Нет уж, лучше провести детство здесь, с монахинями, чем неделю под надзором Зоуи…
– Сеньор, – прошептала пожилая монахиня, протягивая ему потертый коричневый пакет.
Логан взял его, поблагодарил и последовал за сестрой Марией Консуэло. Подойдя к дверям вестибюля, где освещение было получше, он заглянул в мешок и тут же понял, почему Рафи принял Келли за свою мать. Сестра Мария Консуэло резко остановилась. Логан чуть не наткнулся на нее, но успел избежать столкновения. И вместе с монахиней уставился на Келли и Рафи.
Келли сидела на полу, обнимая сияющего Рафи. Она что-то сказала, и малыш захихикал так счастливо, как умеют только дети. Келли улыбнулась в ответ, но Логан заметил в ее глазах слезы.
Слезы радости.
Ее глаза, ее лицо сияли любовью, и в этом невозможно было ошибиться. На мгновение Логан захотел стать этим маленьким мальчиком, захотел вспомнить, смотрел ли кто-нибудь на него с такой безоглядной любовью.
Но он давно не маленький ребенок во власти взрослых. Он ни от кого не зависит… И не нужно ему, чтобы кто-то вот так смотрел на него, даже если этого хочет какая-то крохотная часть его существа.
Еще час ушел на заполнение бумаг, подтверждающих передачу Рафи под их опеку. Процедура официального усыновления пройдет в Аризоне.
Когда все закончилось, Рафи крепко спал на руках Келли, держа палец во рту.
Как только они открыли дверцу автомобиля и попробовали посадить ребенка в детское сиденье сзади, мальчик проснулся и заорал так громко, что его наверняка было слышно по ту сторону границы, в Колумбии.
– Нет, mami, нет, – вопил он, обхватив шею Келли с такой силой, что Логан встревожился. – Нет, mami, нет!
Логан попытался взять Рафи, но только еще больше возбудил ребенка. Малыш лягал Логана тощими ножками и визжал так, что его личико стало малиновым.
– Келли, сядь в машину и посади Рафи к себе на колени. Вряд ли мы встретим по дороге полицейских, так что можем нарушить правила – доедем до Элорсы без детского кресла. Малыш явно боится, что, если отпустит тебя, ты снова исчезнешь.
Когда они уселись в машину, устроив Рафи на коленях Келли, малыш перестал плакать и заикал. Интересно, подумал Логан, заводя двигатель, плакал ли он сам так истошно, когда его оторвали от матери и отдали Стэнфилдам. Вряд ли, учитывая холодность и враждебность Аманды. И потом, ему был всего год.
Другое дело Луз Толчиф. Он не мог ее вспомнить, но она заботилась о нем, читала ему сказки, защищала от опасности, о которой он даже не подозревал. Плакал ли он, когда расставался с ней?
Логан расстроился. Ему так хотелось помнить Луз, помнить, как она обнимала его… как Келли сейчас обнимает Рафи. Он никогда бы и не подумал, что способен на такую сентиментальность.
Рафи перестал икать, зашмыгал носом, затем перестал издавать какие бы то ни было звуки и заснул, сунув палец в рот и положив головку на грудь Келли.
– Ума предупреждала меня об этом, – прошептала Келли. – Малыши тратят все силы на плач и мгновенно засыпают.
Краем глаза Логан видел, как Келли гладит головку малыша – интуитивный материнский жест. Интересно, поймет ли когда-нибудь Рафи, как ему повезло.
– Я потрясена. Рафи считает меня своей матерью.
– Это вполне объяснимо.
Логан замедлил ход и дотянулся до рюкзака на заднем сиденье. Верхнее отделение было открыто. Он достал фотографию и передал ее Келли.
– О боже! – воскликнула она изумленно. – Это же я. Как…
– Видишь дырочки по углам? Следы от кнопок. Я видел фотографии на стене над некоторыми кроватками. Держу пари, эта фотография все время висела над кроваткой Рафи.
