— Я бы тоже никогда не понял, если бы не провел столько лет в твоем разуме. И твоем сердце».
«Да, это так, — ответил Велисарий мысленно. — В конце концов, Линк и новые боги, которые послали его сюда, потерпят поражение в большой степени потому, что пытались изменить будущее человечества, так никогда и не поняв его природу».
Велисарий выпрямился.
— Но все еще остается проблема на море, — сказал он. — Дело в том, что твоя затея обречена на провал без тотальной мобилизации всего флота. Без этого и, конечно, — без атаки на Бароду.
Следующие слова прозвучали резко даже для него самого, но их требовалось сказать.
— А это, в свою очередь, невозможно, пока у малва есть собственный огромный флот в Бхаруче. Да, сегодня он стоит в гавани, но только из-за муссонов. К тому времени как мы сможем взять дельту, независимо от того, как быстро мы будем двигаться, лето закончится и начнется осень. Придет ноябрь, сменится направление ветров. И тогда флот малва сможет атаковать наши корабли. А из-за неизбежного нарушения в нашем тщательном планировании, которое создаст замысел Антонины, наш военный флот окажется плохо подготовлен, чтобы отбивать нападения. Единственный способ перекинуть армию в дельту раньше, чем мы собирались, это вести людей морем. На что полностью уйдут ресурсы всего нашего флота, как военного, так и гражданского. Нравится нам это или нет, пока аксумиты не закончат расширение собственного флота — а этого не случится еще несколько месяцев, — у нас нет кораблей для этой работы. Просто и ясно.
Он холодно посмотрел на императора и Антонину.
— Без полного владычества над морем — что зависит от аксумского флота — мы можем оказаться точно в таком же положении, в каком в прошлом году оставили малва — с огромной армией, выброшенной на берег и умирающей от голода. Мы не сможем продержаться несколько месяцев на реке Инд на той провизии, которой в состоянии обеспечить нас местные крестьяне. Нам необходимы стабильные поставки на протяжении первой зимы, независимо от того, что еще может произойти.
Ни Хусрау, ни Антонина не ответили ему. Логика Велисария вызывала у них обоих негодование, но они не знали, как ее опровергнуть.
Тем не менее они определенно намеревались попытаться. Велисарий собрался с силами для возобновления спора.
И тогда произошло второе вторжение.
Это был Агафий. Не обращая ни на кого внимания, он грубо, плечами, распахнул тяжелые двери. Он казался возбужденным, по крайней мере, достаточно возбужденным, чтобы начать говорить в присутствии императора, предварительно не извинившись.
— Вы не поверите, но на горизонте только что показалась огромная армада кораблей. Самый большой флот, черт побери, который я когда-либо видел. Это аксумиты, больше некому. Если мы правильно интерпретируем эти твои новые сигналы флагов, то их ведет сам царь Эон.
Велисарий уставился на Хусрау. Затем на Антонину.
— Ты знала, — заявил он.
— Чушь! — возразил Хусрау. — Как она могла?
— Действительно — как, — проворковала Антонина с легким упреком. — Просто женская интуиция, и все. На нее можно положиться.
Глава 20
Джамна
Лето 533 года н.э.
Первым, что увидел Нанда Лал после того, как Торамана провел его в свой небольшой шатер, была статуя стоявшая на маленьком столике в углу. Она изображала Вирабхадру, главное божество культа Махаведы, своеобразной версии индуизма, основного вероисповедания малва.
Жрец Махаведы, сопровождавший Нанду Лала, прошел в угол и осмотрел статую… Нет, не с почтением, а скорее удовлетворением. Через несколько секунд он повернулся и сурово уставился на Тораману.
— А ты выполняешь обряды? — Торамана кивнул.
— Три раза, каждый день. Я делаю это с детства. Мой отец был верующим человеком.
Жрец довольно хрюкнул.
— Хорошо. А как твой отец чувствует себя сейчас? — Лицо Тораманы ничего не выражало. Огромный йетайский офицер только чуть пожал плечами.
— Он умер. Погиб у Ранапура, когда восставшие устроили тот взрыв. Равно как и мой брат.
Челюсти Нанды Лала слегка сжались. Эту информацию шпионы не предоставили своему шефу до его отъезда из Каушамби. Это было упущение, о котором некоторые из них пожалеют.
Но он ничего не сказал вслух. Нанда Лал уже дал ясно понять жрецу, что тому следует вести большую часть разговора. Жрец об этом не забыл. Служитель Махаведы смущенно откашлялся.
— Прости, я не знал. Мои соболезнования.
— Он умер быстро. Все люди умирают. А восставшие наказаны.
Казалось, йетайцу нечего сказать, кроме этих коротких резких фраз. Внимательно наблюдая за ним, Нанда Лал решил, что этот человек — бесстрастный по натуре. Он достаточно умен — Дамодара не имеет склонности выдвигать на командные посты идиотов, и уж точно не делать их командирами, — но не любопытен.
