаю.– Давай вернемся к началу первой войны в заливе, – сказал он. – Я был помощником капитана на «Гилкресте», а Гас был моим начальником.Пенелопе не хотелось следовать за ним туда, но она знала, что должна выслушать Дэниела. Ее муж заслужил право выговориться. Она подумала о том, как одиноко ему, должно быть, было жить в этом холодном сыром бункере в течение пятнадцати лет, не имея возможности выйти отсюда открыто. Вдали от любимых жены и дочери. Она-то считала, что ей было одиноко без Дэниела, но ее одиночество было несравнимо с тем, что пришлось пережить ему. У нее была Марли. У него не было ничего.– Не будем забывать и о политической ситуации. В то время Чет Делани командовал всем флотом, принимавшим участие в «Буре в пустыне».– Я помню.– Его положение позволяло ему выступить за то, чтобы военно-морской флот начал закупать «томагавки», произведенные «Херкл индастриз». Но вот что мне не было известно в то время, и что я узнал гораздо позже, так это то, что через родственников своей жены-иорданки Делани скупал акции Херкла и прятал все концы этих операций в швейцарском банке.– Чет Делани покупал эти «томагавки» не потому, что они были лучшими для использования во время «Бури в пустыне», – сказала Пенелопа, размышляя вслух, чтобы лучше разобраться в фактах, – а потому, что хотел сколотить себе состояние на контрактах правительства с Херклом.– Правильно. Однако Делани не было известно, что около десяти процентов «томагавков» были неисправны. – Дэниел горько усмехнулся. – «Гилкрест» убедился в этом на своем опыте.– Я помню, ты как-то позвонил мне, ужасно расстроенный какими-то проблемами войны в заливе, но не мог рассказать мне, в чем дело.– Я не мог тебе рассказать, Пен. Чем меньше ты знала, тем было лучше. «Гилкрест» был первым кораблем, снабженным «томагавками». Однажды ночью нас обстрелял иракский патруль, и Гас велел мне применить два «томагавка». Один из них попал в цель, но другой взорвался еще в пусковом отсеке. Один из моих матросов погиб, другого тяжело ранило.То, как Дэниел рассказывал обо всем этом, причиняло Пенелопе огромную боль. Его безжизненный голос говорил больше, чем все слова. Ему нужно было отстраниться от того, о чем он говорил, иначе он был бы не в силах произнести ни звука.Она посмотрела на мужа сквозь пелену слез. Он вытер большими пальцами слезы с ее щек.– Не переживай из-за прошлого. Мы оба сделали все, чтобы выжить.– Мы потеряли столько времени. Ведь все эти годы мы могли жить вместе.– Мы вместе сейчас, – сказал Дэниел нежно. – Больше ничего не имеет значения.Пенелопа сглотнула слезы. Нужно было выслушать его до конца, нужно было понять.– Что случилось после взрыва ракеты? В прессе про повреждение «Гилкреста» ничего не говорилось. И не было ни слова про то, что мы потопили иракскую патрульную лодку.– Гас получил приказ от Чета Делани скрыть все произошедшее, объясняя это интересами национальной безопасности. Про погибшего матроса следовало сказать, что он умер во время самовольной отлучки, покалеченный же моряк перенес операцию мозга и не мог ничего вспомнить. Ему дали отпуск по состоянию здоровья и стали пичкать лекарствами, задерживающими процесс восстановления памяти. – Дэниел замолчал. Лицо его стало задумчивым. – Для остальных членов команды была придумал а какая-то история. – Помолчав немного, он продолжил: – Гас послушался приказа Делани, не задавая лишних вопросов, но я не мог с этим смириться. Я был полон решимости выяснить, что произошло на самом деле, почему ракета не сработала как следует, почему погиб мой подчиненный и почему Чет Делани так стремился замять всю эту историю. Я начал собирать информацию по «томагавкам» и «Херкл индастриз», но везде натыкался на кирпичные стены. Все документы были уничтожены. Людей покупали или запугивали. Но чем меньше мне удавалось разузнать, тем решительнее я занимался этим делом.– Ты всегда был упрямым. – Пенелопа не могла скрыть своего восхищения. Не важно, как это сказалось на их семье, осудить своего мужа за то, что он поступил правильно, она не могла.