Я надеялся, что этот импровизированный плавучий якорь сумеет удерживать судно носом к ветру. И в самом деле, трос напрягся, как рояльная струна, однако, чтобы развернуть «Ксору», сопротивления плавучего якоря оказалось недостаточно. Тогда в помощь якорю мы подняли на корме наш штормовой стаксель. Шкотовый угол паруса я закрепил в кокпите, и, таким образом, ветер приняла лишь небольшая часть парусины. И этот маленький парусок сработал. Как петушок, что вращается флюгером над церковной колокольней, «Ксора» мигом развернулась носом к ветру. Теперь-то мы были как у Христа за пазухой. Штевень «Ксоры» четко резал волну. Лишь брызги да пена струились по палубе. Большие волны, не в силах справиться с нами, шипя, прокатывались мимо. Мак и Джек, не плававшие раньше по-настоящему на малых судах, да еще в штормовую погоду, только крякали да удивленно переглядывались. Наше положение было куда безопаснее, чем, скажем, у большого парусного корабля. Да и сами мы были почти сухие.— Джек, — сказал Мак, — я начинаю потихоньку верить, что мы-таки доберемся до острова Кокос.Потом он достал из шкафчика бутылку и пустил ее по кругу. За первым кругом последовал второй, а за ним и третий. Мы не случайно доверили Маку надзор за виски и ромом: как истинный шотландец он был самым скупым из нас и умел лучше всех распределять напитки. То, что нам было дозволено принять аж по три глотка, являлось знаком его чрезвычайного расположения.Штормы в этих местах и в это время года, как правило, недолгие. Не прошло и десяти часов, как мы снова полными парусами шли на зюйд. Но после первого шторма мы почувствовали себя куда увереннее, а главное, мы до конца поверили в нашу «Ксору».Через три недели пути мы с Маком сошлись в едином мнении, что находимся где-то совсем рядом с мексиканским островом Гуадалупе, расположенным примерно в ста милях от калифорнийского побережья. И действительно, к вечеру из океана вынырнули вершины гор, а на следующее утро легкий ветерок чуть покачивал нас уже в закрытой бухте.Наша лоция утверждала, что этот остров населен одними только дикими козами. У Мака и Джека уже целых три дня только и разговоров было что о жарком из козлятины. Всем нам не терпелось опробовать поскорее новые охотничьи ружья.Якорь бросили у самого берега. Я взял бинокль. Действительно, не более чем в ста метрах от нас паслось козье стадо. Я скомандовал спускать на воду тузик. Мы с Маком забрались в него. Оба были вооружены до зубов — по ружью на брата, не считая ножей и топоров. Ружья мы прихватили с собой на «Ксору», чтобы было чем на обратном пути оборонять сокровища от разбойников. Бедному Джеку выпало стоять якорную вахту, и он, к великому своему огорчению, должен был остаться на борту.Пока гребли к берегу, успели поспорить, кому стрелять первым, и, чтобы никому не было обидно, решили в конце концов метнуть жребий. Туго набитый патронташ Мака едва застегивался, и он места себе не находил, мучаясь проблемой, как доставить всех убитых коз на «Ксору» при помощи единственного маленького тузика.На береговой отмели нам пришлось вылезти и подтянуть дальше тузик на руках. Берег встретил нас удушливой жарой. На воде ее несколько смягчал свежий морской ветерок, здесь же, на суше, царил полный штиль. В высокой, до колен, траве мы осторожно пробирались к маленькому холмику, на котором видели с моря пасущееся стадо. Тьфу, пропасть! Кто бы мог подумать, что на суше все расстояния куда длиннее, чем кажется на первый взгляд. За время плавания мы порядком разучились бегать, а тут еще надо тащить «тяжелую артиллерию» с боеприпасами!Примерно через полчаса мы подобрались наконец к козам на дальность выстрела. Стадо сбилось в плотную кучу. Лишь несколько ближе к нам стояла особицей одна козочка, а может, впрочем, и козел. Кто это был, мы так никогда и не узнали, потому что Мак тут же сорвал с плеча ружье и бабахнул. Коза (или козел) сделала огромный скачок и рванула прочь вместе с остальным стадом.— Добавь ей, добавь как следует! — крикнул Мак.Я послушно приложился, поймал на мушку зад убегающей козы и нажал на спусковой крючок.— Все, готова! — заорал Мак и кинулся туда, где должен был лежать наш предполагаемый охотничий трофей. Но, увы, ничего там не было, ни убитой козы, ни даже следа крови.— Мак, — сказал я, — мне сдается, что ты прострелил в небе неплохую дырку.Мак еще раз посмотрел по сторонам и рассмеялся:— Джон, твоя дырка совсем рядом с моей!Между тем стадо снова собралось на соседнем холме и паслось себе как ни в чем не бывало. Одна только старая коза (я считаю все же, что это была именно коза) стояла ближе к нам, метрах в пятидесяти от остальных, и подозрительно посматривала на нас.