— Да, я о таком уже читал, — кивнул Джордж, — но это крайнее средство обычно используют почти сразу после остановки сердца, а тут все совсем иначе…
— Неважно! — поддержала Ральфа Альберта. — Мы должны использовать малейшую возможность!
С этими словами она подошла к телефонному аппарату, которым прежде пользовался бедняга Уэйд, и отдала необходимые приказания.
— Машина выедет через десять минут и к полудню привезет сюда главного хирурга из клиники в Бизерте, — сообщила она немного погодя.
— Но если Роберт действительно сам определил время выхода из комы и сейчас еще рано, стоит ли прибегать к помощи скальпеля? — заметил Джордж.
— Быть может, доктор нам что-нибудь подскажет? — предположила безмерно уставшая Альберта.
— Простите, мисс, я рискну высказать собственное мнение, хоть меня никто и не спрашивал, — отозвался молчавший до сих пор лорд Фраимкок. — Но есть еще средства, которые мы могли бы испытать до того, как прибудет врач… Например, электричество или инъекция эфира; они не раз приносили великолепные результаты!
— Электрический ток! — воскликнул Ральф, вскочив с кресла. — Почему я до сих пор об этом не подумал?! Ведь у нас великолепное динамо!
Он вихрем вылетел из комнаты и немного погодя вернулся со всем необходимым. Сделав легкие надрезы на колене и предплечье Роберта, Ральф приложил к ним два контакта и пустил слабый ток. Результат сказался мгновенно: мышцы расслабились, глаза открылись. Тело вышло из вынужденной позы и теперь свободно лежало на кровати, но веки Роберта снова опустились.
— Я знал, что это поможет! — торжествующе воскликнул Ральф.
— Не спеши, — охладила его пыл Альберта. — Ведь мы все знаем, что под воздействием электричества даже совершенно безжизненное тело движется. Хотя мускулы сокращаются, само оно остается холодным и окоченевшим, а сердце…
— Подождем еще немного! Сейчас я пропущу такой же слабый ток, но воздействовать буду подольше, а потом впрысну ему эфир — это должно подействовать!
Все подошли поближе, чтобы удобнее было наблюдать, хотя уже почти ни на что не надеялись. Мышцы и суставы постепенно, почти незаметно, утрачивали свою скованность. Ральф не выключал ток и немного погодя стало заметно, как расслабились мускулы лица, а к телу начала возвращаться прежняя гибкость
— Вот теперь пора ввести эфир, — изо всех сил стараясь казаться спокойным, произнес Ральф.
Собрав всю свою силу воли, он набрал в шприц жидкость. Друзья с беспокойством наблюдали за ним, не сводя глаз.
Все знали о сильном воздействии эфира, который даже умирающих ненадолго возвращает в этот мир. И если бы он не помог, молодым людям оставалось бы только смириться.
Альберта не сводила неестественно блестевших глаз с рук Питчера, когда тот медленно вводил иглу под кожу руки Роберта.
Несколько секунд прошло в полнейшем молчании.
Вот, наконец, стеклянный цилиндр шприца опустел, а Роберт не подавал ни малейших признаков жизни…
Во взгляде Альберты застыло безмерное отчаяние.
Но тут на щеках Роберта начал проступать легкий румянец, веки дрогнули, он глубоко вздохнул.. Потом юноша открыл глаза и обвел комнату мутным невидящим взглядом…
— Он жив! Жив' — не помня себя от радости, воскликнула Альберта.
Ральф жестом велел ей молчать и тихо шепнул:
— Конечно, он жив, но ниточка эта столь слаба и ненадежна, что ее может оборвать самое легкое потрясение… Взгляд блуждающий и затуманенный… Я не решусь повторно впрыснуть эфир — сердце может не выдержать ..
Роберта вновь начали усиленно растирать, но он не шевелился, словно погруженный в глубокую каталепсию. Лишь слабые удары пульса говорили о том, что в организме, истерзанном невероятными лишениями, еще теплится искорка жизни.
Ральф, нахмурившись, смотрел на друга. Его терзала мысль, что этот, столь дорогой для него человек, возможно, никогда не очнется от летаргии…
Вдруг его снова осенило
— Джордж, что стало с обломками болида? — спросил Питчер
— Как ты и просил, я унес их в физический кабинет и сложил на фарфоровые поддоны Стеклянные трубочки, которые уцелели, осторожно вынул — в них еще остался раствор А позже мы сделаем его анализ, верно?
— Послушай, я тебя очень прошу, собери всю жидкость, какая там уцелела, и немедленно принеси сюда!
— Что ты собираешься с ней делать?
— Не знаю, верно ли я думаю, но мне кажется, что неизвестный состав — это своего рода тоник, который одновременно обладает питательными свойствами и восстанавливает силы. Существует много лекарств, которые вводятся через кожу.
