Почерк у моего гостя был великолепным. Таких правильных, изящных штрихов и линий я отродясь не видал. Все мои требования были изложены коротко и ясно, не прикопаешься. И размашистый вензель хозяина преисподней уже красовался под списком того, что получаю я, и одной строчкой, гласящей, что душа моя переходит в руки дьявола сразу же после моей смерти.
Закипел чайник, я положил договор на стол. Дьявол придавил пергамент подсвечником:
— Ну, подписывайте, чего ждете? — спросил он.
— Сначала чай, — спокойно ответил я, разливая заварку по чашкам.
К валявшимся на столе колбасе, хлебу и маслу добавились варенье, пастила и остатки «шарлотки», которую вчера испекла жена. Я поставил на стол исходящие паром чашки и приглашающе кивнул гостю, который в моем приглашении не нуждался, потому как уже жевал колбасу, откусывая прямо от батона.
Довольно быстро расправившись с колбасой, дьявол притянул к себе чашку, сделал небольшой глоток и потянулся к шарлотке. На полпути к пирогу рука его замерла и вздрогнула.
— Можно мне кусочек? — спросил он.
Я кивнул, и гость осторожно взял кусок пирога. Такое изменение в поведении дьявола насторожило и заинтересовало меня. С чего это вдруг он стал спрашивать разрешения? С того момента, как появился в моей квартире, он делал и брал что хотел, никого не спрашивая. А тут вдруг вспомнил про манеры. Да когда? Когда дело дошло до обычного яблочного пирога!
— Бесподобно, — промурчал демон. В отличие от батона колбасы, кусок пирога он не жрал, а смаковал. — Можно еще кусочек?
— А чего вы спрашиваете? — поинтересовался я.
— А как иначе? — удивился дьявол.
— Так же, как мое любимое кресло, мой холодильник, мою колбасу, мой подсвечник, — пожал плечами я.
— Так же не могу, — совсем расстроился гость.
— А что мешает? — не понял я.
— Я не могу создать подобное, — в голосе демона сквозила досада. — Я не понимаю сути, рецептуры, не познал секрета приготовления. Я могу создать любой рулет, любой торт, любое лакомство, произведенное на каком-нибудь хлебозаводе, но это другое.
— А в чем разница?
— Там штамповка, а здесь душа, индивидуальность. Этого я еще не постиг. А пока не постиг, не могу создать. А наносить ущерб, который не в состоянии возместить, я не могу. Так можно еще кусочек?
— А если нельзя? — Я вдруг почувствовал какую-то силу, которая позволила мне дерзить самому хозяину преисподней.
— Ну пожалуйста, — заканючил демон.
— Хорошо, — согласился я. — Но не просто так.
— Все, что хочешь, — нетерпеливо возопил дьявол. — Я дам тебе все, что хочешь! Хочешь долголетие?
— На хрена оно мне? — удивился я. — Я и так его имею, согласно контракту.
— Контракт еще не подписан, — напомнил демон.
— А что это меняет? Вы даете мне долголетие, потом я подписываю контракт, и один из его пунктов мне становится не нужен. Не-е, так не пойдет.
— Хочешь долголетия для своих близких? Я даже тещу твою не трону. Хочешь денег? Славы? Женщин? Все земные блага?
— Зачем? — искренне удивился я. — Я все это поимею согласно контракту.
— А хочешь…
* * *
— Ну что мне еще предложить тебе, смертный? — проплакал вконец измотанный дьявол.
Мы торговались с ним полтора часа. И оказалось, что моему гостю нечего мне предложить. Самоуверенность слетела с демона, как последний лист с дерева поздней осенью. От лоска и шика не осталось и следа. Волосы встопорщились, галстук съехал на сторону, пиджак шикарного костюма оказался расстегнутым и растрепанным. А во взгляде появилось то выражение, что совершенно не свойственно искусителям.
— Есть вариант, — смилостивился я.
— Какой? — загорелся демон.
