Анхела осталась стоять на месте, беспомощно уронив руки. В глазах у нее защипало, гордость, — то, что от нее еще оставалось, — получила незаживающую рану.
А Клайв словно обратился в каменное изваяние.
Анхела понятия не имела, сколько именно народу присутствовало при этой сцене. Но большой аудитории вовсе не требовалось, чтобы понять: в кукушонке наконец-то распознали чужого — и вытолкнули из гнезда.
Стремясь загладить неловкость, гости загомонили вновь, — громко, весело, лишь самую малость переигрывая. Чья-то рука ласково легла ей на плечо. Это был Ренан Бенавенте.
— Такое не прощают, — прорычал он.
Молодая женщина задрожала всем телом. Ренан свирепо оглянулся на Клайва, но тот словно бы и ухом не повел.
— Пойдем, — угрюмо позвал он. — Для начала вернемся в офис.
— Нет, — сурово оборвал его Клайв, стряхивая с себя оцепенение. — Мы уезжаем.
Сильные пальцы художника до боли впились в ее плечо. Анхела едва заметно поморщилась, но не сказала ни слова.
— Я еду с вами, — объявил Ренан, не выпуская плеча молодой женщины. — Я не хочу, чтобы…
— Нет, — снова оборвал его Клайв. — Мы вам очень признательны за заботу, но эта проблема вас не касается.
— Еще как касается, ведь оскорбили Анхелу! — яростно запротестовал он.
— А оскорбительница — моя мать, — холодно уточнил Клайв.
— Извините, — прошептала Анхела, вырываясь от обоих. Ей необходимо было уйти — и сейчас же, немедленно. Борясь со слезами, и с накатившей волной унижения, высоко держа голову, молодая женщина стремительно зашагала к лестнице.
Если бы только Анхела сочла нужным оглянуться, она бы заметила, что мать Клайва уже жалеет о сделанном. И — пожинает плоды собственной неосмотрительности. Элис Риджмонт потянулась к руке сына, требуя внимания. Но тот даже не взглянул на нее. Он догнал Анхелу, обнял ее за талию, притянул к себе. Так, вместе, они двинулись вниз по ступеням. Молодая женщина споткнулась на каблуках, спутник уверенно поддержал ее — и повел дальше, прокладывая путь через бурлящую, гомонящую толпу.
Услужливый лакей распахнул перед ними тяжелую, окованную железом дверь. В это самое мгновение очередной запоздалый гость потянул ее на себя с другой стороны. И последовало неизбежное столкновение.
— Прошу прощения, сеньор… сеньора, — извинился входящий.
Анхела «на автомате» подняла взгляд, учтивый, диктуемый этикетом ответ уже дрожал на кончике ее языка. Но вот она разглядела лицо незнакомца, а тот, в свою очередь, рассмотрел ее… и попытка заговорить закончилась ничем. В горле у нее вновь пересохло, а по спине пробежали мурашки.
Черные, чуть тронутые сединой волосы. Серо-зеленые, точно холодный нефрит, глаза. Стройная, подтянутая фигура уверенного в себе мужчины преклонных лет.
Молодая женщина отлично понимала, кого видит перед собой. И, что хуже того, он тоже узнал знакомые черты.
— Матерь Божья! — потрясенно выдохнул он. — Madre de Dios! Росаура!
Росаура… Не достаточно ли потрясений — для одного-единственного вечера? Анхела порывисто отпрянула и, ища защиты, прижалась к своему спутнику.
Даже в ослеплении гнева Клайв не мог не заметить обмена изумленными взглядами, не мог не услышать имени, слетевшего с губ незнакомца. Снова какие-то тайны, черт подери! И ярость его вновь обратилась на женщину, беспомощно прильнувшую к нему.
— Вы обознались, — отрезал он. — Будьте добры, пропустите. — И, во избежание новых неприятных встреч, поспешно увлек свою спутницу на улицу.