– Это я и Дэниел в доме нашего друга в Хэмпто-нсе. Я прекрасно помню тот момент, когда была сделана эта фотография. Как же она оказалась в сиротском приюте в Южной Америке?
– Совершенно ясно, что случилось. Когда Дэниел и мать Рафи погибли, о нем стала заботиться бабушка. Разбирая их вещи, она наткнулась на эту фотографию и сохранила ее, как единственную связь между Дэниелом и его друзьями в Нью-Йорке.
– Мэтью Дженсен, – сказала Келли. – Дэниел рассказал Мэтту все о своей связи.
Логан похолодел. «Тылы не прикрыты», как говорили агенты в таких случаях. Он попытался успокоить себя. Мэтью знает многое, и если он невольно поделится своей информацией… Вероятность утечки ничтожна, но – на его памяти – и ничтожные шансы убивали отличных агентов… и немало.
– Вот и объяснение: бабуля оказалась хитрой и предусмотрительной. Она сказала Рафи, что его родители – ты и Дэниел. Рафи был слишком мал, чтобы помнить свою мать. Она заменила ее фотографию твоей.
– Но зачем?
– Я уверен, она сама постаралась, чтобы Дженсену стало известно о ее смерти. Она рассчитывала, что ты не бросишь мальчика. Видно, ей не на кого было надеяться.
– Но мне придется рассказать ему правду.
– Не думаю. По крайней мере, не сразу.
– Какое счастье, что ты сказал монахиням, будто я родственница Рафи. Иначе они были бы в шоке, увидев, как я похожа на женщину с фотографии.
– Да, в этом нам повезло, – согласился Логан, останавливая машину, чтобы пропустить фермера с осликом, груженным дровами.
Келли смотрела на Рафи, восхищаясь его длинными черными ресницами. Он все еще спал, истощенный плачем, но крепко цеплялся за нее, словно и во сне боялся, что она его покинет. Рафи пошевелился, его теплое дыхание легким ветерком скользнуло по ее шее.
Что она скажет ему? Рафи думает, что она его бросила, а ей не хватит испанских слов, чтобы объяснить его ужасную ошибку. Дай бог, месяцы, проведенные в приюте, не нанесли мальчику непоправимую душевную травму, но все равно, как только они вернутся домой, надо будет отвезти его в Финикс к детскому психотерапевту.
И обязательно надо пройти экспресс-курс испанского языка, чтобы общаться с Рафи, пока он не выучит английский. Конечно, у трехлетнего малыша не такой уж большой словарный запас, но лучше разговаривать с ним на родном языке. Так он будет чувствовать себя в большей безопасности.
Логан припарковал машину недалеко от гостиницы на боковой улочке рядом со слепым мужчиной с телефоном. Когда машина остановилась, Рафи поднял головку, в замешательстве огляделся, затем повернулся к Келли. От его улыбки ее сердце сжалось.
– Мами, мами. – Малыш чмокнул ее в щеку, затем осыпал все лицо восторженными поцелуями.
Келли обняла его и прошептала:
– Мальчик мой!
Логан помог ей выйти из машины.
– Похоже, в том магазинчике ты найдешь что-нибудь подходящее для мальчика. Загляни туда…
Он осекся на полуслове, и Келли проследила за его взглядом. Логан смотрел на площадь, где в деревянных ларьках, защищающих торговцев от палящего солнца, продавались плетенные из тростника птичьи клетки и корзины из бамбука.
Над одним из ларьков вился серый дымок, наполняя влажный жаркий воздух ароматом кукурузного хлеба и жареной рыбы. Старая женщина сгорбилась над большой каменной ступой, размельчая муравьев для горячего амазонского соуса, который, как считали многие, увеличивает мужскую силу.
