Кто-то сказал, что съемочная группа – все равно что семья. В данном случае больше похоже на слетевшихся по чрезвычайному поводу, ненавидящих друг друга родственников. Мэтью объяснял это приверженностью австралийского режиссера черно-белому кино – с его контрастами и резкими переходами. Бирк задумал сделать крутой, жесткий фильм. Мэтью, как никто, понимал, что сценарий дает больше чем надо оснований для такой трактовки. Тем не менее они уже отсняли столько километров пленки, что хватило бы на три полнометражные картины.
Между тем команде, особенно звукооператору, реквизиторам и операторам, ничего не оставалось, как приспосабливаться к требованиям Бирка. Накануне был памятный момент, когда первый ассистент оператора должен был резко развернуть камеру к стойке и она неожиданно пробила крышу. Когда баржа начала опасно крениться на волне, парень вставил ногу в скобку, чтобы камеру не выбросило за борт.
Мэтью достал пачку сигарет, закурил и отпустил мысли на волю – к Ли. Сколько раз за последние три недели он обзывал себя идиотом за то, что впустил ее в свой внутренний мир! Он с первой встречи воспылал к ней – и он ее добился. Но всякий раз, прикасаясь к ней, целуя ее, чувствуя трепет ее тела, все больше желал ее.
Эта связь опасно отклонилась от заданного пути. Он мечтал в полной мере насладиться их обоюдным влечением, а затем, когда любопытство будет удовлетворено и утолен голод плоти, вернуться к прежней жизни.
Таков был первоначальный план. Выношенный и претворенный в действительность. Но она сбила его с толку признанием в своей неопытности; этого он не ожидал – как и того, что примет так близко к сердцу ее переживания.
Мэтью глубоко затянулся, наполняя легкие едким дымом, оставляющим во рту отвратительный привкус. По возвращении из Вьетнама он бросил эту скверную привычку. Однако на прошлой неделе не выдержал и купил в сувенирном киоске отеля пачку «Галуа». Еще одно доказательство того, что Ли Бэрон привнесла в его жизнь сумбур, лишние хлопоты. Так какого же черта он не откликается на многочисленные призывы, исходящие от других женщин? Может, они помогут ему забыть Ли – пока не слишком поздно? Мэтью посмотрел наверх, словно рассчитывая найти ответ на обложенном тучами небе.
– Господи, – фыркнула, подходя, Марисса в алом кимоно. – Можно подумать, этот парень – Отто Премингер: корчит из себя невесть что.
Мэтью пожал плечами.
Марисса была сыта по горло его равнодушием. У нее не укладывалось в голове, как можно только что барахтаться с ней на скамье, а в следующую минуту не замечать ее присутствия. Если бы этим утром она украдкой не дотронулась до его полового органа и не ощутила эрекцию, она решила бы, что Мэтью – гомик.
Он выпустил струйку дыма и залюбовался берегом. Что ни говори, потрясающий вид! Позади высились башни собора Парижской Богоматери; справа – величественный фасад Лувра, а на левом берегу поражали воображение колпаки дымовых труб на живописных крышах Парижа. С баржи отдаленный рев уличного движения напоминал шелест ветра в кронах деревьев.
– В прошлый раз сниматься было куда приятнее, – продолжала Марисса. – Никакой помешанный на власти придурок не орал «стоп мотор!» в тот самый момент, когда начинался настоящий секс.
Надев рубашку, Мэтью не стал утруждать себя застегиванием пуговиц. Марисса прижала ладони к его обнаженной груди.
– Смоемся в перерыв – устроим собственную репетицию?
Мэтью отвел ее руки. – Когда ты наконец поймешь, что это меня не интересует? Хочешь трахаться – у тебя куча претендентов: практически вся съемочная группа, начиная от ассистента режиссера с хлопушкой и кончая самим режиссером. А на будущей неделе явится Фарадей – по-моему, его качества племенного жеребца устроят даже тебя.
– Но я их не хочу. Мне нужен ты. – Она многозначительно облизнула губы. – И не вздумай отрицать, Мэтью Сент-Джеймс, будто ты ничего не почувствовал. Не забудь – я та самая девушка, с чьими грудями ты только что играл и которая вызвала у тебя эрекцию.
То была чисто физиологическая реакция на ее духи – такие же, как у Ли.
– Не обольщайся, это не имело к тебе никакого отношения.
– Мэтью, какой смысл бороться с собой – когда мы оба знаем, что я могу раскочегарить тебя, как никто на свете? – Она обеими руками обвила его шею и, привстав на цыпочки, впилась в губы алчным поцелуем.
– Прошу прощения.
На берегу, под серым, как парижское небо, зонтиком, стояла Ли. Лицо застыло, превратилось в маску. Мэтью взглянул на нее поверх Мариссиной головы, удивленный и пристыженный. Зато у Мариссы был вид кошки, только что слопавшей канарейку.
– Привет, Ли! – весело поздоровалась она, не потрудившись убрать руки с шеи Мэтью. – Надо же, какой сюрприз! Мы с Мэтти репетируем ключевой эпизод.
