Она была готова пожертвовать ленчем, чтобы успеть просмотреть документы, но от сильного болеутоляющего у нее кружилась голова. Необходимо было подкрепиться. Черт бы побрал этот проклятый зуб! Его удалили два дня назад, а боль и не думала ослабевать. Дана со вздохом поднялась с кресла и направилась в кафетерий.Но все же в душе она ликовала, ей хотелось закружиться в вальсе. Подумать только! Суд штата! Об этом она могла только мечтать. И шансы получить эту вакансию были бы велики, если бы не проклятое дело Тенаки.Ей просто не повезло. На слушания назначили ее, а не другого, более опытного судью. Не случись такого, процесс завершился бы без лишнего шума. Однако следствие с самого начала было плохо подготовлено к делу. Дана вспомнила наспех состряпанные доказательства, которые выдвинул обвинитель против растлителя малолетних. Тогда она сделала то, что ей предписывала буква закона: она позволила защите отклонить все обвинения, хотя сама ни секунды не сомневалась, что Тенака должен сидеть за решеткой.Что после этого началось! Пресса, и в ее первых рядах был Роб Тагетт, взялась за Дану Гамильтон всерьез, можно сказать, впилась в нее мертвой хваткой. Все ее успехи, все то положительное, что она успела сделать во имя истины и справедливости на поприще законности, – все это оказалось разом перечеркнуто и погребено под лавиной гневных газетных статей. И сегодня, получив розу и записку, она не стала звонить в полицию, поскольку не хотела, чтобы ее имя вновь замелькало на страницах газет. Если пресса получит хоть малейший повод позубоскалить на твой счет, то потом долго не отмоешься от грязи. С другой стороны, в глубине души она надеялась, что Гвен права и записка – это творчество какого-нибудь ненормального, который просто развлекается от нечего делать.
В этот час в кафетерии посетителей практически не было. Большинство уже вернулись после перерыва в залы, где возобновились заседания. Дана взяла пластиковый поднос и медленно пошла вдоль стеклянной стойки, размышляя над тем, что бы выбрать. Ее взгляд остановился на тарелке – в море горячего масла возвышалась горка спагетти. Дана поморщилась и прошла дальше. Что и говорить, меню в кафетерии суда Гонолулу не отличалось особым разнообразием. По сравнению с ними еда, которую предлагают в самолете, могла показаться изысканной. Дана ограничилась чашкой кофе и сандвичем с тунцом, если верить надписи на упаковке.Она нашла более или менее чистый столик и села спиной к залу. Еще при входе она заметила в дальнем углу Роба Тагетта в компании других репортеров. Сейчас у нее не было ни малейшего желания даже смотреть на него.– Ваша честь, вы позволите? – раздался звучный голос, в котором слышались едва уловимые ироничные нотки.«Черти тебя принесли», – подумала Дана и недовольно покосилась на Роба, который, не дожидаясь приглашения, уже развернул стул спинкой вперед и оседлал его, улыбаясь открыто и честно.Тридцативосьмилетний Роб Тагетт был худощав, высок ростом и хорошо сложен. В его голубых глазах искрилось веселье, как у человека жизнерадостного, не особо обремененного заботами и довольно ветреного. «Тебе бы к парикмахеру сходить не мешало», – усмехнулась про себя Дана, заметив, что теперь у популярного журналиста новая прическа. Густые черные волосы опускались до плеч, а на лоб нависала челка до самых бровей. Из-за этого он казался гораздо моложе своих лет.Тагетт излучал волны обаяния, казалось, его окутывает какая-то мощная и весьма притягательная аура сексуальности. Может, все дело в его пленительной улыбке? Впрочем, и без нее он был неотразим. Женщины сходили от него с ума, закрывая глаза на его сомнительную репутацию. Вот и сейчас Дана заметила, что одна из помощниц окружного прокурора не сводит с Роба восхищенного взгляда. Тому это, безусловно, очень нравилось. Он вообще любил находиться в центре внимания.Наверное, глупая девица просто не знает, кто он такой, решила Дана. Но она-то знала его хорошо и считала, что женщины, которые завязывали с ним роман, а потом оказывались брошенными, виноваты сами.– Сдается мне, ты рада нашей встрече, – начал Роб со свойственными ему нахальством и развязностью. В его протяжном выговоре явно угадывался техасский акцент. – Я тут подумал, с меня не убудет, если я встану и пройду через весь зал, чтобы спросить, не хочешь ли ты взглянуть на моего «цыпленка».– Ну что ж, рискни. Но как только ты расстегнешь «молнию» на джинсах, твои мозги мигом вывалятся наружу и у тебя их совсем не останется.– Спасибо. – Лицо Роба расплылось в лучезарной улыбке, способной убедить самых свирепых присяжных в том, что он только что услышал в свой адрес изысканный комплимент.