— Моя душа остается при мне, — начал я. — В противном случае сделка просто не имеет смысла. Дальше, раз в неделю я обязуюсь жертвовать вам целый такой пирог.
— Щедро, — обрадовался дьявол. — А я?
— А вы раз в неделю выполняете мое желание. Сначала по списку, что означен в нашем так и не подписанном договоре, потом… Ну, потом видно будет.
В кухне стало жарко, так жарко, что затрещали обои на стенах. В глазах моего дорогого собеседника бешеными сполохами забилось адское пламя. Мне показалось, что еще чуть, и мир взорвется. Но взрыва не произошло.
— Ш-ш-ш-што-о-о?! — в бессильной ярости прошипел дьявол.
— Я дарую вам пирог, а вы взамен выполняете мое желание. И так каждую неделю. И так до тех пор, пока…
— Да как ты смеешь?! — взревел дьявол.
— Вас что-то не устраивает? Тогда возвращаемся к продаже души, а пироги отложим в сторону.
Демон подскочил со стула, дернулся к двери, потом назад, потом начал судорожно таять в воздухе, но передумал и вновь материализовался на стуле. Видимо, соблазн пересилил.
— Я, — дьявол задохнулся от потока чувств, которые захлестнули его грешную душу. — Я согласен, — выдавил он наконец.
— Хорошо, — кивнул я. — Тогда закрепим наш договор на бумаге.
Он все подписал. Смирил свой гнев и подписал договор. С тех пор прошло уже два месяца. Я живу вместе со своей семьей на одном милом островке посреди Тихого океана. Раз в неделю я заставляю жену печь пирог с яблоками, и раз в неделю исполняется очередное мое желание. Список пока не закрыт, а к тому времени, как указанные в нем желания будут исполнены, придумаю еще что-то. Это не так трудно.
Дьявол скрипит зубами, но договор соблюдает. Видать, соблазн и впрямь непомерно велик. Оно и понятно, что-что, а готовить моя жена умеет. Кстати, надо будет пожелать, чтоб она еще кое-чему научилась. Но это уже из другой области, нежели ее кулинарные способности.
* * *
— Ваше превосходительство, — окликнул мерзкий козлиный голос.
Дьявол вздрогнул и оторвался от книг. Рядом стоял рогатый хвостатый копытистый, каких полно в подземном пекле.
— Чего тебе? — резко спросил дьявол.
— Ваше превосходительство, ваш очередной замысел прогорел.
— Как?! — возопил дьявол.
— Как и в прошлый раз. — Черт попятился. — Одни уголечки остались.
Дьявол взревел, от него пахнуло жаром, таков был его гнев. Черт отшатнулся, боязливо попятился и принялся подобострастно кланяться.
— Начните заново, — прорычал дьявол, чуть остывая. — Попробуйте уменьшить огонь.

Черт еще раз поклонился и, вспыхнув ярко-оранжевым пламенем, исчез. Дьявол посмотрел вдаль невидящими глазами и снова склонился над кулинарными книгами. Когда-нибудь он научится, он поймет, как готовить этот пирог. И тогда… Тогда он отомстит этому смертному, который посмел так обойтись с ним. Если только этот смертный к тому времени не достигнет большего могущества, чем он.
Дьявол принюхался, издалека тянуло паленым. Так пахли не горящие в аду мученики, так пах сгоревший яблочный пирог.
КОШМАР НА УЛИЦЕ ДОЛГОВЯЗОВ
Рассказ написан в соавторстве с Сергеем Дорофеевым и Надеждой Агеевой

Не все события вымышлены, не все совпадения случайны.