— Ну что ж, можно проверить, — немного поразмыслив, согласился Джордж — Вообще то я тоже предполагал, что в этих стеклянных конусах содержится запас пищи или воздуха, которыми Роберт должен был запастись для такого дальнего путешествия.
Он вышел и вскоре вернулся, неся стакан с таинственной жидкостью. Взяв небольшою губку, Ральф принялся натирать составом тело и с радостью увидел, что вскоре лекарство начало оказывать поистине чудодейственный эффект.
Лицо Роберта с каждой минутой оживало все больше и больше, глаза открылись, взгляд стал почти осмысленным, а тело — теплым
Через полчаса усиленных стараний сознание, наконец, вернулось к нему Изможденное лицо озарилось улыбкой, глаза радостно сияли
— Джордж . Альберта — с трудом прошептал Дарвел. Казалось, будто голос его доходит откуда-то издалека.
Те, кого он звал, немедленно склонились над ним, и Роберт уже не мог оторвать от них взгляда.
Однако нервное потрясение было слишком сильным. Через несколько секунд молодой человек снова закрыл глаза и, ровно дыша, крепко уснул.
— Он спасен! — вполголоса проговорил Ральф. — Теперь я ручаюсь за его жизнь. Сейчас Роберту нужны только покой и хороший уход…
Вскоре из Бизерты приехал врач и подтвердил диагноз Питчера.
Несмотря на свою худобу, Роберт был силен и здоров, а посему эскулап обещал, что недели через две молодой человек наверняка поднимется с постели.
Однако историю больного он выслушал с вежливым недоверием. Чтобы убедить врача, ему показали осколки метеорита. Когда хирург их увидел, недоверие его сменилось изумлением. Врач попросил, чтобы ему дали одну из стеклянных трубочек, в которой еще сохранилась жидкость, чтобы исследовать ее состав. По его мнению, раствор содержал большое количество кислорода.
Ральф охотно выполнил просьбу врача и попросил его хранить молчание обо всем, что тот увидел на вилле. С этого момента Роберт начал быстро поправляться. Для долгих бесед он был еще слишком слаб, но спал крепко и спокойно, а изысканная еда, которую мастерски готовил Фраймкок, была великолепна и. возвращала молодому человеку силы.
На вилле снова царило оживление. Если бы не гибель капитана Уэйда и Балинского, Альберта могла бы чувствовать себя совершенно счастливой.
И лишь Зарух по-прежнему пребывал в мрачном расположении духа; его угнетала постоянная тревога. Негр утверждал, что невидимки, которых он по-своему называл джиннами, в великом множестве кружат над домом. Он слышал шелест их крыльев и посреди ночной тишины, и средь бела дня.
Преследуемый подобными видениями, бедный негр не находил ни минуты покоя; он не осмеливался уходить дальше сада. Заруха сильно удручало и недоверие к своим рассказам, с которым он сталкивался на каждом шагу В довершение всего, возвращение Роберта до такой степени поглотило внимание и мысли окружающих, что к словам Заруха попросту никто не прислушивался Более того, негру заявляли, что теперь, когда покоритель планет вернулся на Землю, он найдет способ, как отпугнуть невидимок или изловить их, если понадобится.
Но Зарух, слушая подобные речи, только печально покачивал своей курчавой головой, и если бы не горячая привязанность к Альберте и Ральфу, наверняка сбежал бы в свой родной оазис на юге Африки, где слишком много солнца и песка, зато нет джиннов!
РАССКАЗ РОБЕРТА
Хотя Ральф сгорал от нетерпения и с трудом сдерживался, чтобы не засыпать Роберта бесчисленным множеством вопросов, было решено, что Дарвел не будет рассказывать об отдельных событиях, а опишет свои приключения с начала до конца Поэтому все терпеливо дожидались, пока Роберт наберется сил для продолжительной беседы.
Время для Альберты и для всех остальных тянулось невероятно долго, а Роберт страдал от того, что не мог удовлетворить любопытство друзей Однако через неделю ему позволили вставать с постели, а на другой день он уже совершил небольшою прогулку по саду при помощи Ральфа и Джорджа, которые с двух сторон поддерживали его под руки Ах, с каким наслаждением он вдыхал аромат жасмина, магнолии и мирта! Цветы казались Роберту старыми добрыми друзьями, которых он едва не утратил навсегда
И одного только запаха он не мог выносить совершенно аромат пышно цветущих розовых олеандров наполнял Роберта невыразимым отвращением. Альберту и Джорджа это не удивляло, а Ральф, со свойственной ему живостью ума, высказал предположение об олеандровых лесах, которые должны покрывать марсианские равнины Сок этих деревьев, отравляющие свойства которого усиливаются по мере потепления климата, на Марсе должен быть убийственным, как легендарное дерево манчинелли, уничтожающее все живое окрест.
