Оуэна всегда поражало то, что Рут переживала за Саймона и Альберту как за своих родных. Может, не следовало быть с ней столь суровым? Интересно, подумал Оуэн, а как теперь она относится ко мне? Любит или ненавидит? Возможно, что, как только придет время, она без сожалений оставит его…– Я, конечно, поговорю с врачом, – ответил Оуэн. – Но ей лучше будет в Пор-Картье, оттуда не так далеко до больницы.– А что мне делать?«Подняться со мной в спальню», – но Оуэн прогнал эту мысль, едва та возникла.– Начни собирать игрушки Саймона. Уверен, он с радостью тебе поможет. Возможно, ты сумеешь превратить переезд в приключение.– Чтобы он не стал капризничать?– Именно, – кивнул Оуэн.– Когда ты вернешься в особняк, мой контракт закончится?– Конечно нет. Ты… нужна мне.Но Оуэн почувствовал, что нечто в глубине его души мешает, как прежде, сжать ее в объятиях.Не очень-то ободряюще звучит, печально подумала Рут, покидая кухню. Нельзя было дать понять яснее, что их любовная связь окончена. Ей остается работать и получать за это деньги. Если бы Альберта чувствовала себя лучше, Оуэн наверняка распрощался бы с Рут незамедлительно. Очевидно, он никогда не испытывал к ней сколько-нибудь глубоких чувств. * * * На то, чтобы упаковать все вещи, ушла неделя: надо было еще ухаживать за Альбертой и следить за Саймоном. Малышу не пришлась по душе идея переезда. Саймон не помнил старый дом и закатывал сцену за сценой.– Не хочу в Пор-Картье, – ныл он. – Хочу остаться здесь.– Но там больше места, – втолковывала ему Рут. – Там огромный сад и много мальчиков, с которыми ты можешь дружить.– Все равно не хочу! – стоял на своем Саймон, топая ножкой.– А вот дедушка и Берти хотят вернуться назад. Они там раньше жили.– А мамочка? Она тоже жила там, когда была маленькой девочкой?Рут кивнула. Саймон впервые спросил о своей матери.– Ручаюсь, дедушка позволит тебе поселиться в ее комнате. Разве это не чудесно?Саймон подумал и спросил:– Мамочка ушла на небо?– Да, маленький.– И не вернется обратно?– Боюсь, что нет.– Тогда хочу себе другую маму.– Я не подойду? – прошептала Рут, становясь на колени и прижимая Саймона к себе. – Я очень тебя люблю.– Я тоже тебя люблю, Рут. Расскажи мне еще об этом доме.– Он похож на дворец, – раздался позади них голос Оуэна.– Дедушка! – Саймон бросился к нему в объятия.Давно ли Оуэн вошел, слышал ли слова о том, как она любит малыша, Рут не знала. Но в одном не сомневалась: бедному ребенку нужна мать.– В доме двенадцать комнат, – продолжал меж тем Оуэн. – У тебя будет спальня, комната для игр, а когда появятся друзья, будет где играть и прятаться.Глаза Саймона распахнулись от восторга.– А когда мы туда поедем?– Завтра.– Завтра! Завтра! Мы поедем завтра! – запрыгал от радости малыш.– Ну что ж, тогда все в порядке, – заметил Оуэн. – Рут, когда у тебя появится свободное время, зайди ко мне на пару слов.Вот оно, подумала было Рут. Но Оуэн всего лишь хотел сказать ей, что договорился насчет машины «скорой помощи» для Альберты.– Я хочу, чтобы ты поехала с ней. Машина придет рано утром, до того как проснется Саймон: не надо ему знать, как плоха его прабабушка. В Пор-Картье для Берти уже все готово, я нашел медсестру, которая присмотрит за ней. Надо было бы положить тетушку в больницу, но она наотрез отказалась. Она любит старый дом.Оуэн хочет сказать, что Берти вернется домой умирать, подумала Рут. Она успела полюбить старушку. По правде говоря, ей нравилась вся семья Стоун и будет больно расстаться с ними.