Была пятница и, кажется, тринадцатое число. Впрочем, насчет числа Изя сомневался, поскольку вчера было одиннадцатое, а завтра семнадцатое. Но то, что пятница, — это точно, хотя, возможно, и среда. Мелкий противный дождичек, начавшийся еще с полчаса назад, вводил Изю в состояние уныния. В таком состоянии нужно было куда-то пойти и с кем-то выпить. Или с кем-то пойти и куда-то выпить. Он открыл первую попавшуюся страницу в первой попавшейся записной книжке, где громкими буквами по веселому белому полю шла звонкая, но записанная на букву «С» фамилия Либерштейн. Он долго вспоминал, кто бы это мог быть, но, так и не вспомнив, решил, что, пожалуй, Либерштейн ему подойдет. Изя решил позвонить данному субъекту, но, подойдя к телефону-автомату, обнаружил, что в книжке вместо телефона записан адрес: улица Долговязов, дом 13, квартира 666. Куда он и направился небодрым строевым шагом.
Звонок не работал, сколько он ни нажимал кнопку. Но дверь открыли сразу, по первому стуку. На пороге стоял молодой человек. Изя сразу вспомнил, где его видел — как ни странно, в этой же квартире.
— Здравствуй, Изя, дорогой! — произнес с грузинским акцентом Либерштейн, носящий громкое имя Фриц. — Вах, с чем пожаловал?
— С Изей, — ответил Вах.
— Молодец! Поставь его в холодильник.
Но в холодильнике стоять Изя не хотел, а потому, не обращая внимания на протесты непонятного Ваха, прошел в комнату.
В комнате было холодно и сыро, как в старом промозглом склепе. Изя сразу вспомнил свою бабушку — как она там, родная. Мысленно представил себе обглоданную черепушку и покосившийся гроб, смахнул скупую мужскую слезу. Обглоданный червями скелет подмигнул ему пустой глазницей: «Здравствуй внучек. Приходи, я по тебе соскучилась». Изю передернуло, он попытался отмахнуть столь чувственное видение. Но видение не отмахнулось. Тогда отмахнулся Изя. Видение, потирая ушибленное место, ретировалось.
— Вот ты, значит, как с бабушками! — голос был незнакомый и женский.
Изя повернулся. В углу у массивного дубового стола с резными ножками сидела невзрачного вида женщина. Которая при втором взгляде оказывалась весьма взрачной. Блеснула молния, захлопали окна, затрепетали занавески, из-под стола метнулась черная кошка, полетели вороны, зашумели летучие мыши, забегали пауки, крысы, тараканы, запахло серой и луком, глаза женщины полыхнули дьявольским огнем. «Показалось», — подумал Изя. «Хрен тебе», — подумала женщина. В ответ Изя судорожно сглотнул.
— Ты кто? — спросил он, пытаясь совладать с непослушным голосом.
— Это моя жена, — вмешался взявшийся невесть откуда Фриц, — Глаша.
— Ты женат? — все еще пытаясь сглотнуть, спросил Изя.
— Да. Познакомились на очередном собрании секты евреев-антисемитов. Знакомься, Глаша, это Изя Иванов.
— Еврей? — подала голос Либерштейниха.
— Великоросс, — обиделся за друга Фриц.
— А почему фамилия такая нерусская? — не унималась женщина.
— Дурное наследство, — вывернулся Изя и попытался перевести разговор в иное русло. — И давно вы женаты?
— С тех пор как стали аскетами. Не пьем, не курим, не материмся.
— А спите… — полюбопытствовал Иванов, — на одной кровати?
— Конечно, — искренне возмутился Либерштейн, — на одной, двухъярусной. Она наверху, а я в соседней комнате.
Изя затосковал, поняв, что явно ошибся адресом. Повисла неловкая пауза. Настолько неловкая, что не смогла удержаться и шмякнулась об пол.
— Ну ладно, располагайся, я за водкой, в магазин, — нарушил молчание Фриц.
— Так вы ж не пьете, — радостно удивился гость.
