Если продолжить рассуждения, то...Дальше я не слышал, так как в моих наушниках раздался голос диспетчера:— Снижайтесь до высоты пятнадцать тысяч футов и выдерживайте скорость четыреста узлов, следуйте курсом...Дослушать мне не удалось — снова возникли помехи, на сей раз они были настолько сильными, что больше всего напоминали рев разбивающихся о скалы штормовых валов.Я терпеливо ждал возобновления связи. Гул урагана сменился негромким шипением.— ...отсюда следует, — продолжал Сеймур, — что ни вода, ни частицы льда не могли стать столь плотной преградой на пути солнечного света. Если мы согласимся с тем, что и вулканических выбросов не было, то можно сделать вывод...— Диспетчер! — прокричал я. — Мы вас не слышим! Прием!Шипение атмосферных разрядов и никакого ответа.— Центр! Вы меня слышите? Прием!— Масса частиц в стратосфере должна достигать феноменальных масштабов. Можно допустить, что...— Сеймур, — резко оборвал я.— Да?— У нас возникли осложнения.— Какие осложнения? — переспросил он таким отрешенным тоном, словно все еще пребывал в научном трансе.— Я потерял связь с диспетчерской службой.— Это серьезно?— Да. Очень.— Попробуйте еще раз.— Пробовал. Не отвечают.Я усилил тягу, и острый нос истребителя снова устремился вверх. Альтиметр показывал набор высоты.— Мы, кажется, поднимаемся, — сказал Сеймур. — Но ведь нам надо садиться. Разве нет?— Именно. Только желательно на "посадочную полосу, а не на чью-нибудь капустную грядку.— Вы что, правда хотите сказать, что мы не сможем приземлиться, если вам не удастся восстановить связь?— Да, что-то вроде, — выдавил я сквозь зубы. — Будем кружить до тех пор, пока они не справятся с техническими проблемами. Надеюсь, им это удастся.Мы кружили десять минут...Двенадцать минут...Пятнадцать, шестнадцать...Указатель уровня топлива медленно, но неуклонно приближался к красной зоне.Радио молчало.За колпаком кабины царила тьма. Я не видел даже ужасающего красного неба — оно осталось выше, сейчас мы летели сквозь облака. Истребитель напоминал угря, пробирающегося по илистому дну мутной реки.По прошествии нескольких минут я сказал Сеймуру:— Если мы еще задержимся, придется выбираться из кабины и идти пешком.— Что? Простите, кажется, я вас не совсем понял.— Не берите в голову. Обычная пилотская шутка.Я передвинул ручку от себя, и машина пошла вниз. Я хотел рассказать Сеймуру, как работает катапульта, но решил пока воздержаться. Сеймур ничего не понимал ни в катапультах, ни в парашютах. Гуманнее было бы его пристрелить.В отсутствие связи приходилось полностью полагаться на зрение. Я надеялся заметить огни посадочной полосы прежде, чем мы врежемся в землю. Перед вылетом в свете стартовых ракет я сумел оценить высоту облачности. По моей прикидке, расстояние между землей и нижней кромкой облаков было не менее тысячи футов.Если опускать это корыто достаточно аккуратно, можно выйти из облаков, не опасаясь столкновения с холмом или деревом. На альтиметр на такой высоте полагаться нельзя — это не слишком точный прибор, но «Джавелин» снабжен мощными посадочными прожекторами. Даже с высоты тысячи футов удастся определить, над какой субстанцией мы летим — земной твердью или морской жижей.Я осторожно снижал машину до высоты в тысячу футов.Топлива оставалось максимум на семь минут полета.В подобных обстоятельствах мягкой посадки ожидать невозможно.Набирая высоту в облаках, я вел машину широкими кругами. Где-то в центре этих кругов далеко внизу находился остров Уайт. Если я на высоте тысячи футов по радиусу, размышлял я, то увижу посадочные огни аэродрома. А если аэродром окажется в стороне, то уж свет поселков и деревень замечу обязательно.Однако погода оказалась еще более гнусной, чем я предполагал.Капли дождя били по колпаку кабины пулеметными очередями, а прожектора самолета выхватывали из тьмы лишь закручивающиеся на ветру и разбивающиеся в мелкие брызги дождевые струи.Похоже, у меня оставался весьма ограниченный выбор дальнейших действий.Во-первых, я мог продолжать лететь в струях дождя и в порывах ветра, сотрясающих машину.Во-вторых, я мог лететь в абсолютной тьме облаков.И наконец, в-третьих, можно плюнуть на дождь, облака и темноту и подняться ввысь, к красным небесам. (Я употребил слово «небеса» лишь потому, что оно характеризует пространство, находящееся над нашей головой. В данном случае это пространство по цвету больше походило на преисподнюю. И преисподнюю очень холодную.)