А как Саймон? Ведь малыш сразу лишится не только любимой Берти, но и ее, Рут. Ребенок останется один со своим дедом в огромном доме. А что будет, когда Оуэн уйдет на работу? Появится няня? Другая женщина, к которой придется привыкать Саймону?– О чем ты задумалась?– О том, что будет с Саймоном.Оуэн нахмурился.– Ему будет хорошо в Пор-Картье. Огромный дом, да еще сад в придачу.– Я думала не об этом. Что будет после моего ухода? У Саймона не останется никого, кроме тебя.– Поговорим об этом, когда придет время! – бросил Оуэн.А Рут надеялась, что не придется никуда уезжать. Глупая надежда. Следует смириться с мыслью, что настанет час, и Оуэн скажет ей «до свидания, спасибо большое» и ни разу не вспомнит о ней.Ну, может, и вспомнит – о том, что Рут помогла ему. И все – ведь ей так и не удалось затронуть его сердца.Старый дом оказался красивым особняком на окраине города. Не дворец, конечно, но Саймон будет доволен, подумала Рут. Комнаты оказались просторными и уютными, а сад просто создан для ребячьих игр.Первое, что заметила Рут, устроив Альберту и ожидая приезда Оуэна с Саймоном, были фотографии, развешанные и расставленные по всему дому. Оуэн, Линн, Пола – вместе и поодиночке.Она все еще рассматривала снимки, когда вошел Оуэн.– Убери их, если хочешь, – сказал он. – Сделай все по своему вкусу. Я не буду возражать.Но Рут покачала головой.– Не стоит. Пусть Саймон смотрит на фотографии и не забывает своих бабушку и маму. Пола была красавицей, верно?Оуэн кивнул с гордым видом.– Верно… Ты и в самом деле любишь детей?– Да. Я часто приезжаю к сестре и играю с ее девочками.Просто непростительно, что за все время «брака» с Оуэном она не нашла времени съездить навестить их.– И собираешься завести своих детей?– Да, если встречу человека, который меня полюбит, – ответила Рут.– Скоро ты будешь свободна.Рут вовсе не это хотела услышать, и на ее глаза навернулись слезы. С какой стати? Она же с самого начала знала правила игры, так чего же теперь плакать?– Где я буду жить? – спросила Рут, отводя взгляд.Оуэн показал ей комнату по соседству со своей. Рут заметила, что из ее комнаты в спальню Оуэна ведет дверь. А когда открыла шкаф, увидела, что тот полон женских вещей. Должно быть, Линн пользовалась этой комнатой как гардеробной.Рут постучала в дверь, которая вела в соседнюю комнату, и услышала звук отодвигаемого засова.– Извини за беспокойство, – сказала она. – Но у меня возникли проблемы.Взгляд Оуэна упал на открытый шкаф с одеждой.– О черт!Рут видела, что он потрясен. Очевидно, после автокатастрофы Оуэн был не в состоянии убрать вещи, а потом просто забыл.– Может, мне упаковать их и отправить в благотворительный магазин? – робко предложила Рут.Оуэн испытал явственное облегчение.– А ты как… сможешь?– Конечно.– Извини. Я должен был сам обеспокоиться этим.– Все в порядке, – ответила Рут. – Ты ничего не хочешь оставить себе?– Нет, ничего, – ответил Оуэн и ушел к себе.Рут спустилась в кухню, где миссис Грегори, экономка, дала ей пластиковые мешки для мусора.– Если хотите, мэм, я сделаю все сама, – предложила она. – Я тут недавно и не знала, что это не ваша одежда.Но Рут покачала головой.– Не стоит, я сама справлюсь. И зовите меня, пожалуйста, Рут. * * * Снимая с вешалок туалет за туалетом, Рут восхищалась вкусом Линн: она бы с радостью одевалась так же. И на секунду задумалась: уж не потому ли Оуэн увлекся ею, что она чем-то напомнила ему жену? Это домысел Рут отмела как недостойный. Освободив все шкафы и комоды, она повесила свои вещи, которые, кстати сказать, заняли гораздо меньше места. Линн любила покупать одежду: некоторые наряды выглядели так, будто их ни разу не надевали.