Как и в большинстве жилых домов в глубине острова, на ранчо Кау не было кондиционеров. Здесь вся надежда была на устойчивые пассаты и потолочные вентиляторы. Роб открыл настежь дверь, ведущую на террасу. Дана чувствовала себя ужасно глупо, не зная, что сказать. Ведь каждое ее слово ловят чужие уши.– Дорогой, – она почти подавилась этим обращением. Роб обернулся вокруг и беззвучно засмеялся. – Я пойду в душ.– Хорошо. – Он стащил рубашку через голову, взлохматив волосы.Торс у него был замечательный. Полоска волос, более темных, чем его загорелое тело, спускалась по груди вниз к поясу. Непроизвольно глаза Даны скользнули еще ниже.В то же мгновение она заставила себя перевести взгляд на его лицо, надеясь, что он ничего не заметил. Но, разумеется, он заметил и подарил ей многозначительную улыбку. Затем бросил рубашку на стул и потянулся к пряжке ремня. Прежде чем она успела возразить, ремень уже покачивался на том же стуле.– Тебе что-то не нравится? – спросил он совершенно невозмутимо.– Болван, – изрекла она и быстро отвернулась, чтобы взять из чемодана одежду. Она схватила первое попавшееся на глаза платье и чистое нижнее белье. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы не хлопнуть дверью ванной.Оказавшись внутри, она прислонилась к двери. Так и есть. Его тело просто притягивало ее к себе как магнитом. И она будет жить с ним в одной комнате. Ни в какие ворота не лезет!– Не будь дурой, – пробормотала она, но образ полуодетого Роба преследовал ее и под душем.Она выключила воду и обмотала голову полотенцем. Раздался стук в дверь ванной.– Оставь меня в покое.– Тебя к телефону.Все еще мокрая, она накинула махровый халат, висевший на двери, затем прошла в комнату и взяла трубку. Звонила Лиллиан Харли. Чувство вины охватило Дану – разве она не обещала позвонить своей соседке еще вчера?– Лиллиан, что случилось? – спросила Дана, поворачиваясь спиной к Робу. Он растянулся на огромной кровати, небрежно скрестив ноги. Его шорты были расстегнуты в поясе, а «молния» могла вот-вот разойтись.– Ночные воины, – печально ответила Лиллиан. – Я снова слышала их прошлой ночью. Кто-то должен умереть.– Это просто шелест пальм, – успокаивала ее Дана. – Ты же знаешь, как странно шуршат эти сухие пальмовые листья. Нет никаких воинов, никто не зовет тебя.Потребовалось немало времени, чтобы Лиллиан стала говорить разумно. Когда Дана вернулась в ванную, ее волосы наполовину высохли и стали волнистыми, такими, какими они у нее были от природы. Она попробовала выпрямить их с помощью фена, но безрезультатно. Потом решила, что сойдет и так.Легкое платье на бретельках темно-лилового цвета делало ее глаза еще темнее, а грудь казалась полнее из-за плиссированного корсажа. «Неплохо», – сказала она себе, неожиданно подумав о том, что наденет Ванесса. Вообще-то это не имело значения – Ванесса все равно будет в центре внимания.Она всегда приковывала к себе взгляды всех мужчин.Дана вышла из ванной и увидела, что Роб заснул. Она засмотрелась на него, сознавая собственную безнаказанность. В его большом теле не было ни грамма жира. Ее взгляд скользнул по его широкой, выпуклой груди, по мускулистому и плоскому животу, узким бедрам, глаза ее остановились на предательски натянутых шортах.Ее охватил озноб. Вот ведь чертовщина какая! Его тело возбуждает ее независимо от того, что она думает об этом парне. «Сколько угодно, – фыркнула она, – он все равно мне не пара». Его мощный торс, накачанные бицепсы, казалось, излучали несокрушимую мужскую силу. Несомненно, он властная натура. Тагетт всегда будет хозяином положения в любой ситуации.«Как любовник он тоже не даст скучать в постели», – подумал Дана.«Разбуди его, – сказала она себе, – прежде чем окончательно забудешь, зачем ты здесь. Хватит пялиться, будто в жизни не видала ничего подобного».– Дорогой, – сказала она, обращаясь к «жучку», находившемуся прямо над головой Роба, – пора в душ. Мы можем опоздать на ужин.Он мирно спал. По крайней мере, ей так показалось. Вдруг, быстрее змеи, его рука обвилась вокруг ее талии. Дана в мгновение ока оказалась рядом с ним в постели. Он уставился ей прямо в глаза, и было слышно лишь их неровное дыхание. Кровь билась в ее висках. Взгляд его стал таким, что какое-то новое чувство охватило ее, будя затаенную страсть.Что с ней происходит?Его горячие губы, твердые и настойчивые, коснулись ее рта. Она отвернула голову, не желая сдаваться и жалея о том, что не может обругать его как следует. Проклятый «жучок» находился в нескольких сантиметрах от них.Непроизвольное движение открыло ему доступ к чувствительному изгибу ее шеи. Он провел кончиком языка по нежной коже вниз до самого плеча. Она тихо застонала.