- Ну, дети, - сказал он, - желаю успеха.
Даже Ика забыла обидеться на "детей". Оба обняли Капитана. Горошек прокашлялся.
- Вы не волнуйтесь, Капитан, - сказал он.
- Все будет в порядке, - поддержала Ика.
- Ну, хватит трогательных сцен, - буркнул Як. - Прошу садиться и запирать двери.
- Простите! А куда собственно? - спросил Горошек.
- На крыло... Та-ак... А теперь подтяни, паренек, свою милую... Та-а-ак. Теперь в кабину. Отлично! Все правильно, командовал Як. В его голосе звучала легкая насмешка.
- Никакая я ему не милая, - свирепо фыркнула Ика, влезая за Горошком в кабину, и тут же осеклась.
Ибо в эту самую минуту совсем рядом, словно чей-то великанский смех, раздался рев могучего мотора. Самолет тронулся с места. Да вдобавок ребят совершенно ошеломил и приковал к месту вид доброй сотни незнакомых, непонятных, неведомых приборов, циферблатов, аппаратов, освещенных лишь мерцающим светом маленьких лампочек.
Сквозь рев мотора прорвался голос Яка:
- Внимание, товарищи! Прошу тщательно привязаться поясами к креслам. Не так, аккуратнее... Хорошо! Наушники, которые висят на кресле, прошу надеть - нам будет легче разговаривать. Хорошо!
Оба послушно, без всяких возражений, выполняли приказания.
Да, это вам не автомобиль, старый знакомый, о котором любой малыш из старшей группы детсада расскажет, где баранка, где тормоз, а где газ. Это был самолет. Правда, не реактивный, не тот самый современный и очень быстрый, Но и здесь от всех этих приборов, стрелок, аппаратов и устройств можно было потерять не только смелость, но и дар речи.
Голос Яка прозвучал в наушниках четко и очень дружелюбно:
- Внимание! Прошу ничего не трогать, сидеть спокойно, держаться за поручни кресел. Договорились?
Ика только кивнула, но Горошек уже осваивался:
- Будет сделано.
Хотя наушники несколько приглушали шум моторов, он усиливался. Чувствовалось, что самолет катится по аэродрому все быстрее. Вначале он слегка подпрыгивал на неровностях взлетной полосы, однако вскоре выехал на совершенно гладкую дорожку. Так, по крайней мере, им показалось
Но в ту самую минуту Як сказал:
- Ура, ура! Извещаю вас, товарищи, что вы находитесь в воздухе.
- В воздухе? - крикнули оба разом.
- Высокий уровень коллективных действий. Пятерка за хоровую декламацию, - снова засмеялся зычный, веселый голос. - А по существу вопроса: да, мы действительно находимся в воздухе.
Ребята повернулись к стеклам кабины и увидели под собой, внизу, рой звезд. Рой звезд, отразившийся в озере...
Это были огни города, по которому четверть часа назад вез их Капитан.
Итак, они летели.
Ребятам всегда казалось, что полет - это что-то необычайное, почти невероятное. И во время полета человек должен переживать совершенно неслыханные ощущения.
Между тем едва они пришли в себя, едва привыкли к приглушённому наушниками шуму моторов, ребят поразило одно, что все происходит так, как будто... ничего не происходит.
Ночь была темная. Луна еще не взошла. Звезд было немного. Самолет летел. Верно. Но, по правде говоря, у наших пассажиров было такое чувство, как будто они сидят в неподвижной лодке на застывшем пруду.
И, немного освоившись с внутренним видом кабины, с тем, что они летят, друзья переглянулись, чувствуя, что к ним возвращается душевное равновесие и уверенность в себе. И тут Ика, видимо, вспомнила что-то важное. Несмотря на темноту, было заметно, что она покраснела.
Она наклонилась к Горошку и что-то шепнула. Горошек ее не расслышал, зато Як услышал. В наушниках зазвучал его голос.
