Между сервантом и окном стоял древний, но еще крепкий стул. На балконе во все стороны торчали рейки, и Олег огорчился — он любил во всем порядок. Намереваясь пойти на балкон и поправить непослушные деревяшки, он сел на диване, но тотчас же забыл о своем намерении и продолжил осмотр с искренним любопытством, словно был здесь впервые. Справа от окна, на старой, комодообразной тумбочке стоял телевизор «Рубин-714». У стены стояли еще два стула. Дальше был диван, на котором Олег сидел. Над диваном висели полки с расставленной на них коллекцией пустых бутылок. Рядом висело несколько городских пейзажей. Олег писал их сам и гордился скрупулезной точностью работы. С обеих сторон от двери стояли еще две тумбы, одна из которых содержала внушительную коллекцию пластинок, а другая — аппаратуру для их прослушивания. Олег работал радиомонтажником и все, кроме проигрывателя, собрал сам.
Ему вдруг захотелось услышать какую-нибудь до боли знакомую мелодию, и на проигрыватель был поставлен диск «Лед Зепелин».
Рададор появился внезапно, словно разбежался и впрыгнул в комнату. Он немного приглушил звук и опустился в кресло напротив дивана.
— Ну вот, — тепло улыбаясь, произнес он, — если судить по музыке, то ты уже в порядке. Ты — крепкий малый! Не многие, пройдя первое испытание, способны так быстро оправиться!
Олег некоторое время мрачно смотрел на него, потом ощупью нашел на тумбочке сигареты и не спеша прикурил.
— Вообще-то я не просил об этом, — наконец произнес он.
На лице рыцаря промелькнуло удивление, а когда оно исчезло, лицо это уже не было таким довольным, как вначале.
— Тысячи юношей на всех известных мне планетах мечтают об этом…
— Я — не из их числа…
— Ты мне не веришь?
— Слишком странно для того, чтобы быть правдой. — Олег был упрям.
— Но ты еще не понял…
— Своего счастья? — продолжил за рыцаря молодой человек. — Пусть так, но я не хочу жить в мире иллюзий, в котором живешь ты. Я не хочу быть мыльным пузырем, Черным плащом или Дон-Кихотом. Есть множество других способов устроить так, чтобы «крыша поехала». Попроще и подешевле…
— Ты не принял и не понял моей благодарности, — едва не до слез огорчился Рададор.
— Я и не ждал ее, — апатично пожал плечами Олег. — Тем более что в этой ситуации любой сделал бы то же самое. А теперь, оказывается, я же еще и должен благодарить…
Он вяло махнул рукой и снова затянулся дымом сигареты.
— Ничего не понимаю, — признался рыцарь. — Ты что? Обиделся на меня, что ли? Ну что же! Когда Понадоблюсь — позовешь! — И он исчез, словно его и не было.
Олег от неожиданности отпрянул, задел рукой тумбочку, игла проигрывателя с душераздирающим визгом проехала поперек пластинки, и звукосниматель повис в воздухе. Молодой человек ошалело оглядел комнату, понимая, что это глупо, заглянул под стол, пощупал кресло, где только что сидел рыцарь, но так и не пришел ни к какому мнению. Однако комната была пуста, и это утверждение нельзя было подвергнуть сомнению.
Вдруг со стола соскользнул больничный лист. В то же мгновение зазвонил телефон. Олег поднял трубку и услышал:
— Пятнадцать часов. Ровно.
Но этого напоминания уже не требовалось — достаточно было первого. Олег заметался по квартире. Умылся, побрился, оделся и опрометью выбежал вон.
В поликлинике ничего примечательного не произошло. Вроде бы. Как часто случайно услышанное слово вдруг поворачивает вспять весь ход ваших логических рассуждений. Ведь вот, все решено, все расписано, и вдруг… Вдруг одно только, случайно услышанное слово — и все меняется. Говорят, наши предки гадали подобным образом. Тайно они подходили к чужому дому и по первому уловленному слову предсказывали удачу или крах. Так случилось и с Олегом.
В очереди к участковому врачу, как обычно, толпились старушки, и молодой человек, с виду такой здоровяк, чувствовал себя не очень уютно. Впрочем, на него не очень-то обращали внимание. Большинство пациенток были заняты беседой. Говорили о погоде, о ценах, о здоровье, точнее, о болезнях. Пересказывали газетные статьи и последнюю серию «Тропиканки».
Удивительные московские старушки! Они образованны и имеют обо всем свое мнение. И ничто не может поколебать их строй — ни сталинские репрессии, ни волюнтаризм, ни застой, ни перестройка. Они чрезвычайно коммуникабельны. В любой очереди они быстро знакомятся друг с другом, и вот уже вам кажется, что все они давние, хорошие знакомые, а то и подруги. Им никогда не скучно, и если бы не годы, то могли бы быть счастливы оттого, что у них столько друзей.
