Инфекционные заболевания часто поражают здоровяков и щадят людей хилых, слабых, живущих и работающих в аналогичных условиях.
Возьмем, наконец, самый простой факт: ведь почти каждая инфекционная болезнь, за немногими исключениями, кончается выздоровлением — даже, если человека и не лечат. Проходит стандартный цикл явлений и болезнь прекращается. Почему бы это? В таких случаях говорят, что организм «сам справился с микробами». Но если болезнь состоит в том, что микробы размножаются и разрушают организм, то почему же этот организм не уничтожил микробов в самом начале, когда их было мало, а позволил им размножиться, произвести все обычные разрушения, а тогда ополчился на них? Подобных таинственных фактов много. Встречаясь с ними, мы, конечно, придумываем в каждом таком случае достаточно правдоподобное объяснение, всегда чисто спекулятивное, лишенное какой бы то ни было научной ценности. Да и как может быть иначе! Мы так мало знаем…
— Погоди, папа, — прервала Анна, решительно вычеркивая что-то в блокноте. Она ни на минуту не забывала своей двойной роли — заинтересованного слушателя и редактора — критика будущего доклада отца. Главная цель — конспект, который она составит. Он поможет упростить доклад. — По моему ты начинаешь отклоняться… Что же означают эти загадочные факты?
— Правильно, Анка, отвлекся. В этом — главная опасность… Нужно избегать лишних подробностей: это ведь я — для коллег… Итак. О чем говорят эти факты? Во-первых, — о том, что наши представления о роли микробов неверны. Нельзя все валить на них. И во-вторых, — что существует еще какой-то неизвестный нам фактор, играющий, очевидно, более значительную роль в развитии болезненного процесса, чем микробы. Мы стали искать его в той сфере организма, которая управляет всеми функциями — в нервах. И — нашли… Тут я расскажу об этом знаменательном событии, ты уже знаешь о нем (Анна кивнула головой и, диктуя себе вслух, записала: «Опыты: шарик в мозге, подтравливание нервов»)… Это очень важный этап. Мы доказали, что одним только механическим или химическим воздействием на нервы можно пустить в ход процесс, который приводит к появлению всех болезненных симптомов, какие только нам известны. Тем самым мы впервые раскрыли тайну болезни вообще, узнали, какова природа этого процесса, какие силы его организуют. Стала понятной и роль микробов в инфекционных болезнях…
Легким движением руки Анна остановила отца и снова побежал ее карандаш по блокноту. Ридан воспользовался паузой и налил себе полстакана крепкого чаю из маленького чайника. Излагая свои мысли, Ридан непрерывно двигался, ходил по комнате, жестикулировал, отхлебывал чай из стакана, зажатого в руке так, что длинные пальцы его почти смыкались с ладонью.
Анна подняла голову.
— Ну, дальше. Теперь — какова роль микробов.
— Микроб, конечно, может быть и бывает инициатором болезни, так как он действительно вводит в организм какое-то новое химическое вещество, которое вызывает своеобразную нервную реакцию на одном из участков всей системы. Как правило, яд, внесенный микробом, по своей силе и качеству не доставляет нервам особых хлопот, выходящих за пределы их обычных, нормальных функций, и на этом скрытый процесс заканчивается, не приводя ни к каким болезненным проявлениям. В противном случае нервная сеть на этом участке перенапрягается в тщетных усилиях ликвидировать враждебное вторжение, и — ломается. Приобретает какие-то иные, искаженные функции. Вот это и есть истинное начало болезни. Нервная сеть связана, как единая электрическая сеть страны. Начинается своеобразная цепная реакция перестройки нервных функций. Что именно происходит при этом внутри самих нервов, мы еще не знаем. Во всяком случае, обычное равновесие в системе нарушается, создается новая картина нервных отношений, при которой болезнь — это уже «нормальное» состояние организма. Тут-то и появляются воспаления, язвы, отеки, опухоли и прочее — все то, что мы называем объективными симптомами болезни. Их теперь организует сама нервная система без помощи микробов.
— А все-таки микробы во всех очагах болезни оказываются, — перебила Анна. — Откуда же они берутся и чем там занимаются?
— Как — чем занимаются?! Живут, благоденствуют, плодятся! — вскричал Ридан. — Анка, милая, ты же знаешь, что в природе единственное назначение всего живого — сохранение и умножение своего вида. А как, скажи пожалуйста, бацилла Коха могла бы вообще существовать в природе, если бы был невозможен тот своеобразный процесс в организме, который мы называем туберкулезом? Ведь только он один создает среду, где эта бацилла может жить и размножаться… О!.. Нашел!..
Все еще держа в руке стакан с давно остывшим чаем, Ридан дважды возбужденно прошагал по дуге вокруг стола и снова остановился перед Анной.
