Она судорожно глотнула и поспешила в ванную комнату, слыша за своей спиной его тихий смех. Такого поворота событий она, честно говоря, никак не ожидала, но, вероятно, он просто шутит? Да и что может найти в ней, Кэндис Хьюм, такой человек, как Сол Джеррард, который привык быть в окружении самых красивых женщин мира?! Она, правда, тоже достаточно привлекательна, но, в общем, ничего особенного. У миллиардеров, наверное, нет отбоя от женщин, подумала она мрачно. Она старалась не обращать внимания на внутренний голос, который тихонько нашептывал ей, что, даже если бы Сол зарабатывал на жизнь тем, что копал землю, он все равно имел бы это мощное обаяние, эту способность нравиться без всяких усилий со своей стороны, которые так неотразимо действуют на слабый пол.
Ванная комната оказалась совсем небольшой. Три стены и пол ее были выложены бледно-зеленой плиткой, а на четвертой мутно поблескивали слегка потускневшие от времени зеркала. Увидев свое отражение, она непроизвольно вскрикнула. Вид у нее был действительно дикий: волосы спутались и беспорядочными прядями падают на необычно бледное лицо, глаза горят, зрачки расширены, на скулах лихорадочный румянец, кожа выглядит сухой и обветренной.
Волнение и опасения смешались со страхом и нехорошими предчувствиями. Ее нервы сейчас были как оголенные провода, в груди все горело огнем, под ложечкой леденело от жуткого холода, а виной всему был этот дьявольский коктейль.
Она сцепила пальцы, закрыла глаза, усилием воли заставляя себя успокоиться, и, только когда сердце стало биться ровнее, сбросила влажную вј пота одежду и включила душ.
Несмотря на роскошную отделку ванной кемнаш, здесь не было золотых кранов и ванн из мрамора. И хотя ей не очень-то нравился этот камень, особенно та его разновидность, которым так любят отделывать ванные комнаты, она почувствовала легкое разочарование. Как ни странно, занавески здесь тоже не было, хотя, может быть, она и не нужна была в комнате, вся отделка которой прекрасно защищала от воды. Обычные краны, обычная раковина, все те же орхидеи… Имея такое состояние, можно было бы позволить себе и небольшие излишества.
Стоило ей только подумать о хозяине дома, как улыбка на ее губах мгновенно растаяла. Нет, дело не в презренном металле. Способность повелевать, подчинять других своей воле была дана ему от природы и действовала безотказно. Это качество, без сомнения, было как нельзя кстати среди волчьих нравов большого бизнеса. Ее безудержная фантазия представила его вдруг совсем в другой обстановке: густые заросли джунглей и он во всем великолепии своей наготы, солнце играет на его стройном мускулистом теле…
Видение было настолько ярким, что ее словно пронзило электрическим током. Она невольно посмотрела на себя в зеркало и с ужасом увидела, что вся, начиная от кончиков напряженных сосков, заливается краской волнения.
— Нет, — в панике прошептала она, и все готические видения мгновенно пропали. Она не должна позволять себе такие вещи, тем более она прекрасно знает, что это означает. Фотографии в журналах теперь были настолько откровенны, что она была достаточно осведомлена обо всех признаках сексуального возбуждения, хотя никогда прежде сама его не испытывала.
Навсегда отвергнутая теми, кого любила в детстве, она никогда не принимала сознательного решения избегать близости с мужчиной, но в глубине души была твердо убеждена в том, что еще не оказывалась в такой ситуации, когда ктото был способен разбудить и привести в движение дремавшие в ней желания. Одна из ее подруг как-то сказала ей, что Кэндис напоминает ей киплинговскую кошку, которая гуляла сама по себе. Кэндис рассмеялась и попыталась что-то возразить, но с тех пор стала замечать, что всегда устанавливает предел физической и эмоциональной близости, дальше которого она не допускала никого, будь то мужчина или женщина. С тех пор как ей исполнилось десять лет, она наблюдала за миром из-за возведенных ею баррикад, преисполненная решимости никогда никого не пускать к себе в душу, чтобы не дать возможности причинить себе боль.
И это срабатывало. Она была довольна своей жизнью. Ей нравилась ее работа в библиотеке одной крупной промышленной фирмы. А последние три года у нее появилась цель. Эта цель, подумала она, начиная яростно тереть себя губкой, является одной из причин, по которой ей необходимо решительным образом подавить в себе неожиданно возникшее чувство к Солу Джеррарду.
Стук в дверь заставил ее испуганно съежиться и спрятаться за завесой воды. Низкий женский голос позвал ее по имени. Сердце бешено колотилось. Стефани?
— Войдите, кто там? — пропищала она, выглядывая из-за водяной завесы.
— Айлу.
Дверь открылась, и в ванную комнату с непроницаемым лицом вошла огромного роста полинезийка. В руках она держала сверток зеленой хлопковой ткани, на которой, как на батике, был нанесен золотисто-розовый рисунок.
На лице Кэндис появилось горькое разочарование. Но, овладев собой и проявляя излишнюю вежливость, она произнесла:
— Здравствуйте. Меня зовут Кэндис Хьюм.
Лицо оставалось по-прежнему непроницаемым.
— Я знаю. Мистер Сол сказал, что вы, наверное, захотите постирать свою одежду, поэтому я принесла вам этот саронг, пока ваше белье будет сохнул».