Мы медленно подбирались к стаду, но столь же медленно отступала от нас дозорная коза, и так же не спеша, сохраняя неизменную дистанцию, продвигалось вперед все стадо. Я не знаю, потеют ли козы. С меня и с Мака пот лил ручьями. Мухи и разная мошкара облепили нам лица и руки. Но мы непоколебимо шли вперед, а козы столь же непоколебимо уходили от нас.— Мы-таки достанем их, — сказал Мак, — остров в длину всего каких-нибудь пятнадцать миль.Может, мы и в самом деле гнали бы стадо до самого моря, а там уж учинили бы этим козочкам страшнейшую кровавую баню. Однако этого не произошло, потому что от бухты, где стояла «Ксора», до нас донесся звук выстрела.Мы тотчас развернулись на сто восемьдесят и побежали по тому же пути обратно. Оглянувшись через плечо, я увидел, что козы тоже следуют за нами на безопасном расстоянии. Стоило нам ускорить бег — и они шли вскачь. Мы останавливались, чтобы слегка отдышаться, — и в тот же миг они начинали щипать травку.Мысленно мы видели уже нашего Джека, окруженного людоедами или пиратами. Одно нам было не ясно: то ли он разогнал их своим единственным выстрелом, то ли как раз после этого они его одолели.С трудом переводя дыхание, мы достигли наконец нашей бухты. «Ксора» мирно покачивалась на якорь-цепи. Джека нигде не было видно. Из последних сил проскакали мы вниз по склону — и вот перед нами на берегу лежит наш тузик, а рядом с ним коза, сраженная метким выстрелом в лопатку. К сожалению, на сей раз это несомненно был козел, а от козлов дьявольски неприятно пахнет.Мы молча столкнули тузик в воду и погребли назад к «Ксоре». Джек нехотя поднялся навстречу нам из-под тента, где он изволил почивать.— Ну а где же ваши козы?Мы с Маком так умучились на охоте, что не смогли даже ничего соврать. Джек сочувственно посмотрел на нас.— А без вас тут одна любопытная козочка подошла к самому тузику. Стоит и разглядывает его. Ну, я ее быстренько и ухлопал. Что же вы ее не забрали с собой?Мы с легкой ухмылочкой объяснили ему, что это, во-первых, вовсе не коза, а козел, а во-вторых… во-вторых, мы картинно описали некоторые козлиные специфические свойства. Джек был явно удручен своей неудачей и высказал желание, не теряя времени, пойти на берег и подстрелить для нас козу. Однако корабельный совет двумя голосами против одного провалил его предложение, разъяснив, что нас ждет золотой клад и поэтому всякая охота есть не что иное, как пустая трата времени. Итак, мы спрятали ружья в кормовой рундук и поставили паруса. Наша лоция не только поведала нам, что на Гуадалупе много коз. Она сообщала, что дальше к зюйду норд-вестовые ветры становятся все более неустойчивыми, особенно у мыса Сан-Лукас, южной оконечности Калифорнийского полуострова, и у мыса Корриентес, что находится в Мексике на 20ь северной широты.Но мы особенно не тревожились. Главное, мы теперь твердо знали: «Ксора» — надежное судно, способное выдержать любую непогоду. Ну, а кроме того, хотя штормовые ветры в тропиках и часты, они все же не столь холодны и неприятны, как в северных или в южных широтах.Соломенная шляпа вахтенного пользовалась у нас все большим почетом, тем более что ветер потихоньку начал стихать. А впереди у нас было еще более тысячи миль.Итак, мы заштилели. «Ксора» тихо покачивалась с обвисшими, сморщенными парусами. Джек готовил свое «фирменное блюдо» — горох с жирными свиными потрохами. Более «приятную» еду при 35ь в тени трудно себе представить! Мак озабоченно смотрел на горизонт, а я — на стрелку барометра. Она на глазах падала. Мы закрепили все по-штормовому и стали ждать событий. И они не задержались. Черной стеной на западе встали тучи, а вскоре после обеда на нас навалился вдруг страшной силы ветер, потащивший нас прямехонько к берегу. Плавучий якорь не смог удержать нас на месте. Берег был от нас в пятнадцати милях, значит, при скорости дрейфа порядка двух-трех узлов к вечеру мы сядем на острые скалы мыса Корриентес.Оставалось одно: зарифить грот, поставить самый малый стаксель и попытаться галсами уйти подальше от берега. «Ксора» накренилась так, что зеленая вода побежала по палубе. Крепко сцепившись руками, мы все трое съежились за каютной надстройкой, пытаясь хоть как-нибудь укрыться от хлынувшей на нас воды. Через каждые пять минут нам приходилось качать помпу. Вода проникала в корпус частично через люки, главным же образом сквозь швы обшивки, не выдержавшие перенапряжения.