— Мы и не пьем. Аскеза — понимать надо. Мы похмеляемся. Ну, я пошел, — хлопнул древней окосевшей дверью хозяин… и пошел…
Изя поежился, потом еще раз, и еще. Оставаться наедине с Этой: Глашей, Либерштейн, евреем, антисемитом, аскетом, женщиной — он хотел, а потому продолжил ежиться. Застывшая в сыром воздухе тишина не давала покоя. «О чем с ней говорить?» — металось в голове у Изи, и не только в голове. Впрочем, там металось нечто иное.
— Пить будешь? — спросила хозяйка.
— Буду.
— Предсказатель, блин. Садись, — похлопала она по дивану, который принялся весьма эротично вибрировать и постанывать.
Изя недоверчиво покосился на возбужденный диван, но приглашение принял. Диван крикнул: «Ай» — и успокоился. Изя тоже крикнул: «Ай», но успокаиваться не стал.
— Двулик, Двулик, Двулик, — позвала кого-то хозяйка.
В комнату, путаясь в лапах, прибежала собака — по крайней мере, так вначале показалось. Как ни странно, но собакой она оказалась лишь отчасти, а точнее, от двух частей. С обеих сторон тело заканчивалось весьма выразительной задницей. Либерштейниха кинула под стол одну из обильно на нем же валявшихся костей. За ней же устремилась и животинка. Снизу раздались довольные похлипывания. За процессом поглощения Изя решил не наблюдать, а потому перенес свое внимание на спрятанную под распахнутым халатом женскую фигуру:
— Красивое белье.
Хозяйка с подозрением оглядела свое тело:
— У меня ж его нет.
— Вот это и красиво, — подтвердил Изя и перешел к действиям.
Но ему помешали — две холодные, растущие из дивана, волосатые лапы схватили за ноги и с криками: «Моё, моё» принялись запихивать его под диван.
— Наше, — возразила хозяйка. — Ты отпустил бы его, аскеза все-таки.
— Бяка, — обиделись лапы и с ворчанием исчезли под диваном.
В мозгу Изи начали зарождаться смутные сомнения: «Что-то здесь не так. Опять показалось? Слишком часто кажется в последнее время. Вроде еще не пил. Или пил? Нет, я бы заметил. Или не кажется?» И сомнения продолжали зарождаться и сгущаться.
Страшный, скрежещущий, будто гвоздем по стеклу, звук вывел Изю из состояния глупой задумчивости. После столь триумфального рождения сомнения быстренько развились и… умерли.
— Сиди, это меня, — пояснила хозяйка и упорхнула в соседнюю комнату, к телефону, как оказалось.
— А-а-а-э-э-э… — возразил Изя и принялся коротать время осмотром помещения.
Помещение было вполне обычным для ненормального. Веселенькие занавески похоронного цвета, пара электрических стульчиков, уютная домашняя виселица, скелет в семейных трусах и бабочке, томик Пушкина в одном углу и головастик-переросток в другом. Противоположную стену занимала дубовая полка, заросшая мхом и грибами. Большинство книг были заботливо расставлены по сериям: Жизнь Замечательных Людей в автобиографиях: Ф. Крюгер, гр-ф Дракула, Помидоры-убийцы, броневик Ленина; Библиотека фантастики: А. Т. Фоменко, Программа партии, Учебник истории СССР с древнейших времен до 1867 г., «Как заработать миллион». А также иные непонятные книги с отдельными заголовками: «Гадание на спицах», «Вязание на картах», «Маячение на глазах», «Играние на нервах» и «Что-то на чем-то». Левее полок стену украшали плакаты с изображением популярных футболистов. Тот факт, что люди на фотографиях были всего лишь изображениями, отнюдь не мешал им проводить матчи, перегоняя мяч с одного плаката на другой. После очередного гола в ворота «Спартака» Изя плюнул на глупую игру (что, впрочем, не помешало футболистам сделать то же самое) и, утеревшись плевками знаменитостей, перешел к созерцанию главной достопримечательности любого дома — стола.
На столе был развал. Книги, полная бычков в томате пепельница, объедки, пустые бутылки, колода карт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24