— Меня зовут Вишванатан, — представился жрец. — Как ты, возможно, уже знаешь, меня отправили сюда по указанию императора.
— Так сказал мне Нарсес. — Торамана протянул руку, предлагая жрецу сесть на подушки перед низким столиком. Каким-то образом этот жест относился и к Нанде Лалу, не давая ему преимуществ, которыми обычно наслаждался начальник шпионской сети империи малва и (как и Венандакатра) двоюродный брат императора.
Это произвело впечатление на Нанду Лала. Он не ожидал такого тонкого хода от йетайца, даже военачальника. За очень короткое время, как понял Нанда Лал, Торамана уже догадался, что начальник шпионской сети намеревается использовать жреца как своего неофициального «представителя» или уполномоченного.
— Вы голодны? — осведомился йетайец. — Хотите выпить?
Жрец покачал головой, но принял предложение сесть. Нанда Лал остался стоять в нескольких футах позади стола.
— Я хочу, чтобы не присутствовал никто из слуг, — сказал жрец, удобно устроившись на подушках. Когда Торамана сел за стол напротив него, Вишванатан обвел взглядом шатер.
Йетайский офицер понял его правильно.
— Здесь никого нет. Если нам потребуются слуги, их легко вызвать: они ждут снаружи. Я предполагал, что вы хотите поговорить без свидетелей.
«Совсем не дурак, — подумал Нанда Лал. — Что само по себе хорошо. Пока…»
Следующие слова Тораманы удивили его. И заставили повысить мнение о сообразительности йетайского полководца.
— Вы желаете определить мою преданность. Вас беспокоят осложнения, которые могут возникнуть после моей женитьбы на представительнице династии Чохаров.
Вишванатан кивнул.
— Именно так. После того как мы получили это известие, вопрос долго обсуждался на императорском совете. Я лично присутствовал на нем.
Во время последовавшего короткого молчания Нанда Лал пытался оценить реакцию Тораманы на новость, что его дела подверглись внимательному изучению со стороны самого императора. Большинство йетайских офицеров — большинство любых офицеров в армии малва — были бы удивлены и обеспокоены одновременно.
Реакция Тораманы…
«Никакой реакции. С тем же успехом можно сказать дереву, что оно деревянное. Или камню, что он твердый».
До того как дала о себе знать настороженность Нанды Лала, Торамана снова его удивил.
— Я ожидал, что так и будет, — сказал он. — По очевидным причинам брачный союз между йетайцем и раджпутом является поводом для императорского беспокойства.
Жрец, пораженный откровенностью йетайца, украдкой посмотрел на Нанду Лала. Начальник шпионской сети холодно смерил его взглядом. Жрец быстро отвернулся. Затем поднял брови и предложил йетайцу объяснить поподробнее.
— Это очевидно, — повторил Торамана. — Сила малва, за исключением контроля над оружием Вед, в основном покоится на двух столбах — йетайцы и раджпуты. — И снова Торамана легко повел плечами. — Когда-то были еще и кушаны — в некоторой степени. Но теперь эта опора треснула и может рассыпаться в пыль.
Нанда Лал заговорил впервые после того, как зашел в шатер:
— Три ножки все еще будут поддерживать стул, даже если сломается четвертая.
Торамана кивнул, даже не посмотрев на начальника шпионской сети. Он не сводил взгляда со жреца.
— Да. В особенности, когда четвертая ножка никогда не пользовалась серьезным доверием. Все будет по-прежнему, при условии, что оставшиеся три останутся стоять по разным углам. Если две из них сольются в одну, то стула у вас больше не будет. Получится неустойчивая двуногая конструкция, которая только и ждет, когда рухнуть. И, конечно, поэтому императора волнуют мои брачные планы.
Йетаец замолчал. Через несколько секунд Нанда Лал понял, что больше он говорить не станет, если его об этом не попросят. И еще понял, что, поступая таким образом, Торамана сам делает некое предложение.
Начальник шпионской сети расслабился. Он умел торговаться, имел в этом деле немалый опыт и мог угадать маячащую на горизонте сделку.
А еще он понял, что разговор становится слишком серьезным, чтобы доверять его жрецу, и Нанде Лалу придется полностью отказаться от роли незаинтересованного наблюдателя. Приняв решение, он шагнул вперед и уселся за стол.
— Тогда скажи мне, почему императору следует разрешить брак, — приказал он.
Бочкообразная грудная клетка Тораманы приподнялась, когда он делал медленный глубокий вдох. Очевидно, что он не торопится, собираясь правильно представить аргументы.