– Послушай, оставил бы ты меня в покое, а? – Дана отложила сандвич. Аппетит почему-то пропал. – Все равно я не могу ничего сказать прессе, пока присяжные не вынесут своего решения. Ты же пришел сюда, чтобы состряпать очередную статью для своей газетенки, ведь так?– Не совсем. Я здесь не за тем, чтобы писать о сегодняшнем процессе. Однако, если честно, мне этот парень даже немного нравится. Во всяком случае, он не обычный, заурядный эксгибиционист, каких кругом полно. У него есть чувство юмора.– Значит, и ты пришел, чтобы полюбоваться этим чудом природы, так, что ли?– Не-а. Паркер уходит. Страсть к спиртному сгубила беднягу – он стал слишком часто закладывать за воротник на работе. Говорят, что тебя хотят назначить на его место.– Правда? – Дана постаралась изобразить на лице искреннее удивление, но, видимо, у нее это плохо получилось, потому что Роб многозначительно усмехнулся и подмигнул ей. Она никогда не умела врать, не краснея. Роб застал ее врасплох.– Ладно, – Дана смутилась, – как ты узнал?Роб пожал могучими плечами. Его футболка едва не разошлась по швам от столь опрометчивого движения.– В джунглях вновь звучат тамтамы. Иногда их дробь доносит известия быстрее, чем современные средства связи. О твоем возможном назначении мне стало известно два дня назад.Дана закипела от негодования. Гвен узнала об этом только сегодня утром, а он умудрился разнюхать на два дня раньше! Должно быть, охмурил какую-нибудь секретаршу, и та ему все и разболтала в постели. Секретарши всегда все узнают первыми, а язык держать за зубами не умеют.– Я пришел взять у тебя интервью. Пару слов: твои соображения и впечатления.– Без комментариев.«Неужели он и вправду надеялся, что я выскажусь по этому поводу?» – подумала Дана. Роб вел в газете большую еженедельную рубрику под названием «Разоблачения». В ней появлялись статьи, после которых в обществе начинались острые споры, часто выливавшиеся в шумные скандалы. Герой подобной сенсации был обречен. Робу нравилось пройтись по сытым политикам, подложить бомбу под какого-нибудь зарвавшегося чиновника, – одним словом, он любил затевать жуткие склоки.– Знаешь, у тебя есть шанс получить это место. – Он наклонился вперед, поставив стул на две ножки. – Но если тебя утвердят, то мы будем видеться не так часто. Жаль, – он сокрушенно покачал головой, – без тебя тут просто не на кого посмотреть – останутся одни уродины. Им бы носа на улицу не высовывать. Я уж не говорю о том, что им просто противопоказано сидеть в судейском кресле. Смотришь на такую и поневоле чувствуешь себя виноватым.Дана решила не обращать внимания на сомнительный комплимент. Она считала себя нормальной, довольно симпатичной женщиной, но совсем не красавицей. Вот ее сестра Ванесса, та действительно была хороша. Глядя на них обоих, никому бы и в голову не пришло, что Дана и Ванесса родные сестры.В системе судебной власти, славящейся засильем мужчин, на коллег женского пола смотрели до обидного пренебрежительно. Дана, не обращая внимания на смешки за спиной, настойчиво создавала себе имидж неприступной деловой леди. Она специально носила очки, хотя могла бы обойтись и контактными линзами, но в очках она выглядела старше и как-то профессиональнее. За их стеклами ее огромные зеленые глаза выглядели не так уж привлекательно, но это особо не беспокоило Дану. Хотя у нее были роскошные, густые волосы теплого каштанового цвета, она неизменно коротко стриглась, что несколько заостряло овал лица, делая весь ее облик более строгим. Одевалась Дана всегда консервативно, предпочитая платья серых, неброских тонов, но зато отыгрывалась на нижнем белье. Она просто обожала всякие воздушные и полупрозрачные, очень сексуальные трусики и бюстгальтеры, особенно кружевные.На лице Роба появилась порочная ухмылка, а взгляд сделался сальным, как у сладострастного распутника.– И знаешь, – добавил он, понизив голос, – никому из оставшихся теперь в суде в голову не придет задрать мантию выше колен и обнажать ножки во время процесса.– Да там же была страшная духотища!.. – выпалила Дана и тут же прикусила язык, поняв, что он просто не мог ничего увидеть. Тяжелый, глухой стол надежно скрывает от глаз публики кресло судьи. «Но откуда в таком случае он знает? Чертовски догадлив, мерзавец! А еще чрезвычайно наблюдателен», – подумала Дана, а вслух произнесла:– Ты просто каналья!– Ну что же, тебе придется дорого заплатить за это оскорбление, и очень скоро. – Он почему-то абсолютно не обиделся и вновь подмигнул ей. Затем Роб резко выпрямился на стуле, отчего тот с громким стуком опустился задними ножками на пол. – У меня есть пара билетов на концерт «Иглз». Места в первом ряду, между прочим.