Келли не заметила ничего необычного. На ее взгляд, площадь была такой же, как накануне днем, когда они искали место для ночлега, но она чувствовала, как напрягся Логан.
– Логан, что случилось?
Рафи заерзал на ее руках, Келли опустила его на землю, и малыш вцепился в ее ноги.
– Видишь полицейских у входа в нашу гостиницу? И еще двоих напротив, под деревом?
– Ну и что?
– Слишком много полицейских для такого маленького местечка. Что-то происходит. Я поговорю со слепым. Может, кто-то из его друзей или родственников работает в гостинице. Прежде чем я войду туда, надо выяснить, в чем дело.
Келли заволновалась, но тут же успокоила себя: Логан просто проявляет осторожность, это его привычка.
– Но я могу зайти в магазин?
– Да. И оставайся внутри, пока я не приду за вами.
Его отрывистый приказ вернул все ее тревоги. Логан действительно полагает, что случилось нечто непредвиденное.
– Мами, мами. – Рафи дернул ее за юбку и сказал что-то по-испански. Келли не поняла.
– Он хочет в туалет, – сказал Логан. – Спроси в магазине.
Как выяснилось, в «Ла Тьенда дель Соль» торговали одеждой для всей семьи. Детский отдел был бедно-ват, но резиновые сандалеты Рафи необходимо заменить немедленно. И на первое время ему нужна хотя бы пара костюмчиков.
Единственная кабинка, и для мужчин, и для женщин, стояла в проулке за магазином. Она оказалась не очень чистой, а мыла вообще не было, но вряд ли Рафи дотерпит до того момента, когда они вернутся в гостиницу.
Келли вдруг поняла: она понятия не имеет, что делать с маленьким мальчиком в подобной ситуации, но, очевидно, Рафи привык справляться сам. Как только Келли закрыла дверь и дернула цепочку, включающую лампочку под потолком, малыш стянул штанишки. Целился он не очень метко, но в основном попадал в унитаз.
Рафи закончил свои дела, и Келли подняла его помыть руки. Она вытирала его ручки своей юбкой, когда Логан постучал в дверь и окликнул ее по имени.
Келли впустила его. Логан не произнес ни слова, но она поняла, что у них неприятности.
– Полиция нашла в нашем номере кокаин и собирается арестовать нас.
– Боже! – Келли сжала ручку Рафи. – Нас подставили.
Логан провел по ее щеке кончиками пальцев, явно желая успокоить, но холодный блеск его глаз только перепугал ее еще больше.
– Келли, если нас арестуют, мы не выберемся живыми из полицейского участка.
– Мами! – Свободной ручонкой Рафи обхватил ее ноги. Мальчик испугался, хотя вряд ли понимал их разговор.
– Esta eien, – сказала ему Келли. Все хорошо. Но все далеко не хорошо. Если ее арестуют, что будет с Рафи? Выдержит ли малыш новое предательство?
– Слушай внимательно, – заговорил Логан. – Вернись в магазин. Купи себе крепкие шорты, рубашку и туристские ботинки, если у них есть. Если нет, купи самые лучшие кроссовки, какие сможешь найти. И побыстрее. Я подожду здесь с Рафи.
– Что мы…
– Скорее. У нас нет ни одной лишней секунды.
Как только Келли попыталась уйти, Рафи заревел. Логан еле расцепил маленькие пальчики, впившиеся в ее юбку. Когда Келли закрывала дверь, мальчик вопил во все горло.
Войдя в магазин, Келли приказала себе успокоиться. Она быстро выбрала шорты и хлопчатобумажную блузу, даже не примерив их. Туристских ботинок не было, и она купила кроссовки и плотные носки.
Келли заплатила за покупки и выскользнула из магазина через черный ход, воспользовавшись тем, что женщина с выводком шумных ребятишек отвлекла продавца.