- То, что вы мне не представились, это беда небольшая. Я и так знаю, что товарищ в юбке - это не Горошек, а товарищ в брюках это не Ика, а как раз наоборот. Во всяком случае, очень приятно познакомиться.
Горошек подтолкнул Ику.
- Нам тоже! - воскликнул он.
Ика кивнула головой.
- Хорошо ли проходит полет? - спросил Як.
Тут языки развязались.
- Даже чересчур хорошо, - начала Ика. - Я вообще не знала, что мы летим. Попросту не верится.
- А кроме того, - продолжал Горошек, - когда летишь в первый раз, да еще в темноте... в такой обстановке...
- Понимаю, понимаю, - вставил Як.
- Да, - продолжал Горошек, - все как-то непонятно... Мы летим так спокойно... Как будто бы вообще никуда не летим...
- Не торопитесь, уважаемые, - прервал его Як. - До утра еще далеко. Полеты бывают разные. Там, куда мы летим, далеко не спокойно.
Ребята вздрогнули. "Там, куда мы летим". Увлеченные новыми впечатлениями, они чуть не позабыли о цели своего путешествия.
Но, услышав эти слова Яка - "там, куда мы летим", - они в ту же секунду вспомнили обо всем.
Первой хотела взять слово Ика, но Горошек успел удержать ее весьма решительным жестом руки.
- Кстати, - сказал он, - мы должны получить от вас разъяснение: что нам делать дальше?
- Какая у нас задача? - Это вставила Ика.
- И как нам надо действовать.
- Ну и отлично, - сказал Як, на этот раз совершенно серьезным тоном, а потом что-то прошептал про себя. И еще раз повторил:
- Ну и отлично. Говорите, ждете разъяснений?
- Да.
- Хорошо! Первым делом должен вам, дорогие и уважаемые товарищи, разъяснить, что вы мне очень понравились. Это не на тему, но зато факт.
Ребята поклонились в неопределенном направлении. Скорее всего, в сторону приборов.
- А остальные разъяснения такие, - продолжал Як. - Удалось выяснить, что "Дуглас"... то есть тот пассажирский самолет приземлился почти точно на двадцатом градусе северной широты и приблизительно на тринадцатом градусе восточной долготы. Отсюда первая задача: мы должны его разыскать.
- Как? - спросил Горошек.
- Ведь такой самолет в пустыне все равно что песчинка на огромной площади, - сказала Ика с очень умным выражением лица.
Горошек сделал гримасу и пробормотал что-то вроде "перестань выпендриваться".
- Верно, - подтвердил Як. - Но раз у нас есть географические координаты - долгота и широта, то становится понятнее, в каком месте этой площади надо искать. Широта известна точно, оттуда был подан последний сигнал. Следовательно, сделаем простую вещь...
- Понятно! - выскочила Ика.
Горошек сделал свирепую гримасу, а Як спросил невинным тоном:
- Что "понятно"?
- Ну... - начала Ика и запнулась. Як тихонько фыркнул.
- Понятно, - сказал он. - Следовательно, мы, п_о_н_я_т_н_о, долетим до двадцатого градуса северной широты и полетим прямехонько вдоль параллели. Доберемся туда не раньше чем к рассвету. Только бы была видимость. Вот тут-то и заковыка: будет ли видимость.
- Там ведь ураган, - начал Горошек.
- В том-то и дело, - невесело согласился Як. - Буря - штука серьезная. Правда, метеостанции сообщают, что буря уходит на север, но, во-первых, это значит, что нам придется сквозь нее пробиваться, а во-вторых... Боюсь, что на нашу долю еще... Ну ладно, заранее огорчаться нечего. Поживем - увидим. Понятно, товарищ Ика?
Ика сидела очень прямо, плотно сжав губы. Видно было, что она зла как черт, причем, что хуже всего, на себя самое. Тут она благодарно улыбнулась.
