Смагины горько переживали потерю. Но что поделаешь?
И вот он, Челси, лижет руки и лицо, дышит паровозом и вот-вот изойдет слюной от счастья.
— Мила, откуда он? — смогла наконец сформулировать вопрос Смагина, потрясенная не менее лохматого Челси.
— Мама, я сама не знаю. Представляешь, я Ванечку уложила, вышла на кухню…
— Покурить.
— Чайник поставить. И слышу лай за дверью. Голос сразу узнала.
Бросилась отворять, он пулей влетел, волчком вертится. Ты бы видела…
— Ах ты, проказник, — подставляя псу лицо и запустив руки в его густую шерсть, приговаривала Смагина, — будешь знать, как убегать. Как за девчонками гоняться. Надо же, сам дорогу нашел. Умник наш, умница. Красавец!
— Ты бы помыла его сначала. Геля. Черт его знает, где он шлялся.
— Иди спать, — отмахнулась от мужа Смагина.
Глава 28
ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

— Нет, Алена, я так не могу. — Виктор отодвинулся от нее, потом сел. — Тебя нет со мной. Ты где-то… Я не знаю где. Ты себя еще плохо чувствуешь? У тебя болит что-нибудь? Так и скажи.
— Ничего не болит, — вздохнула Лена и погладила обиженную Витюшину спину. — Ну извини. Иди сюда…
— Нет уж. Я не некрофил. Я не люблю насиловать трупы. А ты прямо как живой труп.
— Вить, но мне же завтра в прокуратуру.
— К черту твою работу, если…
— Если что? Я тебе для чего нужна вообще? Только для этого, что ли? У меня завтра ответственный день. Я не могу об этом не думать. Мне казалось, ты меня понимаешь и поддерживаешь, а ты…
— А я соскучился. Элементарно соскучился. Издергался, испереживался. И вот ты дома, но тебя нет. Ты уже в прокуратуре, в своей юридической консультации, где там еще…
— Ну хорошо, пусть так. И что? Я веду первое дело в роли адвоката. Для меня это так важно, неужели непонятно? И что тебя не устраивает, в конце-то концов? Я тебя отвергаю? Нет. Я должна изображать бешеную страсть? Ну не сжигает меня нынче бешеная страсть. Ну что делать? Ну зарежь меня, что ли.
Пристрели, как загнанную лошадь…
— Это ты-то загнанная? Ты сама кого хочешь загонишь. Как ты давить умеешь, Алена! Прямо какой-то танк малокалиберный.
— О господи!
Лена встала, хлопнула дверью. Вышла на кухню, порылась в аптечке, нашла корвалол. Весь вечер она думала, рассказывать ли Виктору о том, что автомобильная авария была подстроена. И о том, что она получила новое, вполне отчетливое предупреждение.
Витюша привез ее домой на редакторском джипе.
— Ничего не делай, еды полный холодильник, лежи и отдыхай. Постельный режим тебе еще не отменили. Дверь никому не открывай, — добавил он уже с лестничной площадки и умчался по своим журналистским делам.
Елена так и поступила. Осторожно приняв ванну — голова еще кружилась, — она легла на диван и задремала. Но заснуть как следует не дал телефонный звонок.
— Калинина? — спросил в трубке низкий мужской голос.
— Да. Кто это?
— Конь в пальто. Ну что, Калинина, получила по мозгам?
Елена напряглась, привстала:
— Кто говорит?
— Тот, кто тебя не добил. Но если ты снова в мужские дела полезешь — мы тебя достанем, будь спокойна.
— Я и так спокойна, — действительно спокойным голосом ответила она.
— Вот и молодец, — хмыкнул мужчина. — Сиди дома, не волнуй людей. А то сыночек твой Костя к осени вернется, так как бы чего не вышло. Мальчонка-то хороший, жалко будет. Ну бывай, Калинина.
…Она достала пузырек с корвалолом, накапала в рюмочку.