В памяти Ли вспыхнул заголовок из виденной в аэропорту бульварной газетенки. Что-то о Париже и влюбленных, а в качестве иллюстрации – фотография, на которой Мэтью с Мариссой сплелись в жарком объятии на фоне Эйфелевой башни. Она убеждала себя, что это – всего лишь сплетня, а фотография – монтаж; однако это не подняло ей настроения.
– Если этот поцелуй – копия того, что уже хранится у Криса в коробках, вы двое заставите пылать экраны всех кинотеатров Америки.
– Поверь, это лишь отдаленное подобие того, на что мы способны, когда по-настоящему заведемся. Да, Мэтти?
Он молча оторвал от себя Мариссины руки и уставился на Ли немигающим взглядом.
– Я тебя не ждал.
– Марисса! – окликнул Кристофер Бирк. – Тащи сюда свой прелестный зад, попробуем другое освещение. Боже! Куда все подевались?
– Ну я пошла – пока эта обезьяна не лопнула от злости. – Марисса жестом собственницы потрепала Мэтью по руке и подарила сестре простодушную улыбку. – Рада тебя видеть, Ли. Останешься после обеда посмотреть нашу коронную сцену?
– Я приехала на три дня.
– Здорово! Мы с Мэтти устроим тебе экскурсию по городу. – С этими словами она удалилась, обольстительно виляя задом.
Мэтью порывался броситься к Ли, но он не знал, какие мысли скрываются за ее вежливо-бесстрастной маской. Поэтому он не сдвинулся с места.
– Ты, наверное, не поверишь, если я скажу, что между твоей сестрой и мной ничего нет? Абсолютно ничего.
Ли так и знала. Но ни за что не думала, что его слова принесут ей такое облегчение. Она поднялась на баржу.
– Только один вопрос.
– Какой?
– Ты скучал по мне так же, как я по тебе?
Такая долгая разлука! Три недели! Целая вечность! Не в силах сдержаться, он коснулся ее волос.
– А ты как думаешь, черт побери?
Ей страстно хотелось заключить его в объятия, прижаться губами к его груди, открыть перед ним свое сердце, душу, тело – здесь, сейчас, пока здравый смысл не взял верх над страстным желанием.
Неожиданное появление на палубе Кристофера Бирка показало, сколь безрассудным было это желание.
– Мэтью, сделай одолжение, осчастливь нас своим блистательным присутствием. – Тут он заметил Ли и застыл на месте. – Да обратятся все динго в камень, если это не наша великолепная леди-продюсер!
Гений или не гений, но то, что Бирк во время съемок – зверь, не было для нее секретом. Она знала по опыту, что если австралийский режиссер начинает пускать в ход метафоры своей страны, значит, он настроен особенно кровожадно.
– Привет, Крис. Как дела?
Он стащил шляпу и вычертил в воздухе замысловатую виньетку.
– Охренеть. Ли смутилась.
– Я забыла – это хорошо или плохо?
– В данном случае – именно то, что надо.
– Я слышала, ты расходуешь невероятное количество пленки?
– Будет из чего выбирать.
– И выбился из графика.
– А что ты хочешь – в этом сортире? Вшивые местные бюрократы не разрешили нам пользоваться привезенным реквизитом: мол, они пох… – он осекся под пристальным взглядом Ли –…посеяли лицензию.
– Разве этот вопрос не был улажен прямо на следующий день?
– Ну да. Зато зарядил этот чертов дождь. Только начали работать, уровень воды в реке поднялся до того, что баржа не проходила под мостом. Снова сиди и жди.
– Понятно.
– Зато на следующую неделю прогноз отличный. Наверстаем упущенное.
– Хочу надеяться, – сказала Ли. – Крис, ты знаешь, нам никак нельзя выйти из бюджета. Особенно с этой картиной.
– И не выйдем – слово Бирка. – Допрос был окончен, и режиссер расплылся в такой улыбке, какой Мэтью, проработав с этим человеком три недели, ни разу не видел – абсолютно ничего похожего! – Как долго ты намерена радовать нас своим присутствием?
– Три дня.
– Мы не собирались работать в выходные, но если ты не против платить сверхурочные, то можем поторопиться.
– Не стоит ради меня ломать график. Просто я как продюсер решила посмотреть, как идут дела. – Ли лучезарно улыбнулась. – Воспользуюсь уик-эндом в Париже, чтобы сделать кое-какие покупки.
У режиссера был вид приговоренного к смертной казни, которого только что помиловал губернатор.
– Да уж, ты выбрала удачное место для покупок! Остановилась в том же отеле?
– Нет. Не хотела стеснять своим присутствием членов съемочной группы во время отдыха. Я заказала номер в аббатстве Сен-Жермен.
– Не знаю такого.
– Это бывший монастырь – построенный в семнадцатом веке. Недалеко отсюда, на левом берегу. Отель маленький, и там нельзя рассчитываться кредитной карточкой, зато очень уютно и чудесный сад. А главное, – она бросила многозначительный взгляд на Мэтью, – это тихое, уединенное место.