Ночью Рут никак не могла уснуть. Ворочаясь, она пыталась уверить себя, что виной тому новое место и незнакомая постель. Однако дело было в Оуэне, который спал по другую сторону двери.Рут уже примирилась с тем, что они больше никогда не лягут вместе, но ничто не могло изгнать воспоминания о счастливых моментах. Она вообразила, что Оуэн тут, рядом, и ее сердце забилось чаще, а дыхание стало прерывистым и хриплым… И тут раздался крик Саймона.Наверное, малышу тоже трудно уснуть на новом месте, решила Рут, спрыгивая с кровати и накидывая халат.Они с Оуэном одновременно выскочили из своих комнат. Он не успел даже толком накинуть свой роскошный махровый халат. И на какое-то мгновение Рут захотелось коснуться загорелой груди, покрытой курчавыми темными волосками, провести рукой по плоскому животу, скользнуть ниже… Да она что, спятила? Оуэн удовлетворил свою страсть, пора бы взять это в толк! От внимания Рут ускользнуло, что Оуэн смотрит на нее столь же жадно. Когда Саймон снова закричал, оба вздрогнули, приходя в себя.– Иди спать, – сказал Оуэн. – Я сам справлюсь.– Я все равно не могу уснуть, – прямо заявила Рут. – Так что лучше пойду с тобой.Оуэн одарил ее недовольным взглядом, но ей было все равно. Лучше просто побыть рядом с любимым, чем страдать, лежа в одинокой постели.Так что она последовала за Оуэном. Тот наконец надел халат, и все, что Рут видела, это голые лодыжки и босые ступни. Тоже немало. Ноги у Оуэна были мускулистыми, такими же смуглыми, как остальное тело. Жажда Рут возросла сильнее.Когда Оуэн открыл дверь в детскую, света, падающего из коридора, хватило, чтобы увидеть ребенка. Судя по искаженному страхом лицу Саймона, ему снился кошмар.Оуэн опустился на край кровати и взял внука на руки. Малыш открыл глаза, начал вырываться, а потом, узнав деда, прильнул к его груди.– Дедушка, нехороший дядя хотел меня увести! Ты прогонишь него? – И Саймон испуганно оглядел детскую.– Это сон, маленький мой, просто плохой сон. Здесь никого нет. И никто никогда не заберет тебя у меня.Увидев Рут, Саймон протянул руки к ней, так что она тоже опустилась рядом и обняла мальчика. Теперь ее руки касались Оуэна. Мы совсем как настоящая семья, подумала Рут, и ее сердце забилось часто-часто.Когда Саймон успокоился, они уложили его обратно в постель, и малыш почти сразу же уснул.– Не знаю, как ты, а я бы выпил, – сказал Оуэн, когда они вышли из детской.– Я тоже, – кивнула Рут. – Что ты будешь? Шоколад?– Честно говоря, я бы предпочел сейчас чего-нибудь покрепче.Но Рут возразила:– Это не поможет.– В самом деле, доктор? – криво улыбнулся Оуэн. – Ладно, как скажешь. Шоколад так шоколад.Кухня здесь ничем не походила на уютную кухоньку коттеджа. Тут все было массивным и современным: вдоль стен стояли шкафы из светлой сосны, сверкала нержавеющая сталь кухонных принадлежностей. По стенам цвета охры бежал темно-зеленый растительный орнамент.Рут налила молока в ковшик и поставила его на плиту. Потом насыпала в чашки шоколадного порошка. Все это время Оуэн стоял и наблюдал за ней, отчего по спине Рут бежали мурашки, а руки едва заметно дрожали. Наверное, не стоило идти в кухню вдвоем, подумала Рут. Она чувствовала, что теперь ей будет еще труднее уснуть, чем раньше.– Ты довольна?Вопрос был настолько странен, что Рут с недоуменным видом повернулась к Оуэну.– О чем ты спрашиваешь?– Ну, я привез тебя сюда, даже не спросив о твоих желаниях. Думал только об интересах Саймона.