— И мне накапай, — раздался Витюшин олос.
Лена подняла две рюмочки, одну протянула Виктору.
— За мир и дружбу? — примирительно предложил Витя.
— Давай, — улыбнулась Лена.
— Я сигарету выкурю, а ты посиди со мной, а?
— Посижу.
Витя посадил Лену на колени, закурил.
— Дым не мешает?
— Нет. Я по твоему дыму соскучилась даже.
— Что ты все злишься на меня?
— Это ты злишься, — отозвалась Лена, гладя густую Витюшину гриву.
— Я понарошку злюсь, а ты по-настоящему.
— Как в детском саду, ей-богу, — рассмеялась Лена.
— Да. Это я как в детском саду. Потому что я люблю тебя, как ребенок.
Беззаветно. А ты только позволяешь себя любить.
— Это не правда, — тихо ответила Лена.
— Это правда. Ты всю себя на Станицкого израсходовала. Мне ничего не осталось.
— Совсем ничего? — Лена потерлась щекой о Витюшину бороду.
— Почти ничего. Твоих волос стеклянный дым. И губ осенняя усталость.
Как сказал бы поэт.
— Не губ, а глаз, балда.
— Сама балда. Давай-ка я тебе ноги погрею. Пальцы совсем холодные.
Он погладил ее тонкие лодыжки, охватил горячими пальцами маленькие ступни.
— Я тебе сказку расскажу. Жила-была в одном городе маленькая девочка.
Очень хорошенькая и умненькая. И вот пришла однажды колдунья и поразила девочку страшной болезнью под названием тщеславие.
— Не правда, Витька, это не тщеславие, — серьезно ответила «девочка», прислонившись к плечу сказочника.
— Ну, не тщеславие, согласен. Честолюбие.
— Да. Честолюбие. Этот микроб живет в ее организме. Но разве это такой уж большой порок? Разве не честолюбие лежит в основе многих достойных людских поступков? Любящий честь, вот что это значит. То есть человек, старающийся не уронить ее ни в делах…
— И вот рос этот микроб и рос, — перебил Витюша пафосную речь, — размножался, размножался и…
— слопал девочку к чертям собачьим, — басом откликнулась Елена. — И остались от девочки рожки да ножки. — Которые гладит теперь преданный пес Галкин. Фамилие такое, — закончил Виктор.
— Витюша, ты хороший, — прошептала в мужнино плечо Елена.
— Я знаю.
— Ты умный.
— Умнее не бывает.
— Ты — стройный блондин, мечта гимназистки.
— Дык, — отозвался Галкин, огладив черную бороду и усиленно втягивая живот.
— Пойдем в постель, а то убью сейчас же, — прошелестела Елена.
— Пойдемте, графиня. Нас ждут великие дела, — согласился «граф».
Не буду ничего ему рассказывать, решила Лена. Находиться при мне неотлучно он все равно не сможет, чего же его зря волновать?
Лена вышла из здания прокуратуры — приходила сюда, чтобы запросить материалы по делу сержанта Кириллова.
Следователь прокуратуры любезно пояснил, что следствие еще не закончено, но подходит к завершению и через несколько дней представитель потерпевшей стороны, то есть адвокат Калинина, получит возможность ознакомиться с материалами дела.
Настаивать, скандалить было бесполезно. Оставалось только несолоно хлебавши покинуть кабинет. И тут дверь его отворилась, и на пороге возник высокий осанистый мужчина в форме полковника МВД.
— Валейко, ты здесь? — по-хозяйски промолвил полковник и осекся, увидев Калинину. — Кто это у тебя? Что ты делаешь наедине с красивой женщиной? — улыбаясь одними губами, спросил полковник.
— Это адвокат Калинина, — словно извиняясь проблеял следователь. — Елена Андреевна. Представляет интересы Черновой.