Но даже и это ограниченное число вариантов быстро сходило на нет. Со стрелкой указателя топлива почти на нуле и отсутствием связи с землей мне оставалось только лететь у нижней кромки облаков. Секунд тридцать я летел со скоростью трехсот узлов, и самолет стал похож на листок, попавший в порыв ветра. Нас трясло так, что казалось, машина вот-вот развалится. Струи дождя поблескивали в свете прожекторов, потоки воды зловеще завывали, срываясь с плоскостей.Сердце готово было вырваться из груди, под высотным костюмом по телу текли потоки пота, и это было особенно неприятно.С мыслями о первом или втором варианте полета пришлось расстаться. Надо было искать место для посадки, а земли я по-прежнему не видел. На этой высоте (альтиметр, как и следовало ожидать, показывал ноль футов) я без труда мог похоронить нас вместе с истребителем на склоне одного из тех пологих холмов, которыми так славится остров Уайт.— Дэвид... Дэвид, вы еще не увидели посадочной полосы?— Пока нет.По правде говоря, я вообще ничего не видел.Чуть уменьшив тягу, я снизил скорость до двухсот пятидесяти. Машину затрясло сильнее, нос наклонился вниз, и мы еще на несколько десятков футов приблизились к земной тверди.— Великий Боже! — выдавил я.— Что случилось? — отозвался Сеймур.— Море, — коротко бросил я. На подробные объяснения времени не было, так как под брюхом самолета катились белые барашки волн. Порывы ветра превратили поверхность воды в кипящую массу.Я взял себя в руки. Поднимать машину не имело смысла. Топливо было практически на нуле. Кроме того, если я не буду видеть моря, то не увижу и твердую землю, когда она окажется под крылом. Я заложил неглубокий вираж, и левое крыло самолета почти коснулось волн. Теперь надо долететь до какой— нибудь земли. До Британских островов или до острова Уайт. Сейчас это уже не важно.Главное — посадить истребитель в течение шестидесяти секунд. Если этого сделать не удастся, то мы промочим не только ноги.— Дэвид, я полагаю...— Ради Бога, не сейчас, Сеймур. На несколько минут мне необходимо сосредоточиться.Он замолчал.Внизу в свете прожекторов бушевало море. Казалось, я вижу даже гроздья брызг, летящих в нашу сторону.На приборной доске рядом с указателем уровня топлива замигала красная лампочка. Не надо быть специалистом, чтобы понять значение этого сигнала. Я еще больше уменьшил тягу, пытаясь хоть немного растянуть оставшееся на дне бака топливо.Не торопясь и спокойно. Не тороп....Но — что это там, впереди? Какая-то темная масса. Темная поверхность, не отражающая света.«Если это не земля, — сказал я себе, — то я съем собственную шляпу и закушу кедами».Я не видел ни выступов скал, ни деревьев, ни домов. Похоже, мы вышли на какое-то пастбище. Тем лучше. О выпуске шасси не могло быть и речи. Если переднее колесо попадет в кроличью нору или еще какую-нибудь дыру, истребитель перевернется, как тележка с яблоками. Оставалось одно — садиться на брюхо.— Держитесь крепче, — сказал я. — Мы отправляемся на свидание с землей.Приземление заставило меня полностью потерять интерес к тем чудесам, которые мог предложить окружающий мир.Открыв глаза, я почему-то решил, что все еще нахожусь в постели.Что-то стучало по моему черепу. Я с опаской притронулся пальцами к голове и ничего не почувствовал. Пальцы, видимо, тоже потеряли чувствительность.Через несколько секунд пришло прозрение, и я понял, что сижу в кабине самолета, а по алюминиевому шлему стучат капли дождя. Кто-то ухитрился поднять колпак кабины.Шея болела нещадно. То, как боль пронизывала тело, спазмами отдаваясь в нижних конечностях, тоже не сулило ничего хорошего. Я отстегнул ремни и застонал.— Дэвид, — прогремел чей-то голос, перекрывая шум дождя. — С вами все в порядке?Я кивнул. Шея заныла еще сильнее, но меня утешило, что голова двигается.— Это вы, Сеймур? — задал я глупый вопрос.— Да.— Вы все еще в самолете?— Да. Я решил подождать, пока вы придете в себя.— Великий Боже! И сколько же времени вы сидите в кабине?— Примерно полчаса.— Должен с прискорбием сообщить вам, что вы — идиот. В баках еще хватит топлива, чтобы в случае взрыва поднять нас всех на воздух! Почему вы не покинули машину?— Мне это в голову не пришло. Простите, Дэвид.Теперь, когда все мои органы чувств и сознание вернулись в норму, я увидел, что вокруг нас темно, как в царстве Аида, и что дождь стихает. Я подумал, что мы должны быть благодарны силам природы. Ливень пригасил огонь и охладил раскаленный металл, способный воспламенить остатки топлива. Слава небесам, не давшим нам превратиться в пепел!Я решил проверить радио, и самые пессимистические предположения оправдались полностью. Как приемник, так и передатчик в результате вынужденной посадки навсегда прекратили существование. Я предложил Сеймуру выбираться из машины, и мы, не снимая шлемов, соскользнули на черную землю. Каждое движение заставляло меня кривиться от боли и постанывать.