- Понятно, - скромненьким голоском сказала она. - Но ведь это все вы сами сможете сделать. Без нас.
- В том-то и дело, - поддакнул Горошек.
- В том-то и дело, - повторила Ика. - Все вы. А что же будем делать мы?
- Гм-гм, - задумался Як. - Видите ли... Все выяснится только на месте.
При этих словах ребята так и подскочили.
- Как же так? - крикнули они. - Как же так?
Як чуть не задохнулся от смеха.
- Вы что, специально тренировались? - спросил он.
Но им было не до шуток.
- Прошу прощения, - сказал Горошек. - Я просил бы относиться к нам серьезно.
- Да уж! - весьма решительно поддержала его Ика.
- У нас есть задача, - продолжал Горошек, - задача очень важная и серьезная. Мы твердо решили ее выполнить. Во что бы то ни стало! Да, да! Но нам надо хоть что-нибудь знать! Знать, к чему готовиться!
- И что продумать! - закончила Ика.
Як помолчал минутку. Смеяться он перестал. И даже, кажется, слегка покачал крыльями от удивления. Потом сказал:
- Дельно. Очень дельно. Придется, видно, и мне перед вами извиниться.
- Да мы совсем не обиделись! - закричали ребята. - Мы только о деле беспокоимся.
- В том-то и штука, - продолжал Як, - что все придется решать на месте. Жизнь сама подскажет, как говорится.
- Но... - начал было Горошек.
- Понятно, - перебил его Як. - Ты хочешь сказать, что все-таки кое-что можно предвидеть заранее. Верно?
Оба кивнули. Кивнули очень решительно.
- Верно, - сказал Як, - есть и такая возможность. Например, такой план: найдем самолет, точно установим долготу и широту, а потом сбросим несколько писем с этим сообщением над ближайшим поселком, откуда могут послать спасательную экспедицию. Там есть одно такое местечко... Километрах в ста от вероятного места приземления. Называется оно Ят.
- Як? - переспросила Ика.
- Не Як, а Ят, - терпеливо повторил Як.
- Гм-гм, - хмыкнул Горошек. - Только и всего?
- Пока все, - сказал Як. - Пока. А что будет дальше - там увидим. Дело покажет.
- Да-а, - протянул Горошек. - Что же сейчас делать?
- Сейчас? Лучше всего, пожалуй, поспать.
- Поспать? - возмутились ребята. - Здесь, сейчас лечь спать?
- Что вас удивляет? Летать я умею сам. Идем на высоте трех тысяч метров. Километров пятьсот уже прошли...
- Сколько?
- Пятьсот. Летим уже сорок минут. Все нормально. Не забудьте сейчас ночь. Тишина и покой. Условия вполне приличные... А ведь утром все может измениться. Почти наверняка придется крепко попотеть. Поэтому - спать. Такая директива. Командую здесь, если не ошибаюсь, все-таки я.
Ребята переглянулись.
- Что такое директива? - спросила Ика.
- Это такой... вежливый приказ, - проворчал Горошек.
- Указание, - сказал Як. - Директива - значит указание. Итак, спокойной ночи!
Спорить не приходилось. Пришлось ответить: "Спокойной ночи", и позаботиться только о том, чтобы не получилось хорового ответа, над которым Як посмеивался.
Что ни говори, выражение "спокойной ночи" имеет такое свойство, что хотя бы человек абсолютно, ни капельки не хотел спать, все-таки он невольно усаживается или укладывается поудобней и даже вопреки своим лучшим намерениям, начинает чувствовать, что сон бродит где-то рядом.
Конечно же, Ика и Горошек поняли друг друга без слов, и оба твердо решили, что спать, наперекор доброму совету Яка, не будут. Разве можно спать, когда в первый раз в жизни летишь на самолете со скоростью семисот пятидесяти километров в час, на высоте трех тысяч метров, спать, когда ты пролетаешь над чужими странами, над горными хребтами, над городами, которые светятся внизу, словно созвездия неведомого неба! Позор!