Машина дожидалась хозяина в переулке неподалеку. Намертво стиснув зубы, Клайв целеустремленно шагал вперед, еле сдерживаясь, чтобы не дать волю гневу прямо здесь, на глазах у потрясенных прохожих.
Он открыл и придержал для спутницы дверцу, затем наклонился, застегивая на ней ремень безопасности. Анхела словно ничего не замечала. Разъяренный до крайности, Клайв схватил ее за подбородок и развернул лицом к себе. Фиолетовые глаза сделались почти черными, с лица схлынули все краски, прелестные губы сделались мертвенно-бледными. Молодая женщина казалась хрупкой и непрочной, точно венецианский хрусталь: одно неосторожное движение — и эта эфемерная красота разлетится на тысячу осколков.
Но Клайв вовсе не собирался осторожничать. Ему и впрямь хотелось разбить, разнести на куски хрустальную оболочку, чтобы добраться до настоящей, живой Анхелы… ведь та женщина, что неподвижно сидела рядом с ним, вдруг стала для него чужой.
Резко выдохнув, он разжал пальцы, выпрямился, захлопнул дверцу машины. Сел за руль, включил зажигание. И, стрелой сорвавшись с места, на полной скорости, понесся по улицам Барселоны, игнорируя и светофоры, и дорожные знаки, нахально «подрезая» зазевавшиеся автомобили и чудом просачиваясь сквозь «пробки». Клайв словно находил некое извращенное удовольствие в том, чтобы добраться до дома кратчайшим путем и в кратчайшие сроки.
Машины негодующе сигналили ему вслед. Водители не стеснялись в выражениях, призывая на головы сумасшедшего лихача все громы небесные в самых что ни на есть цветистых испанских выражениях. А Клайву было плевать. Он себя не помнил от ярости. Он злился на Ренана Беневенте и на весь его тщательно подготовленный «спектакль»! Злился на мать и на ее возмутительный поступок. И злился на Анхелу… более, чем на всех прочих, вместе взятых.
Этот чертов тип в дверях… его Клайв не преминул добавить к длинному списку своих претензий и обид. Ведь он узнал незнакомца с первого взгляда, хотя и виду не подал. Анхель Дорадо, крупный промышленник; корпорация «Риджмонт» не так давно вела с ним переговоры о размещении весьма выгодного заказа. После того, как года два назад он потерял жену, сеньор Дорадо в свете почти не появлялся.
Да, он назвал Анхелу Росаурой, но так ли это важно? Он знает Анхелу! И, что еще хуже, Анхела его тоже узнала!
— Откуда ты знаешь Анхеля Дорадо? — призвал он к ответу свою спутницу.
— Я в жизни его не видела, — лишенным всяких интонаций голосом проговорила молодая женщина.
— Не лги мне! — прорычал Клайв. — Возможно, он и перепутал твое имя, но друг друга вы отлично знаете. Вы так друг на друга вытаращились, словно вам привидение явилось!
— Говорю тебе: я в жизни его не видела! — отчаянно прокричала Анхела. И вспышка эта была настолько не в ее духе, что у Клайва на мгновение сжалось сердце. Он оглянулся на молодую женщину: да, деревянная кукла пробудилась к жизни! Анхела дрожала так, что бриллиант у нее на груди сиял и искрился, бросая во все стороны каскады разноцветных искр. Глухо всхлипнув, она отвернулась, пряча лицо. Точно ее уличили во лжи!
Клайв снова сосредоточил все свое внимание на дороге. А в душе его росло и крепло гнусное подозрение. Этот Дорадо — ровесник Ренана Бенавенто. Если Анхела некогда дарила своими милостями Бенавенто, почему бы заодно и не Дорадо? В конце концов, что он знает о жизни Анхелы до того, как судьба свела ее с художником?
Ровным счетом ничего.
В крови разливалась мерзкая, тягучая зеленая ревность. Взвизгнули тормоза: машина остановилась у дома. Клайв выключил двигатель, расстегнул ремень безопасности у пассажирки, — и властно положил руку ей на колено.