Олег стоял облокотясь на стену и негромкий разговор окружающих воспринимал не более чем фон, не очень приятную неизбежность. Он то слушал, то не слушал обрывки фраз, изредка долетающих до него. Но вот одна из старушек внезапно приковала его внимание.
— …Сказали «Мосгаз», он и открыл, — слегка раскачиваясь в такт словам, рассказывала она. — Так они его — тюк! — по голове, а потом-то всю квартиру и вынесли. Жена-то пришла, а он лежит. Она — в «Скорую», так целый час дожидалась. Приехали, говорят — бензина нет…
Дальше Олег не слушал. Он вдруг понял, что, вернувшись домой, отыщет Рададора и станет делать все, что тот прикажет. Пусть будет трудно, пусть жизнь его потечет совершенно в ином русле, но когда он выучится, то не полетит в далекие миры — защищать от неведомых опасностей чужие цивилизации. Нет! Он наведет порядок дома, на Земле. Уж коль скоро для уничтожения планеты достаточно одного рыцаря, то для ее спасения тем более!
Правда, самому Олегу подобные мысли напоминали завязку сюжета какого-нибудь второсортного боевика о восточных единоборствах. Для полноты картины не хватало лишь аксессуаров вроде исписанных иероглифами занавесок и татами. Но Олег теперь сам страстно желал, чтобы рассказы Рададора не оказались вымыслом.
Вернувшись домой, Олег обнаружил, что маленькая комната приведена в порядок. Покрашенный в свое время водоэмульсионной краской потолок был отмыт до первоначальной белизны, стены оклеены невесть откуда взявшимися обоями, пол чисто вымыт. И вообще, в квартире не осталось ни малейшего следа пребывания Рададора. Словно бы приснились Олегу события прошедшей недели. Некоторое время он стоял в коридоре, прислушиваясь, но ничего, кроме чириканья воробьев на балконе и шлепанья капель воды в ванной, не донеслось до его слуха. Тихо, словно боясь спугнуть кого-то, Олег разделся и почти на цыпочках обошел всю квартиру. В комнатах, на кухне, в санузле никого не было. Олег даже заглянул в стенные шкафы, но результат был прежним. Он снова вошел в маленькую комнату и провел рукой по стене. Обои были еще влажные — значит, их наклеили совсем недавно. Но он тут же одернул себя. А когда же еще? У рыцаря было всего два часа, пока Олег находился в поликлинике. Еще на что-то надеясь, молодой человек шагнул к небезызвестному гардеробу и распахнул дверцы. Но и здесь было пусто, только в самом углу лежало аккуратно сложенное байковое одеяло. По всему было ясно, что рыцарь покинул этот дом и не хотел иметь с Олегом ничего общего.
И это именно сейчас, когда Олег твердо решил последовать за рыцарем и выучиться у него всему, что тот умеет сам! Как хотелось Олегу в тот момент, чтобы распахнулась дверь некоего ему неизвестного тайника и Рададор, появившись, с улыбкой сказал, что его уход — шутка или что он просто вышел погулять на свежий воздух. Но по-прежнему было тихо — не скрипнул рассохшийся паркет, не стукнула дверь.
Олег был готов зарыдать, словно похоронил близкого друга. Он вдруг понял, что потерял в этой жизни последнее, за что стоило держаться, — едва ли не единственного друга. Потерял только потому, что не нашел в себе должного такта и сочувствия. Он теперь вспомнил все те мелочи, которые могли оскорбить благородного — а какого же ' еще?! — рыцаря до такой степени, что тот покинул его кров.
— А в чем же он ушел? — вслух спросил себя Олег.
Действительно, в мешке не было одежды. Впрочем, и самого мешка более не существовало. Импровизированная тога рыцаря лежала в гардеробе. Не мог же он уйти голым! Но родившаяся надежда тут же угасла. Олег вспомнил золотые руки Рададора, которые, казалось, из ничего могли сделать нечто, причем быстро и качественно. Вполне возможно, что рыцарь сумел раздобыть некий материал и изготовить для себя вполне приличную одежду и обувь. Олег попытался вспомнить, во что был одет рыцарь, когда они разговаривали в последний раз.
И вдруг он вспомнил до мелочей их прощание. Как исчез рыцарь, что он сказал… Он же сам сказал: только позвать… Еще не докончив эту мысль, Олег вдохнул полную грудь воздуха и что было сил закричал:
— Рададор!!!