— Вот оно что… Что ж, очень приятно. Вы, Валейко, зайдите к Свиридову, когда освободитесь. — И, сфотографировав Елену цепким взглядом светло-серых глаз, полковник исчез.
— Кто это? — поинтересовалась Лена.
— Начальник РУВД Прибрежного района Зверев, — нехотя ответил следователь и поспешил закончить разговор.
Итак, Елена вышла на улицу и зажмурилась в лучах жаркого июльского солнца. Подумать только, лето уже прикатилось к середине, а она его и не заметила…
Как нельзя более кстати напротив здания прокуратуры оказалось открытое летнее кафе — круглые столики под зонтиками тентов. Елена заказала стакан кока-колы и села за столик. Марш-броски по присутственным местам, по раскаленным от солнца улицам давались ей пока с трудом. Лена, чувствуя, как все сильнее наливается болью голова, кинула в рот таблетку, запила глотком коричневой шипучки. Напиток был таким холодным, что заломило зубы. Лена медленно потягивала его через соломинку, думая свою думу.
Визит к следователю был, честно говоря, демаршем. Если бы она являлась адвокатом обвиняемого, то могла бы требовать материалы дела на любом этапе следствия. Но в данном случае она представляла интересы потерпевшей стороны матери убитого Чернова. И прекрасно знала, что до завершения предварительного следствия дел для ознакомления ей не дадут.
Этот визит был своего рода ответом на давешний телефонный звонок. Пусть знают: она приняла вызов. Конечно, угрозы в адрес сына — не шутка. Но если дать слабину один раз, так и будешь ходить под пятой у всякой сволочи, думала она. В конце концов, прошлогодняя история с похищением сына научила ее тому, что в любых, самых критических ситуациях главное — не терять головы, анализировать события и делать выводы. В конце концов, по ту сторону баррикады тоже люди, не застрахованные от собственных ошибок.
Она не видела, как из здания прокуратуры вышел Алексей Васильевич Зверев, собственной персоной, и направился к той же кафешке, где сидела со своей кока-колой Елена.
Взяв кружку пива, он подошел к ее столику.
— Вы позволите?
— Пожалуйста.
Зверев хлебнул пенного напитка, добродушно посмотрел на Елену.
— Вот, увидел вас, захотелось поближе познакомиться. Моя фамилия — Зверев. — Я знаю, — откликнулась Лена.
— Жарко! Вы тоже отдохнуть решили? Тяжело небось после аварии? Я слышал, вы недавно в аварию попали?
— Откуда вам это известно?
— Ну как же! Прокуратура дело возбудила против моего подчиненного. Вы — адвокат матери убитого. Как же мне не знать? Я интересуюсь, как идет следствие, какие ходатайства заявляет представитель пострадавшей стороны? А мне говорят: представитель пострадавшей стороны сама пострадала. В больнице находится. Вот несчастье, думаю! Вы что же, под машину попали?
— Да, попала.
— И как вы себя чувствуете?
— Замечательно.
— Кто же посмел сбить столь очаровательную женщину? Нашли виновного?
— Пока нет.
— Вот видите. Не только у нас недостатки в работе имеются, — улыбнулся Зверев. — Не только мы —Проступки совершаем. Что вы нахмурились? Слово не понравилось?
— Не понравилось. Оборванную человеческую жизнь трудно назвать проступком.
— Ваш бывший подзащитный тоже не овечка! Он и сам — убийца.
— Если бы дело дошло до суда, полагаю, что мне не составило бы труда доказать, что Чернов Действовал в порядке самообороны. И лишь превысил ее.
— Давайте без демагогии!
— Давайте без «давайте», — неожиданно зло ответила Лена.
— Зачем вы так? Эх, Елена Андреевна, вы думаете, я сам не переживаю этот случай? Это ведь позор и на мою седую голову. Знали бы вы, сколько мне пришлось выслушать от начальства резких слов. Очень резких. Но не совсем справедливых. Вы поставьте себя на место этого милиционера-а!