Он коснулся губами ямки между шеей и плечом. До этого момента она и не знала, что это так упоительно. Ее руки, груди, ноги – все тело – покрылись колющими мурашками.Он повернул ее лицо к себе. Их губы почти соприкасались. Дана смотрела ему в глаза, не в силах отвести взгляд в сторону. Его огромные зрачки, казалось, излучали гипнотические волны. Глаза, изменив привычный цвет, были почти черными и необыкновенно чувственными.Никто не смотрел на нее таким открытым страстным взглядом. Наверное, ей следовало бы испугаться, учитывая все то, что она слышала о Тагетте, но ей абсолютно не было страшно. Она излучала тепло женщины, готовой заняться любовью прямо сейчас.Ее внутренний голос забил тревогу, настаивая на том, чтобы она послала Тагетта к дьяволу. Она совсем было собралась сделать это, но его губы прильнули к ее рту, и все ее возражения потонули в неодолимом желании. Ритмичное и чувственное движение его языка, казалось, хотело напомнить ей, как может действовать совсем другая часть его тела.Почему она все это допустила? Да потому, что не могла не допустить. Этот поцелуй, интимный и страстный, вызвал ощущение внизу живота.Ее тело извивалось и прижималось к нему в порыве примитивной, животной страсти, которую раньше ей не доводилось испытывать. Ей хотелось ощущать все его могучее, крепкое тело. Ей хотелось… она даже боялась подумать о том, что ей хотелось.Внезапно Роб резко отстранился и сел.– Пора в душ, – с самодовольной ухмылкой заявил он.Неужели он бросит ее в таком состоянии?!– Ах ты…Этот наглец встал и прижал палец к губам, напоминая о «жучке».– Спокойно, спокойно, – подмигнул он ей. – Позже мы займемся этим, позже.Упругим шагом он направился в ванную, что-то насвистывая. На мгновение он задержался в дверях и повернулся к ней, словно хотел продемонстрировать свое возбуждение. И действительно впечатляющая выпуклость, выступающая под обтягивающей тканью шортов, одновременно угрожала и обещала наслаждение.
Час спустя они уже прогуливались по террасе большого дома, потягивая коктейли. По пути туда Дана не произнесла ни слова. Выкинутый Робом дешевый трюк невероятно возмутил ее. Она все еще ощущала Ярость и унижение. Если бы не обстоятельства, заложницей которых она стала, она немедленно послала бы Тагетта ко всем чертям.Дана мелкими глотками отпивала из бокала шампанское. Она уже поговорила с полудюжиной гостей которые собрались на празднование дня рождения кульминацией которого будет пир на открытом воздухе в субботу вечером. Эрик и Трэвис стояли на дальнем краю террасы и о чем-то разговаривали со своим отцом и Минервой Мэллори, светской вдовушкой, с которой Дана познакомилась вчера за ужином.Ванессы нигде не было видно. «Куда она могла запропаститься?» – забеспокоилась Дана. В этот момент ее сестра вышла из тени на дальнем конце террасы. На ней было облегающее платье белого цвета, подчеркивающее каждый обольстительный изгиб ее тела. Белый цвет эффектно оттенял ее загар, дававший щекам Ванессы здоровый румянец.«Она выглядит просто потрясающе», – подумала Дана. Она мгновенно заметила, что с этим были согласны все присутствующие мужчины, за исключением разве Эрика, мужа Ванессы. Головы представителей сильного пола как по команде поворачивались в ее сторону, когда Ванесса проходила мимо них, и их неоконченные фразы повисали в воздухе.Роб рассматривал Ванессу, сохраняя непроницаемое выражение лица. Правда, при этом его стакан задержался где-то на полпути к губам. Даже Большой Папа, который видел Ванессу каждый день и должен был обладать иммунитетом к ее чарам, беззастенчиво пожирал ее глазами.Дана оставила Роба развлекаться со стаканом вина, так и не найдя ответа на вопрос, над которым она ломала голову, – как бы повела себя Ванесса во время сцены, разыгранной Робом в коттедже. Она подошла к Ванессе и обняла ее.– Мне нравится твой парень, – сказала Ванесса, глядя на Тагетта.Дане захотелось выкрикнуть, что он никогда не был ее парнем и все это дурацкая игра. Тем не менее она сдержала свои эмоции, напомнив себе, что нуждается в Робе Тагетте.– Он славный, – послушно подтвердила она, изобразив на лице довольно фальшивую улыбку.– Надеюсь, я ему нравлюсь, – сказала Ванесса.– Конечно.– Что он сказал обо мне? – В вопросе Ванессы прозвучал какой-то девичий энтузиазм, глаза ее загорелись. Это несколько обеспокоило Дану.По правде говоря, она не могла припомнить, чтобы Роб прямо высказал свое отношение к ее сестре. Он постоянно повторял, какой чудесный ребенок Джейсон, но ничего не говорил о Ванессе. В то же время только слепая или идиотка не заметила бы, что он застыл как каменный истукан и лишился дара речи, когда Ванесса появилась сегодня вечером на террасе.