– Мухи дохнут, – прокомментировал Бирк.
– О вкусах не спорят.
– Вот тут я с тобой согласен. Ну, нам пора. Нужно пользоваться естественным освещением. Я уж не говорю о том, чтобы экономить время и деньги студии «Бэрон». Останешься посмотреть, как мы снимаем центральный эпизод? Райдер с Мэрилин в первый раз в постели.
Ли принужденно улыбнулась.
– С удовольствием.
Откровенно говоря, меньше всего на свете ей хотелось лицезреть Мэтью, занимающегося любовью с ее сестрой.
– Отлично. Мэтью, ты идешь?
Тот взглядом извинился перед Ли, бросил на палубу и раздавил каблуком окурок и последовал за режиссером в просторную каюту, гадая, как, черт побери, он сможет изображать неуемную страсть под пристальным взглядом Ли, не упускающим ни одного его движения.
Если что-то и могло вывести Джошуа из себя, так это потеря контроля над ситуацией. В такие минуты он приходил в бешенство, что внешне выражалось в бесцельном кружении по комнате. Скоро он протопчет на ковре дорожку!.. В этот момент интерком заговорил бесполым голосом секретарши. Пришел Джефф Мартин.
– Проводите молодого человека, – распорядился Джошуа, занимая свое место за письменным столом.
Джефф, исповедовавший принцип «нападение – лучшая защита», вошел в кабинет как к себе домой и без приглашения плюхнулся в кресло.
– Итак, мистер Би, чем обязан?..
Не привыкший к подобной наглости со стороны тех, кому выпадала редкая честь быть допущенным в святая святых, Джошуа ощутил укол раздражения, но сдержался.
– Я правильно понял, что вы с Мэтью Сент-Джеймсом – близкие друзья?
– Учились вместе. В общем, мы с ним – вот так! – Джефф поднял два скрещенных пальца.
– Мои источники сообщают, что вы – способный актер…
– Разве в этом городе не все такие?
Джошуа не удостоил его ответом. Из собранного детективом исключительно подробного досье он сделал вывод, что на свете нет ничего такого, чего Джефф Мартин не сделал бы за большие деньги.
– Хочу предложить вам роль.
Джефф не поверил своим ушам. После небольшого погрома, учиненного Джошуа на товарном складе из-за Мариссы, он ожидал, что старик захочет с ним разделаться. И вдруг – роль. Что-то здесь не вязалось.
– Один актер, занятый в «Опасном», неожиданно попал в больницу с приступом аппендицита. Это произошло в Париже, мне доложили вчера вечером. Говорят, он хорошо перенес операцию. Но все равно ему понадобится некоторое время, чтобы прийти в норму. Роль небольшая, но с отличным текстом. Это вас интересует?
– Что, так позарез понадобилось?
– Если я правильно понял, это означает согласие? Но взамен я хочу просить вас о небольшой услуге.
– Кого я должен убить?
– Ну, не так страшно. Просто позаботьтесь о том, чтобы после завершения съемок ноги Мэтью Сент-Джеймса не было в Лос-Анджелесе. Думаю, нет необходимости говорить, что я оплачу все издержки?
С минуту Джефф пристально смотрел на главу прославленной кинокомпании. Должно быть, старик шутит. Или спятил – если считает, что Джефф Мартин продаст старого кореша – даже за роль. За роль в супербоевике – напомнил он себе, – которая, помимо всего прочего, даст ему возможность уделывать Мариссу в Париже. Интересно, как это будет выглядеть наверху Эйфелевой башни? Джефф вспомнил первую страницу «Инкуайера»: Мэтью слился с Мариссой в страстном объятии.
Вот вам и дружба. Стоило мальчику поймать за хвост удачу, как он возомнил, будто весь мир – его персональный курятник!
Джефф принял решение.
– Ну, так. Не успеет последняя часть картины лечь в коробку, как наш общий знакомый станет достоянием истории.
Глава 23
Ли нежилась в старинной, на курьих ножках, ванне и мечтала о Мэтью. И вдруг почувствовала чье-то присутствие. Она резко обернулась и увидела его во плоти – он стоял прислонившись к дверному косяку, бесконечно желанный в своей пестрой, сильно полинявшей рубашке и тех самых джинсах, в которых снимался.
– Я стучал, ты не ответила.
После всего, что между ними было – почему она чувствует себя не в своей тарелке?
– Наверное, не услышала из-за льющейся воды.
– Естественно. Консьержка недолго думая дала мне запасной ключ.
– Мэтью, это же Париж.
– Меня все равно не радует, что к тебе может проникнуть кто угодно. Кажется, я могу представить себя «Парижским душителем».
– Но послушай. Уходя на прогулку, я предупредила консьержку, что жду особо важного гостя.
– Это уже лучше. Страшно подумать, что первый попавшийся проходимец может застигнуть тебя принимающей ванну.
– Не первый попавшийся. – Она опустила ресницы и сжала в руке губку. – А только ты.
Глядя на ее обнаженное тело, выступающее из пены, Мэтью весь напрягся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50