— Вот уж увольте.
— Поставьте. Вы — адвокат, вы должны уметь защищать не только правых, но и виноватых.
— Благодарю за наставления. — Какая вы колючка, однако! Послушайте меня, старика. Я в этой системе давно. Знаю, что такое на «земле» работать. В линейном отделе милиции. Сколько швали каждый день перед глазами проходит. Вы знаете, сколько у нас наркоманов в районе? А распространителей наркотиков? А вы знаете, сколько в районе проституток? Не знаете. Много. Наглых, отвратительных, зачастую больных. А внешне многие из них выглядят очень даже прилично. Весьма! Некоторые с виду просто овечки невинные. Задержишь такую — она комедию ломает, порядочную барышню из себя строит. А сама с сифилисом разгуливает. Заражает молодых мальчишек. У которых гормоны играют. А с кем им спать? С одноклассницами?
— Увольте меня, пожалуйста, от этих половых проблем.
— Вот-вот. Вы там, наверху, в культурном слое, а мы — внизу, среди свинцовых мерзостей.
— Вообще-то «культурный слой» как раз внизу, — не удержалась знакомая с археологией Елена. — Он образуется в процессе жизнедеятельности людей. Мусор, попросту говоря.
— Вот-вот. Мусор. И мы среди этого мусора. Нас уж самих «мусорами» уголовники кличут, — непоследовательно согласился полковник. — Я что сказать хочу: среди мерзостей свинцовых и собственное мировосприятие меняется. Знаете песню: «Хоть день побудьте в милицейской шкуре, вам жизнь покажется наоборот».
То-то и оно.
— Заключая наш диспут, хочу заметить, что сама я работала прокурором. И не один год. И свинцовых мерзостей насмотрелась достаточно. Но если профессия начинает менять мировосприятие, как вы выразились, — значит, надо менять профессию. Потому что эти перемены могут очень дорого стоить ни в чем не повинным людям.
— Вы по этой причине и сменили прокурорский мундир на адвокатскую мантию? — не упустил случая съехидничать Зверев.
— Нет. Я по другой причине. По личной, — проговорила Лена, поднимаясь.
— До свидания.
— Очень приятно было познакомиться. И хочу посоветовать вам впредь быть осторожней.
— То есть?
— Не попадаться тем, кто мчится на большой скорости. Не каждый раз судьба бывает столь благосклонна. Можно и жизнью поплатиться. Вы меня понимаете? До свидания, Елена Андреевна.
Калинина шла между столиками и чувствовала, что Зверев смотрит ей вслед.
«Сейчас „Агран“ какой-нибудь из-под полы достанет и пальнет в спину», — посетила Елену совсем уж шальная мысль.
"Надо бы проучить тебя по большому счету. Кровушку пустить. Да некогда.
Но у нас еще все впереди. В одном городе живем", — думал в это время полковник, глядя ей вслед.
Он поставил на стол опустевшую кружку, подошел к поджидавшей его машине. Включилась сирена, и «мерседес» с воем помчался прочь. Автомобиль следовал в аэропорт. Встречать Евгения Юрьевича Беседина. Далее планировалось тотчас же посетить спецобъект, расположенный недалеко от Финского залива. На берегу тихого озера. Эта территория также была вотчиной Зверева. Да, вот что значит армия без генерала! В отсутствие Беседина Каримов затеял нечто просто неслыханное. Если, конечно, поступившая информация подтвердится. Вот это и предстояло проверить.
Глава 29
«ФАБРИКА СМЕРТИ»

Рустам Каримов прогуливался вдоль берега. Вечерело, но летнее солнце стояло еще довольно высоко. Он с удовольствием вдыхал напоенный хвоей воздух.
Настроение было прекрасным.
Еще бы! Испытания прошли блестяще. Разработанное им когда-то в недрах секретного НИИ бактериологическое оружие массового поражения наконец воспроизведено!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34