Она бегом бросилась к туалету, ожидая услышать плач Рафи, но услышала хриплый голос Логана, напевающего:
– Он , mi chiquito в onito, mi chiquito в onito. Como esta, mi chiquito в onito? – О, мой красивый малыш, мой красивый малыш. Как дела, мой красивый малыш?
Келли распахнула дверь. Мальчик сидел на руках Логана и играл фонарем.
– Мама esta aqui. Мама здесь.
По крайней мере, Келли надеялась, что сказала именно это. Она поцеловала Рафи в щечку, но он даже не заметил, поглощенный ярко горящим фонарем.
Логан передал ей ребенка.
– Забери у него фонарь. Батареи нам еще понадобятся. И подожди снаружи, я переоденусь. Потом наденешь то, что купила. У нас есть шанс… если выберемся из Элорсы.
– Куда мы поедем?
– Через границу. В Колумбию.
– Нет! Тебе нельзя! В Колумбии за твою голову назначена награда. Тебя убьют.
Логан отмахнулся от опасности пожатием плеч и вялой улыбкой.
– Мы всего в нескольких милях от колумбийской границы. Это наш единственный шанс.
29
Он взглянул на свой «Ролекс» и улыбнулся.
– Полагаю, Логан и Келли уже арестованы. Наркотики – дело серьезное.
Она подняла бокал шампанского.
– Ты уверен?
– Мой агент подложил в их гостиничный номер наркотики, известил полицию и дал хорошую взятку. Логана пристрелят при попытке к бегству.
– А Келли? – вкрадчиво спросила она.
Они стояли на веранде. Вуди давал прием в честь Ассоциации заводчиков арабских чистокровных, что интересовало их не больше, чем мраморные плиты под ногами.
– Для Келли заготовлено особое угощение. Охранники по очереди попользуются ею, а потом убьют. Все будет выглядеть как самоубийство.
– Мне нравится представлять, как ее насилуют эти животные, но не вызовет ли ее смерть подозрений?
Он видел, как забилась голубая жилка на ее шее, услышал придыхание в ее тихом голосе. Мысль о мучениях Келли заметно возбудила ее. Если удастся ускользнуть от этих зануд, можно будет весело поразвлечься.
– Кажется, ты не читаешь информационные бюллетени «Международной амнистии». – Ничего ему не кажется. Он знает, что все новости она узнает из самых дешевых газет, выставленных у касс в супермаркетах. – Во многих странах «третьего мира» арестованных женщин насилуют в полицейских участках. Большинство из них – проститутки, некоторые, может, и совершили преступления, но в стране, где доминирует психология мужского превосходства, считается, что эти женщины переступили границу закона и получают по заслугам.
– Надеюсь, не меньше дюжины животных будут насиловать ее, пока она не взмолится о смерти.
Злоба, кипящая в ее голосе, озадачила его. Он мог понять, почему она ненавидит Логана: парень разрушил ее мечты о Белом доме. Но почему она так ненавидит Келли?
Сначала он относил ее ненависть на счет молодости Келли и ее самостоятельной карьеры, но сейчас появились некоторые сомнения.
– В Келли что-то есть, – заметил он, испытывая женщину, которую так любил. – В других обстоятельствах я мог бы…
Она отошла к официанту, поставила пустой бокал на поднос и взяла полный и вернулась к нему, заслонив собой от «лошадиного» сборища.
– Ты – мой, и не смей забывать об этом, – прошипела она, незаметно для окружающих сжимая его пенис. Он возбудился моментально и похвалил себя за удачный эксперимент. Она ревнует. Очень жаль, что Келли все равно что мертва. Он мог бы пофлиртовать с Келли и посмотреть, как его женщина поведет себя. За удовольствие можно ручаться.
– Осторожнее, – предупредил он. – Кто-нибудь увидит.
Она становится слишком дерзкой, слишком много рискует. Сколько сил пришлось потратить, чтобы убедить ее ограничиться автокатастрофой для поверенного Вуди!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44