— Жди меня, — отрывисто приказал Риджмонт-младший. — И прозвучало это грозным предупреждением. На сей раз он не собирается топтаться у лифта в одиночестве!
Черные ресницы затрепетали. Анхела покорно откинулась на спинку сиденья. Удовлетворенно хмыкнув, Клайв вышел из машины, открыл для пассажирки дверцу, церемонно подал ей руку.
Лифт взмыл наверх. Анхела по-прежнему дрожала всем телом, а Клайв судорожно сжимал кулаки, чтобы, не дай Бог, не схватить ее за плечи и не встряхнуть хорошенько. Оказавшись у входной двери, именно Клайв вложил в замок ключ и повернул его: молодая женщина была на это явно не способна. Однако тех двух секунд, что потребовались владельцу квартиры на отключение сигнализации, ей вполне хватило, чтобы сбежать от него.
Анхела устремилась прямиком в спальню. Клайв глухо выругался сквозь зубы. Если она вновь вздумает от него запираться, плохо ей придется!
Но дверь осталась открытой настежь. И, переступив порог, Клайв застыл точно вкопанный.
7
— Какого черта ты затеяла? — не веря глазам своим, прорычал он.
Однако вопрос был излишен. На кровати красовался открытый чемодан, и молодая женщина швыряла туда свои вещи, точно грабитель, имеющий в своем распоряжении минут десять, не больше.
— Анхела! — настойчиво повторил он, так и не получив ответа.
— Я ухожу, — пролепетала она, с трудом совладав с паникой.
— Еще чего, как же! — мрачно возразил Клайв. Однако голос его прозвучал далеко не так уверенно.
Клайв шагнул к ней — молодая женщина выпрямилась, комкая в руках одну из многочисленных блузок. Такой он Анхелу еще не видел: в лице не кровинки, глаза лихорадочно блестят…
— Querida, — хрипло прошептал он. — Ради всего святого…
— Клайв, я ухожу от тебя, слышишь! — исступленно прокричала молодая женщина, точно в беспамятстве. — Сейчас… сегодня! И видеть тебя больше не желаю!
Риджмонт-младший видел: эти слова едва не стоили ей жизни, однако даже этот факт нисколько его не утешил. Ибо он понимал: Анхела не шутит. И, в свою очередь, испугался до безумия.
Анхела вновь взялась за чемодан. Одним движением руки Клайв опрокинул его на пол. Во все стороны полетела одежда: ничего особенного, так, пустяки… Пара юбок. Простенькая хлопчатобумажная футоболка. Дешевая батистовая ночнушка…
Клайв нервно сглотнул, пытаясь осмыслить ситуацию. То, что он видел перед собою, просто не укладывалось у него в голове. Чтобы женщина да ушла от Клайва Риджмонта, унося с собой лишь ту одежду, с которой некогда пришла!
Чтобы женщина — да ушла от Клайва Риджмонта!
— Никуда ты не пойдешь, пока не ответишь мне на пару вопросов! — прорычал он, хватая молодую женщину за руку. — А после того, возможно, я и сам охотно тебя выставлю за порог! — добавил Клайв угрожающе и потащил упирающуюся Анхелу за собою. Она пыталась вырваться, но тщетно.
Пинком распахнув дверь в кабинет, он шагнул к запертой двери. Одной рукой удерживая пленницу, набрал комбинацию цифр. Втолкнул Анхелу внутрь — и подвел ее к «Женщине перед зеркалом».
— Начнем с самого начала, — процедил он сквозь зубы. — Кто она такая?
«Росаура, — горестно подумала Анхела, с трудом сдерживая слезы. — Печальная, трагичная судьба… прекрасная Росаура».
— Зеркало…. в зеркале…. — глухо прошептала молодая женщина.
— Что это значит? — не отступался Клайв.