— Во-первых. Прочность, требуемая стулу, зависит от веса того, что на этом стуле лежит. Когда Велисарий угрожает на реке Инд, а Рао — Нармаде, вес возрос в три или четыре раза. Во-вторых. Трехногому стулу требуются более толстые и крепкие ножки. Применительно к людям — более верные. Даже скорее преданные. В-третьих. Слабость связана с раджпутами. В настоящий момент они привязаны к малва только клятвами. Нет кровного родства, и еще меньше доверия. Клятвы — даже клятвы раджпутов — хрупкие вещи. В-четвертых, самый верный способ привязать раджпутов покрепче — это привязать их кровными узами. Устраивать высокопоставленным раджпутам браки с представителями правящего клана малва, как делали это с йетайцами.
Торамана замолчал и долго смотрел на Нанду Лада.
— Я не сказал вам ничего из того, что вы уже сами не понимаете. Давайте на мгновение предположим, что Рана Шанга станет вдовцом. Возможно, из-за болезни жены, возможно, из-за несчастного случая — или неудачной встречи с какими-то случайно попавшимися по дороге бандитами. Я уверен, что ему предложат вступить в брак с кем-нибудь из высокопоставленных малва. Причем очень высокопоставленных. Впервые царь раджпутов — а он является величайшим из них — будет связан с малва кровью, а не только клятвами.
Нанда Лал чувствовал, как меняется выражение его лица. Несмотря на все свои попытки скрыть эмоции, он не мог ничего поделать. Он был в шоке. Никогда — никогда! — он не мог представить, что этот человек, выглядящий грубым и неотесанным варваром, сможет догадаться о столь многом на основе столь малого. А что еще он знает? «Неудачная встреча с какими-то случайно попавшимися по дороге бандитами», — да, это были его слова. Но какие мысли — какие догадки — скрываются за этими словами?
Нанда Лал подавил желание тотчас вызвать пятерых наемных убийц, ждавших перед шатром, и приказать им убить Тораману на месте. С трудом подавил.
С трудом — и по двум причинам. И только второй была его заинтригованность возможностями, которые открывала неожиданная проницательность и сообразительность Тораманы.
Первая причина его сдержанности была еще проще. Кроме пяти наемных убийц, подчинявшихся Нанде Лалу, в нескольких шагах от шатра находились дюжины солдат, по большей части йетайцев и раджпутов. И все они — как уже стало очевидным для Нанды Лала — крепко привязаны к своему командиру Торамане, как все солдаты в их армии привязаны к Дамодаре и Рану Шанге.
Если вкратце, то это — единственная армия в империи малва, где работу наемных убийц с радостью выполнят разъяренные солдаты, причем в течение минуты, в чем можно было не сомневаться. Люди Нанды Лала смогут убить Тораману, в этом начальник шпионской сети совсем не сомневался, даже если силач-йетайец и заберет с собой на тот свет пару-тройку нападавших. При условии, конечно, что Нанда Лал будет рад видеть свое порубленное на куски тело, лежащее рядом с трупом Тораманы.
«Такова проблема. Империя не может позволить себе потерять эту великолепную армию. Но можем ли мы позволить себе вообще ее иметь? Если этот острый, как бритва, меч когда-нибудь окажется направленным в нашу сторону…»
Шли долгие секунды молчания. Все это время Торамана неотрывно смотрел на начальника шпионской сети. Наконец молодой йетайский полководец в очередной раз пожал плечами.
— Я думаю, что ты слишком много беспокоишься. Если его любимая жена умрет — по какой угодно причине, лишь бы к этому не прикладывали руку малва, — у Раны Шанги будет еще больше оснований заключить династический брак. — Каким-то неуловимым образом следующие слова были произнесены с легким ударением. — Несмотря на все его могущество и воинское мастерство, он, как ты знаешь, не очень хорошо разбирается в интригах.
«Перевод: у меня могут возникнуть сомнения относительно „неудачных обстоятельств“. Но у Шанги они не возникнут».
Нанда Лал вспомнил все, что знал о царе раджпутов, решил, что йетаец правильно его оценил. Но все еще оставался Дамодара…
Торамана заговорил вновь, словно умел читать мысли:
— Что касается господина Дамодары, то его благодарность императору за то, что он щедро предоставил о семье дворец в столице — в безопасности от римских наемных убийц и почти у императорского порога тоже прочно привязывает нашего полководца к малва. Хотя, по моему мнению, в его преданности не был оснований сомневаться.
Нанда Лал тут же отбросил последнее предложение. Это была чистая дипломатия. Главным было первое.
«Перевод: пока семья Дамодары остается в заложниках у императора, Дамодара остается покорным».
И снова Нанда Лал пересмотрел свою точку зрения, и снова решил, что йетаец прав. Несмотря на всю свою гениальность, Дамодара ни разу не продемонстрировал излишней амбициозности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65