Теперь Роберт чувствовал, как постепенно выздоравливает, и наслаждался этим. Он вышел победителем из двух опасностей: переборол болезнь и перенес межпланетное путешествие, при воспоминании о котором у него до сих пор кружилась голова.
Вначале его истощенный желудок с трудом принимал мясное пюре из домашней птицы, потом Дарвел стал есть яйца всмятку, дичь, тушеное мясо, пить выдержанные старые вина. Организм крепнул, ткани его восстанавливались.
Через десять дней Роберт выглядел почти так же, как во время своего пребывания в Лондоне, когда мы познакомились с молодым инженером перед его отъездом в Индию с Ардавеной, только на висках серебрилась первая седина, а под глазами появились легкие морщинки. Хотя Роберту немало тягот довелось пережить за последнее время, он казался моложе Джорджа и Ральфа, на лицах которых еще оставались следы ожогов.
Кроме того, он почувствовал себя настолько здоровым, что попросил разрешения пораньше начать рассказ о своем путешествии на другую планету, которого с таким нетерпением ожидали его друзья.
Поэтому было условлено, что после обеда все соберутся в большом салоне, из окон которого открывался великолепный вид на море и лес.
Настроение у всех было несколько приподнятое.
Когда Роберт устроился в приготовленном для него удобном кресле, собравшиеся восхищенно умолкли и замерли в ожидании. Ральф и Джордж устроились по сторонам, а сиявшая от счастья Альберта села напротив. Недалеко от нее за небольшим секретером со всеми письменными принадлежностями примостился лорд Фраймкок. Решено было, что он будет стенографировать рассказ Роберта. За креслом Ральфа встал верный Зарух, а Керифа заняла место на подушке у ног своей любимой госпожи.
Разноцветные электрические лампочки, расположенные между лепными украшениями потолка, отбрасывали мягкие фантастические блики на всю группу.
— Дорогие мои, — заговорил Роберт, — с чего мне лучше завести свой рассказ? С самого начала или с того момента, когда прервалась световая сигнализация?
— Конечно, с того момента, когда ты уже не смог сигнализировать! — воскликнул Ральф. — Ты ведь говорил, что подробно описал свое путешествие в дневниках! А потому пожалей нас и рассказывай! Мы изнываем от любопытства!
— Пусть будет, как вы хотите! — улыбнувшись, кивнул Роберт и начал:
— Итак, вам уже известно, что крылатые существа утащили меня в пещеру и заточили в ней…
Тут Дарвел вдруг посерьезнел и устремил взгляд куда-то вдаль.
— Ах, мне кажется, я до сих пор вижу мрачные своды, подпертые гигантскими сталагмитами… Темнота, усеянная миллионами странно мерцающих глаз, стены, покрытые черными перепончатыми крыльями этих чудовищ, словно траурным крепом… Воистину адское зрелище! В довершение всего в пещере царил ужасный смрад от скопившихся нечистот и остатков гниющего мяса, недоеденного чудовищами. Я буквально задыхался от этого зловония…
Честно говоря, я испугался и сомневаюсь, что кто-то на моем месте сохранил бы присутствие духа. Но отвращение оказалось сильнее. Противные крылья то и дело прикасались ко мне, и отвращение было настолько велико, что наверно только благодаря ему я не сошел с ума и не лишился чувств.
Я стоял в центре стаи, пожиравшей меня полными злобы взглядами, и инстинктивно старался прижаться к стене. Мои руки и ноги были связаны крепкими веревками из волокон каких-то растений.
А эрлооры все слетались и слетались в пещеру. Они угрожающе протяжно ворчали, а иногда резко и неожиданно вскрикивали, визжали, скулили… Ни один шабаш ведьм и всякого рода искушения, нарисованные средневековыми художниками, не дадут ни малейшего представления о том, что мне там довелось пережить!
Я был уверен, что вампиры спорят о том, кто из них должен меня сожрать, и, не видя ни малейшего пути к спасению, совершенно отупел.
Я так никогда и не узнал, что им было от меня нужно, однако примерно через час невыносимо мучительного ожидания мерзкая толпа начала рассеиваться. Зашелестели крылья, пещера постепенно пустела, желтых светящихся огоньков делалось все меньше и меньше и, наконец, они исчезли совсем.
Я остался один в густой черной темноте, которую, казалось, можно было потрогать.
Если это было не избавление, то, по крайней мере, передышка.
Я прикинул, что поскольку эрлооры — твари исключительно ночные, то наверняка они отправились на охоту. Одиночество и наступившая тишина были для меня бальзамом на душу. Я сильно устал и проголодался. Меня клонило в сон, но страх не давал заснуть.
Мне пришло в голову, что можно перетереть о камень веревки, которыми меня связали, и я принялся за дело.
Наконец, мне удалось освободить левую руку, но едва я поднял ее вверх, как получил настолько сильный и жестокий удар, что не удержался и вскрикнул от боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42