— Да, нашел. Несомненно! Знаешь, что такое инфекционная болезнь? Это — способ существования болезнетворных микробов! Приспособление! Ну, конечно!.. В здоровом организме болезнетворные микробы размножаться не могут, там нет для них подходящих условий. Но они присутствуют. Мы их вдыхаем с воздухом, которым дышим, поглощаем с пищей, носим на поверхности тела… Они присутствуют и ждут. И вот, при каких-то обстоятельствах, нам неизвестных, они получают возможность совершить этот незаметный толчок, пустить в ход механизм специфической нервной перестройки. Конечно! Их биологическая миссия выполнена. Процесс неизбежно приведет к распаду тканей, воспалениям — словом, к появлению в организме очагов такой среды таких условий, какие необходимы для развития новых поколений этого вида микробов. Они немедленно заселяют очаги и начинают бешено размножаться. А может быть… даже…
Ридан снова замолк, многозначительно поглядывая на Анну, и она уже видела, как блестит в его беспокойных глазах какая-то новая, неожиданная мысль.
— Очень возможно… Очень возможно… — повторял он, все более уверенно. — Что в этих очагах… микробы не только размножаются… но и… держись, Анка… зарождаются!
— Как зарождаются? Без помощи себе подобных?!
— Без. Их формирует среда, специфические условия… Это ведь клетки…
— Ну, знаешь… — Маленькая буря вскипела в душе Анны. Она быстро подавила возмущение, — пора привыкнуть к парадоксам отца, в конце концов, это его обычная манера… Но что будет, если он выскажет эту, только что родившуюся идею о самозарождении микробов перед учеными! Этим он погубит себя… Тут Анна снова (уже не раз это случалось в последнее время) почувствовала себя «старшей» в их содружестве, — ведь только ей он способен так свободно раскрывать свои творческие устремления, и только она может предостеречь его от опасного увлечения…
— Ладно, Анка, — успокоил ее Ридан. — О самозарождении можешь не записывать… Такая мысль не забудется. Я почти уверен, что она верна, она многое может объяснить… А пока оставим ее… Итак…
— О нервах и микробах довольно. Все ясно, — вставила Анна.
— А что ясно?
— Что болезнь организуют нервы, а микробы только толкают их на это, а потом пользуются результатами.
— Чудесно! — рассмеялся Ридан. — Значит доходит! А отсюда вывод: когда мы приступаем к лечению, что происходит всегда после появления симптомов, то есть когда механизм болезни уже пущен в ход — борьба с микробами становится бессмысленной: она не может прервать болезнь. Другое дело, если мы каким-либо способом нарушим тот ненормальный нервный режим, который ее организует. Тогда болезнь потеряет почву и прекратится, а организм сам в два счета вышвырнет всех микробов.
Ридан замолк: как «аудитория»? Анна взглянула на отца и улыбнулась. Она давно чувствовала, что во всем этом теоретическом построении не хватает главного: убедительных доказательств. Без них нечего и думать об успехе новой теории.
— И это можно сделать? — спросила она.
— Не только можно, но это уже делается. — Ридан рассказал, как Дубравин и Данько лечили маляриков «массажем» спинною мозга.
— А есть и другие подобные же опыты? — все более заинтересовывалась Анна.
— Да, конечно. Мы уже нащупали несколько способов таких воздействий на нервную сеть, которые позволяют решительно менять сложившиеся в ней ненормальные комбинации. Кроме «массажа» нервных центров, мы применяем, например, так называемую «блокаду» — временное выключение какого-либо участка нервной сети посредством анестезии его новокаином. Результаты прямо поразительные. Вот сейчас покажу тебе…
Ридан принес из кабинета толстую папку и раскрыл ее.
— Тут собраны клинические протоколы наблюдений над больными, к которым мы применяли этот метод лечения. Смотри, вот двадцать два больных язвой желудка и кишок. Всем им был введен новокаин в область поясничного узла нервных путей, около почек. А через несколько дней у всех больных исчезли боли, желудочный сок стал нормальным, — словом, они поправились. Видишь: «Выписан в хорошем состоянии», «Выписан»… «Выписан»… «Выписан»…
А вот проказа. Ты ведь знаешь, это страшная и таинственная болезнь! Медленно и незаметно подкрадывается она к человеку, годами живет в его организме, ничем себя не проявляя, а потом, так же медленно и неотвратимо, шаг за шагом, в строго постоянной последовательности поражает все органы. Больные проказой изолируются от общества в особые коллекторы — лепрозории, откуда почти никогда не возвращаются. С глубокой древности люди старались победить или хотя бы понять проказу. Микроб ее был найден в прошлом столетии, культура его была выделена. Но это не помогло ни выяснить механизм болезни, ни победить ее.