Дана чуть не задохнулась от возмущения. Вот наглец! Разве это похоже на приглашение? Что за манеры? Хотя это не имеет никакого значения. Пусть он весь из себя такой неотразимый и мужественный, пусть женщины сходят с ума, мечтая провести с ним волшебную ночь, но она ему откажет! Она слишком дорожила своей незапятнанной репутацией. Сейчас, когда на карту поставлена возможность получения заветного места в суде высшей инстанции, было бы непревзойденной глупостью связываться со скандальным репортером Робом Тагеттом.«Не обманывай себя, Дана, – нашептывал ей внутренний голос. – Дело не только в этом. Есть и другая причина, признайся! Ты просто боишься Роба, ведь так?»Это было правдой. В глубине души она боялась его. Ей становилось не по себе от его непредсказуемости, например. Но это, пожалуй, еще не все. В нем было что-то непонятное, таинственное, что пугало ее.Они познакомились три года назад на коктейле, устроенном ее коллегами по окружной прокуратуре. Дана получила тогда назначение на должность судьи. Она была в курсе ужасных слухов, распространяемых о Тагетте, но сплетен не любила и в тот раз тоже оставила все эти россказни без внимания. Конечно, ей было очень интересно, почему полицейский Роб Тагетт внезапно бросил свою работу и пошел в репортеры, но она решила, что всегда успеет это выяснить. Дана увлеклась им. Она, похоже, понравилась ему тоже. Но всего через неделю увлечение развеялось как дым. Ровно через неделю в «Гонолулу сан» появилась его статья, вызвавшая шквал общественного возмущения, обрушившегося на нее. Дана до сих нор с содроганием вспоминает, что ей пришлось пережить в те дни.– Так ты не хочешь сходить на «Иглз»? – напомнил о себе Роб. На этот раз его глаза внимательно смотрели на нее, а голос стал серьезным.Дана взяла сумочку и поднялась из-за стола.– Спасибо, но ничего не получится – я занята.– Ты же даже не спросила, когда состоится концерт!О, черт, сейчас начнется шантаж! Наверняка припугнет ее тем, что поднимет против нее всю прессу, если она откажется. От него можно ожидать всего, но ничего хорошего.– Ты все еще злишься на меня из-за той статьи?– Конечно, нет, – слишком быстро ответила она, и Роб понял, что она говорит неправду.– Должно быть, ты ненавидишь меня, да?– Ненавижу? Да что ты – я влюблена в тебя! – театрально воскликнула она. – Ох, и везет же мне на мерзавцев! Не пойму только почему? Может, ты знаешь, а?
Вечером, возвращаясь к себе домой в Мауналуа-Бэй, Дана на все лады проклинала себя за несдержанность. Неужели Роб не забудет ее слов? С него станется. «Черт дернул меня за язык! Что на меня нашло?» – в десятый раз спрашивала себя Дана.Не успели необдуманные слова вылететь из ее уст, как она уже развернулась и помчалась прочь от Роба, безмолвно застывшего на месте. Правда, она успела бросить на него взгляд – в его глазах затаилась жгучая обида. Нет, он никогда не простит ей такого оскорбления.Последнее время с ней определенно творилось что-то неладное. «Нервы сдают – должно быть, работа доконала», – подумала она и порадовалась, что приближается время отпуска. Дана считала, что хорошо контролирует свои эмоции, но увы – ошибалась. Роб, конечно, сам виноват. Разве он не пытался оказать на нее давление? «Господи, как мне тяжело», – тоскливо подумала Дана, глядя из автомобиля на лазурный океан и туманную дымку, повисшую на горизонте.Когда она работала в офисе окружного прокурора, у нее было много друзей. Ну, может, не совсем близких, но, во всяком случае, она была окружена знакомыми людьми, с которыми ей было интересно. Они вместе ходили на ленч, по вечерам ее часто приглашали на ужин в какой-нибудь тихий, уютный ресторанчик. Получив место в муниципальном суде, она стала видеться с прежними приятелями все реже и реже, а затем их встречи и вовсе сошли на нет. Конечно, она общалась со своими новыми коллегами в суде, но все разговоры велись только о работе. Со временем это приелось и стало навевать на нее отчаянную скуку.После сегодняшней встречи с Робом Дана неожиданно поняла, как она одинока.Роб Тагетт не был тем мужчиной, о котором она мечтала. Он абсолютно не соответствовал ее воображаемому идеалу. Ее единственный и неповторимый должен быть умным, нежным, тонко чувствующим и понимающим мужчиной, человеком спокойным и рассудительным, и, конечно же, надежным. А Роб Тагетт казался ей злой пародией на ее светлую мечту. Он походил на волка-одиночку, даже скорее на оборотня, вервольфа, меняющего свой облик. Он был окружен какой-то тайной, которая всякий раз ускользала от ее понимания. Он любил риск, безрассудные авантюры. Чувство опасности, похоже, его пьянило и веселило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48