– Однажды во время увольнения на берег на меня напали в одном из переулков. Какой-то мужчина избил меня металлической трубой до полусмерти. – Дэниел прикоснулся к шраму на щеке. – Он велел мне прекратить мои расследования, пригрозил, что иначе в следующий раз мне достанется еще больше.Пенелопа схватилась за сердце, ей стало физически плохо от осознания того, в какой ужасной ситуации оказался ее муж. Он был честным человеком, она уважала его решение, несмотря на то, что оно вынудило их расстаться. Она любила этого человека. Как жаль, что ее не было тогда с ним, и он был совсем один вдали от дома.– Но ты не мог отступиться.– Нет, я пошел к Гасу. Я пытался убедить его помочь мне, говорил, что вдвоем мы можем что-то изменить. Ведь мы могли бы рассказать всем о связи между Делани и Херклом. Делани наживался на продаже «томагавков», и он не собирался разрывать контракт.– Да, ты не мог отступиться, – кивнула Пенелопа. – А Делани не мог остановиться.– А Гас не хотел вмешиваться.– Он всегда был трусом, – заметила Пенелопа. – Он не осмелился даже противостоять Дейрдре, чтобы добиться совместной опеки над Джей-Джеем! Как можно было ожидать, что он поможет тебе?– Гас помогал мне как мог. Я не виню его за то, что он пошел по пути наименьшего сопротивления. Мне пришлось дорого заплатить за свою честность. – Дэниел слегка погладил жену по щеке. – И вам с Марли, к сожалению, гоже. Прости меня. Мне никогда не загладить своей вины.– Я никогда не смогу простить Гаса. Он приговорил тебя к полужизни в этой дыре. – Пенелопа взмахнула рукой, указывая на его подземный дом.– Не надо, Пен. Будь выше этого. Я был тогда глупцом: начал рассказывать всем, кто соглашался слушать, что замышлял Делами. У меня не было никаких конкретных доказательств, но я тем не менее трубил об этом на всех углах, пытался даже созвать пресс-конференцию. Молодой и вспыльчивый, я был уверен, что меня оправдают только потому, что я прав, а Делани ошибается. Боже, каким же наивным я был! Когда Делани понял, что меня не заткнуть побоями и угрозами, он поднял ставку.– И обвинил тебя в предательстве.– Да. Делани и Херкл придумали способ распознавать неисправные ракеты. Они отделили их от остальных, а затем отправили в Ирак. Они проставили мое имя на всех счетах и сопроводительных документах, а затем организовали ограбление корабля, перевозившего эти ракеты. Они сфабриковали и другие улики против меня, даже нашли иракского солдата, который поклялся, будто был свидетелем моей встречи с одним из высокопоставленных военных Саддама Хусейна. Они так профессионально подставили меня, подкупив нужных людей, что дело против меня было идеальным. Но и этого им показалось недостаточно. Херкл приехал на мой корабль.– Зачем?– Чтобы заставить меня замолчать. Он сказал, что за вами наблюдают, и если я произнесу хоть слово о том, что произошло на «Гилкресте», тебя и Марли убьют.– Какой ужас! – Пенелопа прикрыла рот рукой.– Я был в ловушке. Выхода не было. Меня не только повесили бы за измену, но и, если бы я осмелился произнести хоть слово в свою защиту, два человека, которых я любил больше всего на свете, могли пострадать. Я был приговорен.Пенелопа притянула Дэниела к себе и положила его голову себе на плечо.– Ш-ш-ш, ни слова больше. Это в прошлом. Все прошло.– Нет. – Дэниел вновь отодвинулся. – Я должен рассказать тебе все, хотя бы один раз. Мне нужно, чтобы ты все знала.– Хорошо, если ты так хочешь. – Пенелопа выпрямилась, собираясь с силами.– Гас стал одновременно и моим спасением, и моим проклятием. Он пришел повидаться со мной накануне того дня, когда меня должны были перевести на корабль, который доставил бы меня обратно в Соединенные Штаты. Он предложил инсценировать мою смерть, он даже знал идеальное место, где я мог бы укрыться. В этом старом бункере.– И что ты тут делал все эти пятнадцать лет?– Скучал по тебе, – ответил он, и Пенелопа заметила, что глаза Дэниела подернулись пеленой слез.Она нежно поцеловала его.– А что это за книги по юриспруденции?– Я занимался. Пытался придумать способ призвать Делани к ответу по суду, не давая ему понять, что я жив, и не ставя под удар тебя и Марли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32