Да. Оба твердо решили, что спать не будут. Но молчание, убаюкивающий шум мотора, темнота, удобные, мягкие кресла - все это делало свое...
Через несколько минут Ика (она всегда засыпала, едва коснувшись головой подушки и не успев даже зевнуть) решила закрыть глаза. Только на одну секундочку. И, по своему обыкновению, в ту же секунду заснула.
Горошку было легче. Он, как человек, которому всегда нужно было что-нибудь продумать, обычно засыпал с трудом. Потому-то сейчас ему было легче. Легче выполнить решение не спать. Сперва он внимательно рассматривал приборы. Спустя несколько минут нашел такой, стрелка которого упорно держалась на цифре три тысячи. Это, видимо, был альтиметр. Другой прибор, как выходило по всем расчетам Горошка, должен был показывать скорость.
Ну хорошо, а для чего остальные?
Увы, это было слишком трудно!
И, убедившись, что больше ничего не поймешь, и приняв внезапное, бесповоротное, мужественное решение непременно стать в будущем конструктором самолетов и никем иным, Горошек выглянул наружу.
Выглянул - и задохнулся от восторга.
На небе уже показалась луна. В эту минуту она озаряла своим светом огромную, распростертую внизу пелену туч. Было так, словно самолет плывет над безмерно спокойным серебристо-жемчужным морем.
Горошек вздохнул. Впервые в жизни он понял, ощутил всю огромность, все величие мироздания. И с гордостью подумал, что хотя по сравнению с этим огромным миром он, Горошек, просто букашка, но он - человек, сын рода людского, один из тех, кто способен опуститься в таинственные пучины морей и взлететь на тысячи миль над серебряными морями туч. До самой луны и... И еще дальше!
Мысли эти были, правду говоря, не только гордые, но и несколько сбивчивые. Чтобы лучше их продумать, Горошек прикрыл глаза...
А Як плыл над серебристо-серым морем туч, напевая какую-то песню. Вольно и широко, неслыханно широко лилась она. Потом шум мотора начал затихать... Песня тоже стихла. Наконец затихло все.
Но Як не спал: пульсируя ритмом приборов, простирая могучие крылья, он неустанно летел на юг.
Вокруг была пустыня. Ночная пустыня. Горошек съежился на переднем сиденье Капитана, а Капитан, подпрыгивая и шатаясь, съезжал с какой-то огромной горы.
По всему горизонту, куда только хватал глаз, шла свирепая битва. Слышен был непрестанный, терзающий уши рев пушек. Рев все приближался, становился все страшнее. Горошек хотел пошевельнуться, но не мог. Хотел крикнуть, но не смог издать ни звука. Наконец он услышал отчаянный крик Ики:
"Горошек!"
И проснулся.
Но орудийный рев не затихал и по-прежнему терзал уши. В кабине было еще темно. И сквозь окна ее ничего не было видно, кроме густого тумана и мрака. Порой этот мрак пронизывали синие отблески. По стеклам хлестали струи дождя.
А самолет? Спокойный его полет превратился в серию ударов, скачков, рывков. Моторы ревели и стонали от усилия.
При блеске молнии Горошек увидел где-то совсем рядом расширенные от страха глаза Ики. Он хотел ее успокоить, сказать что-то разумное, но не мог издать ни звука. К счастью, в этот самый миг прозвучал спокойный, хотя и напряженный голос Яка:
- Внимание! Не волноваться! Идем над Средиземным морем и как раз вошли в полосу грозы. Чтобы миновать зону максимальной опасности, переходим на бреющий полет. Резко пикирую. Если от перемены давления у вас заболят уши - несколько раз зевните. Подбородок прижмите к груди. Высота: тысяча метров, девятьсот метров... восемьсот... семьсот, шестьсот, пятьсот... так... ага, уже лучше, но мы опустимся еще ниже!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23