Земля настолько пропиталась влагой, что даже чмокала под ногами. Скорее всего мы приземлились на болоте. Но были ли мы на острове или на Большой земле, оставалось только гадать. В обычной ситуации я предпочел бы дождаться рассвета. Но рассвет мог наступить очень нескоро, и нам оставалось только одно: попытаться добраться до ближайшей фермы или коттеджа, а оттуда связаться с базой.Для начала я проверил свои ноги. Голени болели нещадно, но переломов, судя по всему, не было. Я не сомневался в том, что, раздевшись, увижу на теле россыпь синяков.Я посмотрел на «Джавелин». Лампы в кабине еще горели, и в их свете я разглядел, что самолет при посадке пострадал не слишком сильно. Одно крыло, правда, отломилось и лежало вдоль фюзеляжа, а на носу образовалась зеленая борода от вырванных с корнем растений. Но, учитывая обстоятельства, приземление нельзя было назвать катастрофическим. Пилот и пассажир по крайней мере остались целыми и в основном невредимыми.— В аварийном наборе есть несколько осветительных патронов, — сказал я Сеймуру. — Как только я их прихвачу, мы двинемся.— В какую сторону? — уныло спросил он, стаскивая с головы шлем и глядя на пробивающийся из кабины свет. — Мы не знаем, куда идти.— Строго на юг. Если мы на Большой земле, то обязательно выйдем на берег. Если на острове — еще лучше. Мы непременно наткнемся по пути на какое-нибудь жилье.Сеймур смахнул со лба обильную влагу. По-моему, это был пот, смешавшийся с каплями дождя.— Мне бы сейчас очень не помешала чашечка чая, — еле слышно проговорил он.— Целиком разделяю ваше мнение, — ответил я и отправился за осветительными патронами.Когда я вернулся, Сеймур Хинкман был мертв. Глава 7Оторван от мира Утром, открыв глаза, я обнаружил, что у меня появилась компания.Сквозь прозрачный колпак кабины виднелись зловещие раскачивающиеся силуэты. Вокруг самолета собралось несколько десятков триффидов. Своим видом и поведением они напоминали стаю голодных собак, ожидающих кормежки.К триффидам все время подходило подкрепление. Я смотрел, как они, раскланиваясь на каждом шагу, бредут по болоту в мою сторону. Несколько минут я как завороженный не мог отвести взгляда от этой кочующей флоры. Видимо, в этот момент у меня было много общего с мышью, загипнотизированной пронзительным взглядом кошки. Сомнений не оставалось — триффиды избрали меня в качестве основного блюда своего меню.Тело юного метеоролога уже полностью исчезло в густой зелени триффидов. О том, что там с ним могло случиться, мне не хотелось и думать.Я не переставал изумляться, что мне удалось уснуть в тесной кабине после вынужденной посадки, в осаде со стороны растений-людоедов. Даже ужасная смерть Хинкмана не лишила меня сна. Это было чудо, которое я объяснял психической травмой. В момент тяжелейшего стресса человеческое тело ищет спасения в отдыхе. Отдохнувшее тело, во всяком случае, гораздо лучше приспособлено для выживания, чем тело изможденное.Разглядывая столпившихся вокруг триффидов, я вдруг осознал, что случилось чудо. Я снова видел.В наш мир вернулся свет.Я пошевелился, сердце забилось сильнее.Теперь я мог смотреть в будущее с несколько большим оптимизмом. Это ничего, что солнце появилось всего лишь в виде туманного диска, не более, чем кружок фольги, прилепленный к окрашенному в бордовый цвет небу. Но я мог видеть то, что меня окружает. Атмосфера очистилась, и лишь где-то высоко в небе виднелись перистые облака. На темно-красном фоне они казались длинными черными линиями.Как только я задвигался, триффиды пошли в атаку, обрушив на прозрачный колпак кабины удары ядовитых жал. Каждый удар оставлял липкое маслянистое пятно, и очень скоро пластик сделался практически непрозрачным.Все боеприпасы с истребителя сняли заранее, чтобы облегчить машину и увеличить дальность полета. Жаль. С каким наслаждением я нажал бы на красную кнопку в рукоятке управления и влепил очередь в эти гнусные растения.Некоторое время я сидел неподвижно, пытаясь успокоить дыхание. Чтобы продумать план дальнейших действий, необходимо сохранить ясность мышления. Как только я перестал двигаться, удары по кабине прекратились.Повисла тишина. Только триффиды выбивали негромкую дробь, постукивая короткими отростками, именуемыми пальцами, о свой ствол.Я вспомнил слова отца.Эти растения умеют говорить, сказал он мне. Они переговариваются друг с другом, обмениваются информацией, может быть, даже делятся своими мечтами о завоевании мира и полном истреблении Человека.Только сейчас я до конца понял, что он хотел тогда сказать. И теперь я ему верил.Эти адские творения обладают разумом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48