– Он сказал, что ты потрясающе выглядишь.– Да? Он как-то не кажется мне приветливым. – Ванесса кинула быстрый взгляд на Роба, который уже смешался с толпой гостей. – Берегись его, Дана. Он принадлежит к тому типу мужчин, перед которым женщине не устоять. Такие парни не приносят ничего, кроме неприятностей.Дана знала, что Ванесса права. Даже сейчас несколько женщин, в том числе двое замужних, обстреливали Роба взглядами типа «я согласна».Но все же она попыталась развеять опасения сестры:– Между нами нет ничего серьезного.– Правда? – удивилась Ванесса. – Да он просто пожирает тебя глазами. Я считаю, что он просто без ума от тебя.Дана покачала головой. Должно быть, Роб значительно более способный актер, чем она думала. Они направились к основной группе гостей, и один из мужчин сразу же подошел к Ванессе. Дана ушла в дом. Там она принялась рассматривать стеклянные витрины. В них хранилось леймано — старинное гавайское оружие. Боевые дубинки и копья были оснащены зубами акул, водившихся в прибрежных водах Гавайев: большой белой и тигровой.– У гавайских аборигенов не было металла, – Большой Папа неожиданно, как черт из табакерки, возник рядом с ней.Старший Кольтран был сухощав, высокого роста, а благодаря многочасовому пребыванию в седле имел подтянутую, спортивную фигуру. Загорелую кожу очень красил богатый бархатисто-золотой оттенок. Шапка седых волос и кустистые темные брови подчеркивали его выразительную внешность. Как обычно, на нем была «гавайка» – рубашка с пестрым, ярким рисунком, которую носят навыпуск. Это не дешевая тряпка, какие продаются в каждой лавочке в Вайкики. «Гавайка» Большого Папы была из дорогого шелка с оригинальным узором.– Акульи зубы были самыми острыми предметами здесь, – завелся Большой Папа. Он обожал говорить на эти темы. – Капитан Кук умело использовал этот дефицит и извлек большую выгоду из торговли с туземцами. За пригоршню гвоздей, например, островитяне отдавали корзины фруктов и бочки ава.Это была еще одна из его любимых историй. Он несчетное количество раз рассказывал Дане, как люди Кука пристрастились к наркотическому напитку ава. Дана мучительно соображала, какой бы выдумать предлог, чтобы избавиться от надоевшей ей компании Большого Папы. Просто вспылить и удалиться было глупо. Обычно она не вела себя так, и Кольтран мог насторожиться и, чего доброго, усилить охрану своих владений, которые они завтра собирались тайно покинуть. – Древние гавайцы верили, что акула является символом плодородия, – нудил Большой Папа, весьма довольный собой.«Началось», – тоскливо вздохнула Дана. Теперь большой Папа битый час будет рассказывать типично гавайские истории, а затем с гордостью в сотый раз поведает, как загарпунил три акулы в один день. Гавайцы любят пересказывать семейные предания, причем получают истинное удовольствие от каждого пересказа, даже если все вокруг знают эту историю наизусть. Однако у Большого Папы не было ни свойственного гавайцам дара приукрашивать рассказ сочными деталями, ни чувства юмора. У него вообще не было ничего, кроме неуемного желания похвастаться.– Неужели? Акула была символом плодородия? – Дана прикинулась несведущей в вопросах гавайской культуры и изобразила на лице живейший интерес к рассказу, проклиная в душе навязчивость Большого Папы.– Да. – Кольтран буравил ее взглядом. Его темные глаза зловеще смотрели из-под лохматых темных бровей, и казалось, он читает ее мысли.Дана отвернулась и попыталась отвлечься от тревожных мыслей, оценивая вкус Большого Папы, поместившего на одной стене мифологический символ плодородия и доску от серфинга.– Интересно, – она все же сочла нужным продолжить беседу.– На древних Гавайях акула почиталась как великое божество, – сообщил Кольтран, и Дана поняла, что он сел на любимого конька. Раз уж он так воодушевился, то ей не оставалось ничего другого, как ждать, Пока Кольтран выдохнется. – Островитяне считали акулу братом Пеле.Дана не смогла удержаться.– Что мне нравится в древних аборигенах, так это их отчетливое понимание природы власти.– Что ты имеешь в виду?– Ну как же, их главное божество женского пола. Пеле была богиней огня и вулканов. Она родила эти острова. Пеле была всемогущей женщиной. Следующим по значению был ее брат, то есть мужчина – Акула.Кольтран усмехнулся, но Дана сомневалась в том, что эта идея показалась ему смешной. По его мнению, идеальная женщина должна быть босой и беременной, а вовсе не неистовой богиней, господствующей над его любимыми акулами. Внезапно Дана вспомнила о Робе, и ей стало интересно, что думал о нем Большой Папа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48