Бессмысленно было лгать, бессмысленно притворяться, будто она понятия не имеет, о чем идет речь. Игра закончена. Обман раскрыт… мошенница разоблачена!
— Это Росаура, — проговорила она.
Клайву потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать услышанное.
— Господи милосердный, — выдохнул он. — Ты хочешь сказать, она — твоя сестра-близнец?
С губ ее сорвался истерический смешок. Аметистовые глаза затуманились слезами. О, как порадовалась бы Росаура этой фразе в устах высокого красавца-англичанина!
— Нет, не сестра-близнец, — еле слышно прошептала Анхела. — Это моя мать.
«Моя бедная, погибшая, затравленная мать», — мысленно добавила она. Воцарилось гробовое молчание.
— Мать, — повторил Клайв, — так, словно впервые слышал это слово. — Ты хочешь сказать, что ты и Бенавенте…
Он умолк на полуслове. Анхела подняла глаза. Наверное, впервые в жизни для Клайва Риджмонта мир словно перевернулся и земля ушла из-под ног. Бледный как мертвец, он в ужасе глядел на собеседницу, не в силах подобрать слова.
— Что? — возмущенно вскричала она. Кто-кто, а Анхела отлично понимала ход его мыслей. — Что мы сговорились — и обвели всех вокруг пальца? Да, — не без гордости призналась она. — Позировала ли я для Ренана в обнаженном виде? Нет, не позировала. Ренан Бенавенте и моя мать были любовниками больше десяти лет! Он ее обожал. И, — нет, прежде чем колесики в твоей голове закрутятся в ненужном направлении, — Ренан вовсе не укладывал в свою постель одновременно мать и дочь!
— Я вовсе не имел в виду… — хрипло начал Клайв.
— Ты всегда воображал самое худшее! — яростно отпарировала она. — С самого начала ты принял как данность, что мы с Ренаном когда-то были близки. Но Ренан мой друг! — бушевала Анхела. — Верный, преданный, самый лучший друг! Он вошел в нашу жизнь именно тогда, когда нам отчаянно требовался защитник — любящий, нежный, самоотверженный! Он и я, мы ухаживали за моей матерью, когда она заболела! Ее мучительный недуг затянулся на годы! И вот тебе — результат этих кошмарных лет! — Дрожащей рукой Анхела указала на картину. — Мама хотела, чтобы Ренан запомнил ее такой. Не увядшим, измученным призраком последних отпущенных ей месяцев!
В аметистовых глазах стояли слезы. Молодая женщина отвернулась; грудь ее бурно вздымалась, щеки полыхали огнем.
— Так что Ренан увековечил ложь, — скрипнул зубами Клайв.
— А если и так? — отпарировала Анхела. — Кому какое дело, если этот вечно прекрасный образ не отражает грубую, безжалостную действительность?
— Вот откуда взялся образ зеркала, — задумчиво протянул Клайв.
— Да, — подтвердила молодая женщина, мысленно отдавая должное его проницательности. — Ренан умел нарисовать ее по памяти. Он безумно ее любил…
— И, однако же, нимало не колеблясь, продал картины, как только подвернулась возможность, — цинично напомнил Риджмонт. — И выдавал тебя за нее, чтобы придать истории пикантности и разрекламировать серию!
— Я не говорю, что Ренан Бенавенте безупречен, — топнула ногой Анхела. — Между прочим, картины выставлялись еще до того, как мать умерла! По ее же просьбе! Для ее удовольствия! Ее ужасно забавляло, когда люди принимали меня — за нее! А мы с Ренаном готовы были на все, чтобы напоследок ее порадовать! — Ослепительно-яркие, фиолетовые глаза вызывающе вспыхнули.
А зеленые, напротив, превратились в лед.
— Это все замечательно… Но тебе не кажется, что мне ты могла рассказать всю правду, как есть?
— А зачем бы? — яростно запротестовала она. — Ты получил, что хотел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21