Начав исследовать проказу с нашей точки зрения, мы прежде всего обратили внимание на строго постоянный порядок поражения органов человека. Он оказался очень похожим на порядок распространения процесса после операции с шариком. Одно это сходство говорит о том, что тайна проказы лежит в нервной природе организма.
Мы испытали «блокаду» на нескольких десятках прокаженных. И вот смотри результаты: общее улучшение самочувствия, язвы заживают, отеки проходят, чувствительность тканей восстанавливается, судорожно сведенные и не разгибавшиеся уже годами пальцы, начинают двигаться. Болезнь уходит! Навсегда ли — трудно еще сказать. Проказа медлительна и коварна. Нужно много лет, чтобы проверить результаты.
Анна уже восхищенными глазами следила за мелькающими перед ней листами «историй болезни».
— Дальше — сепсис, так называемое «заражение крови». Принято думать, что сепсис с его высокой температурой, болями в суставах, отеками — это результат деятельности микробов, попавших в кровь и распространившихся по кровяному руслу. Поэтому сейчас же организуется облава на этих микробов: в кровь вводится дезинфицирующее вещество, например, ляпис. Однако это не дает надежных результатов. Заражение бывает местным и скоро проходящим, но нередко этот процесс, как говорят медики, «генерализуется», то есть распространяется на весь организм и в течение нескольких часов приводит к смерти. Бывают случаи сепсиса, необъяснимые с точки зрения общепринятой теории, когда в крови никаких микробов не оказывается; и еще большей загадкой представляются те случаи, когда присутствие микробов в крови не вызывает заболевания. Теперь для нас ясно, что сепсис обусловливается совсем не распространением микробов в крови, а распространением своеобразного вида возбуждения внутри нервной системы, причем начаться это возбуждение может с любого пункта организма. Применение «блокады» и тут дало хорошие результаты.
— Постой, папа, — Анна задержала руку отца, готовую отложить в сторону пачку листков. — Тут совсем коротенькие записи, давай прочтем какую-нибудь. Может и для доклада что-нибудь пригодится.
— Пожалуйста, возьмем любую. Ну, вот эту, например. Читай.
Внимательно, как бы проверяя правдоподобность записанного, Анна прочла вслух:
— «Больной П. Н., 32 лет. Поступил в клинику 23 января по поводу появления свища на месте оперированного ранее перелома ноги в нижней трети левой голени. Свищ гноится. Кожа вокруг воспалена, припухла, буровато-красного цвета. Зонд обнаруживает шероховатую, изъеденную кость.
3 февраля. Операция. Свищ рассечен, очищен. Кость выскоблена, рана зашита. Гладкое послеоперационное течение. Температура нормальная.
10 февраля. Все нормально. Швы сняты.
11 февраля. Температура поднялась до 39°.
12 февраля. Температура 39°. Рана вновь вскрыта.
14 февраля. Температура не спускается. Отек левого плечевого сустава Перемежающийся озноб. Резкое ухудшение общего состояния.
19 февраля. Сильная желтуха. Сильные боли во всех суставах. Пульс — 110. В крови — стафилококк.
21 февраля. Состояние очень тяжелое. Все признаки сепсиса.
22 февраля. В вену введено 300 кубических сантиметров раствора ляписа…»
— Видишь? — перебил Ридан. — Это обычная попытка истребить стафилококков в крови. Дальше.
— «23 февраля. Незначительное улучшение общего состояния.
25 февраля. Вновь сильное ухудшение общего состояния. 27 февраля. Вторичное вливание ляписа.
Никакого эффекта. В ближайшие дни дальнейшее ухудшение. Боли во всех суставах. Резкая желтуха. Больной очень слаб. Бредит. Картина тяжелого стафилококкового сепсиса.
6 марта. Сделана «блокада» симпатического нерва. Введено 150 кубических сантиметров раствора новокаина.
7 марта. Значительное улучшение состояния. Боли в суставах меньше.
8 марта. Боли настолько незначительна, что больной свободно двигает руками и ногами. Желтушность уменьшается. Температура нормальная.
12 марта. Быстрое улучшение общего состояния и самочувствия. Свищ заживает. Гноя нет.
26 марта. Разрешено ходить. Свищ почти зажил. 6 апреля. Выписан совершенно здоровым»…
Анна взглянула на отца с такой радостно-удивленной улыбкой, как будто только что вот тут, перед ней, произошло это удивительное исцеление больного.
— Чудеса? — улыбнулся и Ридан. — Да, не просто было найти эти приемы лечения. Ведь далеко не всякое воздействие на нервы может помочь больному организму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71