Штормовые шквалы чередовались со страшенной грозой. Каждый штурман отлично знает, что молнии на море очень редко ударяют в суда. Остается, однако, неясным, знают ли об этом сами молнии. Так или иначе, но при каждой вспышке мы дружно вздрагивали. Добрый католик Мак всякий раз, как только рука у него оказывалась свободной, крестился. Однако обе его руки почти непрерывно были в деле — одной он работал, другой — цеплялся, чтобы не смыло за борт. Поэтому для господа бога руки, как правило, уже не хватало. В этих случаях Мак обходился богохульными проклятиями столь крепкого свойства, что они вогнали бы в краску любого ломового извозчика. Я полагаю, однако, что бог правильно воспринимал и крестные знамения, и проклятия. Ведь и те и другие обозначали в сущности одно и то же: «О, господи, как велико твое море и как мало наше утлое суденышко!» Когда в полночь шторм утих. Мак поклялся душой свой бабушки, что отрекается от мореплавания. Джек усомнился, стоят ли всех наших мучений эти несколько миллионов. А я предложил зайти в мексиканскую гавань Сан-Блас и переждать там непогоду.Через два дня, претерпев еще две сильнейшие грозы, мы входили в Сан-Блас. Начальник порта призывал в свидетели всех святых, утверждая, что только гринго и дураки способны решиться ходить здесь под парусами с июля до октября. Погода полностью подтверждала его правоту: еще три недели кряду каждый день бушевали штормы.Я сразу же послал телеграмму в Акапулько, настоятельно приглашая Хеффнера поскорее приехать к нам, чтобы мы могли сразу же отправиться на «остров сокровищ». Через два дня телеграмма вернулась обратно: адресат скончался.Во время очередного шторма мы созвали военный совет.«Ксора» стояла у пирса, крепко пришвартованная к двум пальмам. Ветер выл в такелаже. Адской канонадой казались раскаты грома, а молнии освещали каюту ярче, чем наша керосиновая лампа. Но человек, как известно, ко всему привыкает, особенно если находится в безопасной гавани.Мак был готов хоть сейчас снова идти в море, а Джек успел уже произвести переоценку ценностей и в корне изменил свое отношение к миллионам. Карта Хеффнера во всех деталях прочно отпечаталась в моей голове, а главное, я точно знал на ней место, где стоит большой красный крест и где должны лежать сокровища.Стоило нам принять решение — плыть дальше к острову Кокос, как погода смилостивилась. Грозы пошли на убыль, а к концу недели поднялся столь милый сердцу моряка легкий бриз и дул, не переставая, целый день. Начальник порта снова призвал всех святых, на этот раз в нашу защиту, и освободил нас от всех портовых пошлин и поборов.Последнюю тысячу миль мы отмахали за восемь дней. Перед нами лежал остров Кокос.Джек бросил якорь в доброй миле от берега, и «Ксора», послушно развернувшись носом к ветру, мягко закачалась на легкой зыби. На этот раз якорная вахта досталась Маку, а мы с Джеком погребли на берег. Миля под экваториальным солнцем — дистанция вполне приличная, и мы были чертовски рады, когда причалили наконец возле одинокого дома, рядом с которым на высоком флагштоке полоскался в слабом бризе флаг Коста-Рики.К миниатюрному причалу шел мужчина, почти такой же длинный, как и флагшток. Во всяком случае такой же тонкий.— Добро пожаловать на остров Кокос, — сказал он. — Мое имя Гейслер. Я губернатор острова. Вы, конечно, прибыли за сокровищами.Я вовсе не собирался так вот сразу взять да и выложить все наши планы.— Вообще-то нет, господин губернатор, в первую очередь нам хотелось бы немного получше познакомиться с окрестностями и поохотиться.Гейслер засмеялся:— Ну, этим вы можете заниматься сколько душе угодно. Прошу в дом, сеньоры. Моя жена приготовит легкий завтрак. А потом я покажу вам на карте места, где другие уже искали.Мы представились, познакомились с госпожой Гейслер, позавтракали и обозрели карту поиска сокровищ. Почти вся она была испещрена крестиками. Красовался крестик и на том самом месте, которое, как мне помнилось, было отмечено красным крестом у Хеффнера.Гейслер жил на острове уже свыше двадцати лет, и все искатели сокровищ регистрировались у него. Мы с Джеком были несколько расстроены.— Не огорчайтесь, — сказал губернатор, — может быть, вам-то как раз и повезет. Какая осадка у вашего судна?— Полтора метра.— Отлично, через час прилив, и вы сможете тогда пришвартоваться здесь, у причала.Нам оставалось только грести назад. Мак в нетерпении размахивал руками:— Ну как, золото уже у вас?— Пока еще нет, но почти. Мы знаем уже хотя бы, где оно не лежит.В час прилива мы подняли якорь и с попутным ветром вошли в бухту. Гейслер стоял на берегу и знаками направлял наш путь. За двадцать лет он должен был хорошо изучить фарватер. Когда мы были уже посреди бухты, вдруг послышался треск. «Ксора» налетела на подводную скалу, и ее острая верхушка тут же пропорола нам обшивку. Несчастное наше суденышко приподнялось было на волне, но с маху снова село на риф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37