– Я не жалуюсь, – ответила Рут. – И потом, здесь же не край земли… В любом случае, – добавила она, – это работа, за которую ты мне платишь.Оуэн нахмурился и зло бросил:– А на все остальное, кроме платы, тебе наплевать?Рут с деланным равнодушием пожала плечами.– Мне надо зарабатывать на жизнь. Но ты прав, мне несколько не по себе, когда я думаю о Саймоне. Все, что с ним случилось, – моя вина. И я боюсь, что сегодняшний кошмар – результат моего легкомыслия.Увидев, что молоко закипело, Рут с облегчением схватила ковшик… И чуть не расплескала молоко, когда Оуэн обнял ее за талию.– Ты здесь ни при чем. Всему виной мои слова, но я был не в себе, когда говорил их. И с тобой я обошелся скверно.Оуэн Стоун извиняется?! Рут была потрясена до глубины души. Но то, что произошло дальше, потрясло молодую женщину еще больше: он повернул ее к себе и ласково коснулся лица ладонью.– Ты простишь меня за это, Рут?– Прощать тебя? Это я нуждаюсь в прощении, не ты!– Нет, тысячу раз нет! – воскликнул он. – Ты всегда относилась к Саймону как к родному сыну. А я самый обыкновенный параноик.Рут постаралась не улыбнуться: Оуэн Стоун признал, что был не прав.– Немного есть, но тебя нетрудно понять. Я знаю, что этот малыш значит для тебя.– В самом деле? – спросил Оуэн скорее себя, чем Рут.Потом большим пальцем провел по ее нижней губе. Никогда прежде она не видела на лице Оуэна такого страстного желания. Все в ней затрепетало, а сердце забилось сильнее обычного. Она перевела дыхание, и кончик языка коснулся пальца Оуэна.– Ох, милая! – со стоном вырывалось из его груди.Легкими, как перышко, поцелуями он покрыл ее веки, виски, щеки. Затем, держа в ладонях лицо Рут, спросил, пожирая ее взглядом:– Ты хочешь меня?– Да, – прошептала она. Последовавший за этим поцелуй показался бесконечным.– Ничего не могу с собой поделать, – произнес наконец Оуэн, отдышавшись. Он откинул волосы с лица Рут и прижал ее к себе. – Я понимаю, это жестоко по отношению к нам обоим. Но не могу больше сопротивляться. 12 Оуэн не хотел влюбляться в Рут. Да, он желал ее – как любой мужчина, окажись тот на его месте. Но любить для него – значит подвергать жизнь любимой женщины опасности. Однако он уже не мог больше жить без нее. И хотел, чтобы она тоже его любила.Это после того, как он вдалбливал в голову Рут, что их брак – явление временное, и даже заставил для надежности подписать контракт. А затем обращался с ней так, что она должна была бы возненавидеть его и сбежать прочь, как только закончится срок соглашения.Но почему же тогда она так жарко целует его? Неужели неравнодушна к нему?– Забудь про шоколад, пойдем в постель, – грубовато сказал Оуэн.Но к его разочарованию, Рут покачала головой, упершись руками ему в грудь.– Думаю, это не лучшая мысль.– Но почему?Дурацкий вопрос. Оуэн знал ответ. Он напугал ее своими словами, что не может больше сдержаться.– Ты сердишься на меня?– Нет, – ответила Рут. – На то есть другие причины.– И ты не скажешь какие?Она снова отрицательно покачала головой. Тогда Оуэн уперся руками в крышку стола, так чтобы Рут не могла выскользнуть, и снова впился в ее губы. Прелестные темно-синие глаза широко распахнулись, она негодующе воскликнула. Однако он не собирался отпускать ее.– Не знаю, почему ты отказываешь мне, – прошептал Оуэн. – Но знаю, что ты хочешь этого не меньше меня.И прижал Рут к себе так, что она ощутила бешеный стук его сердца.– Ты вернула меня к жизни, знаешь об этом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16