Рыцарь возник посреди комнаты так неожиданно, что Олег даже испугался. Он отшатнулся, но тотчас взял себя в руки. Рададор строго, без тени былой улыбки смотрел на молодого человека, словно ожидая некоего заявления. Олег под этим взглядом сначала смутился, а потом все же вымолвил:
— Я только хотел сказать… Я согласен стать вашим учеником… оруженосцем…
Рададор принял это как должное. Он величественно склонил голову и, сделав приглашающий жест, опустился на пол в позе лотоса. Невесть откуда взявшаяся хламида, напоминающая монашескую власяницу, вздулась пузырем, а потом, опав, сложилась почти правильным конусом, на вершине которого оказалась голова рыцаря. Теперь новый друг Олега был похож на Будду, точнее, на его изображение. Гладко зачесанные назад черные волосы блеснули в полумраке, и Олег, следом за рыцарем севший на пол, вдруг увидел засветившиеся глаза…
С этого момента началось обучение. Олег был несказанно удивлен тем, что Рададор начал с преподавания не фехтования и рукопашного боя, а с основ электротехники и нейрофизиологии. В дальнейшем, наряду с этими предметами, они углубились в химию и физику настолько, что молодой человек понял все известное ему до сих пор по школьной программе — лишь смутное представление о невероятном многообразии предметов, скрывающихся за двумя этими словами. Если бы он раньше имел представление, что изучают в вузах или исследуют в научных институтах, то понял бы, что Рададор знает и умеет намного больше, чем любой, даже самый талантливый, академик. Знания рыцаря были столь глубоки и обширны и обладали при этом столь неожиданными точками соприкосновения, что за сотую их часть любое научное сообщество прозакладывало бы души дьяволу.
Ведь каждый адепт, вступая в орден, был обязан самостоятельно изготовить экипировку. Практическая помощь с чьей-либо стороны не принималась. Даже учитель мог только подсказать пути, но и пальцем не смел прикоснуться к изделию ученика, рискуя навлечь на себя гнев Великого Магистра. По словам Рададора, рыцарь, оставленный нагим на дикой планете, мог за сравнительно небольшой срок изготовить себе новый панцирь или, по крайней мере, модуль, способный донести его до границ обитаемых миров. А там строительство нужно было закончить, ведь панцирь космического рыцаря, по сути дела, является и домом, и кораблем своего хозяина.
Трудно, конечно, представить себе такое. Все мы знаем, что даже орбитальная станция и ракетоноситель — плоды усилий многих тысяч людей. Для изготовления столь технологически сложных конструкций требуются многочисленные заводы, станки, совершеннейшие технологии. Да всего и не перечислить! Конструкторы годами бьются над созданием новых моделей, строители воздвигают космодромы, космонавты едва ли не всю жизнь занимаются подготовкой к полету. И все это для того, чтобы вывести утлый челн корабля на околоземную орбиту! Так неужели же один человек, будь он и семи пядей во лбу, может сделать то, на что способен лишь огромный сплоченный коллектив?
Поэтому Рададор и начал обучение издалека, с элементарного. Разумеется, даже самый мужественный человек не возьмется за решение заведомо непосильной задачи. Но если дать ему в руки необходимый инструмент, вооружить знаниями и указать пути, то тот же человек — и это справедливо для разумного существа — сам потребует такой задачи. Если бы Архимеду дали точку опоры и подходящий рычаг, смог бы он удержаться от того, чтобы перевернуть Землю? Действуя тонко и расчетливо, Рададор преподавал Олегу все, что знал сам. Способность проникать в подсознание, филигранное владение гипнозом и некие препараты, рецепт которых остался скрытым от автора этих строк, помогли Олегу в короткие сроки достичь степени совершенства, требуемой от неофита на первой ступени посвящения.
На первых порах было трудно, но проблемы были в основном материальные. Олег был энтузиастом компьютеризации, а, как известно, энтузиазм очень плохо оплачивается. На зарплату Олега можно было едва-едва прожить одному, а о двоих не могло быть и речи. Несмотря на то что для себя лично рыцарь просил не многого, денег катастрофически не хватало. А в скором времени обучение должно было перейти от теории к практике. И тогда понадобятся материалы и инструменты. Когда рыцарь объявил об этом Олегу, молодой человек хотел было съязвить насчет того, что он как раз и обучается тому, чтобы из ничего делать нечто. Но Рададор пояснил, что многое из преподаваемого нуждается в иллюстрации, то есть в практических занятиях. Заодно, сказал он, совсем не обязательно изобретать велосипед, когда вокруг столько готовых материалов. Олег был в отчаянии. Он не хотел бросать любимую работу ради другой, более денежной. Но рыцарь, быть может сам того не желая, подсказал пути к компромиссу.
Однажды, вернувшись с работы, Олег застал Рададора за разборкой телевизора. Вид у рыцаря был очень деловой, и Олег не сразу понял, что происходит. «Рубин» был, конечно, старенький и показывал кое-как, но, так или иначе, он работал. А теперь он лежал в руинах, из которых, казалось, не собрать и радиоприемника.
— В чем дело? — спросил молодой человек, стараясь скрыть раздражение.
Некоторое время Рададор молчал, сосредоточенно разбирая УНЧ. Наконец, отделив последнюю деталь, ответил:
— Этот аппарат — анахронизм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43