— Как это мило с его стороны. И с вашей тоже. Большое спасибо.
Стоя совершенно голой за прозрачной завесой воды, было довольно сложно сохранять достоинство, но, невзирая ни на что, она сопроводила свои слова еще одной улыбкой, которую отвергли все с тем же выражением отчужденности и величия на каменном лице.
Кэндис была смущена и немного рассержена такой реакцией и, пока Айлу собирала одежду и выходила из ванной, не произнесла больше ни слова. И тут ее снова охватил страх. А вдруг они знают…
Нет, этого не может быть. Откуда они могут знать, кто она и что ей здесь нужно. Сейчас ей ни в коем случае нельзя терять самообладания. Ведь следующие несколько минут решают для нее все. Она должна убедить Сола Джеррарда, что она вполне подходящая компания для его младшей сестры и что ее не стоит опасаться, к тому же ей надо постараться произвести приятное впечатление на Стефани.
Решительно сжав губы, она насухо вытерлась полотенцем и завернулась в принесенную Айлу материю. Прожив всего два дня на Фалаиси, она уже успела убедиться в том, что саронг — это прекрасный способ, оставаясь одетой, быть максимально раздетой и не так чувствовать жару. Поэтому она сразу же купила себе несколько саронгов, хотя ни один из них не был» пожалуй, столь тонок и красив, как этот. Она осторожно взяла свободно свисающий конец, вытащила изпод туго завернутой ткани другой и крепко завязала их узлом на груди. Податливая, мягкая ткань выгодно подчеркивала ее тонкую талию и выпуклую линию бедер и ягодиц.
— Неплохо! — сказала она себе, гладя в зеркало. Она могла обойтись и без лифчика, что же касается других недостающих предметов ее туалета, то и тут нечего было беспокоиться — материал не просвечивал, и никому и в голову не придет, что под ним она совершенно голая.
Она сделала глубокий вдох. «Кто не рискует, тот…» Но как же много зависит от того, как она сумеет повести себя сейчас.
Она открыла дверь ванной комнаты и увидела, что он направляется прямо к ней. Его темная фигура выглядела так же зловеще, как висящая на стене маска его предка. Ладони ее сделались влажными от волнения. Она застенчиво пошла ему навстречу, слегка поеживаясь под его откровенно оценивающим взглядом. То краснея, то бледнея и чувствуя, как по спине у нее бегут мурашки, она собрала остатки своего самообладания и прямо взглянула в его удивительные, непостижимые глаза.
Вы мне не нравитесь, подумала она с неожиданным вызовом и дерзко вздернула подбородок. В это мгновение она забыла о том, что на карту поставлено все. Напрягшись как струна, она не отвела взгляда.
Он остановился. Лицо его казалось спокойным и отчужденным. Он улыбнулся, и заключенное в его улыбке обаяние, перед которым так трудно было устоять, обдало ее неистовой волной, зажигая кровь и заставляя учащенно биться сердце.
— В этом одеянии вы похожи на жительницу острова, — сказал он и слегка дотронулся до золотистого завитка волос у нее на виске. — Правда, вы немного меньше ростом и куда стройнее, но зато такая же прямая спина и плавная, покачивающаяся походка. Ну как, все еще хотите пить?
— Мне кажется, я могла бы выпить целое ведро, — сказала она охрипшим от волнения голосом. Чувствуя себя полной идиоткой, она попробовала откашляться.
— Даже так?! Ну тогда я предложу вам нечто более аппетитное.
— Вы очень добры, — ответила она, слегка помедлив и смущенно глядя на него снизу вверх сквозь опущенные ресницы.
Он взял ее за локоть и, двигаясь бесшумно, словно пантера, пошел рядом.
— В Южных морях всегда заботятся о тех, кто потерпел кораблекрушение и выброшен волной на чужой берег. Таков местный обычай.
В его низком грудном голосе она снова уловила суховатую нотку и с сомнением посмотрела на него. И хотя он по-прежнему улыбался, в его глазах нельзя было прочесть ничего. Вместо того чтобы легко поддерживать ее за локоть, как велит простая учтивость, его пальцы впились в нее словно клещи.
— Ведь, в конце концов, мой дальний предок тоже был одним из них, — задумчиво произнес он. — Его корабль, которому вот-вот грозило вдребезги разбиться, прибило сюда бурей. Местные жители встретили его со всем радушием, на которое только были способны, что не позволило ему остаться перед ними в долгу. Что ему оставалось делать, кроме как жениться на младшей дочери главного вождя племени?!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— Неужели? — воскликнула Кэндис и с интересом посмотрела на него широко открытыми, удивленными глазами.
В уголках его рта мелькнула насмешливая улыбка.
— Да. Семейное предание гласит, что ни та, ни другая сторона не были особенно в восторге от этого брака, но решали не они. Как бы там ни было, но этот брак, несмотря на то что он был насильственным, говорят, оказался очень счастливым.
— Значит, это он был предком Чэпмена, — сказала Кэндис и понимающе кивнула.
— Совершенно верно. Вы что-нибудь слышали о нем?
Этим вопросом он застал ее врасплох.
— Каждый, кто приезжает на Фалаиси, знает, что Чэпмены жили здесь всегда, и я даже гдето слышала, будто вы состоите с ними в родстве, — быстро нашлась она.
— Да, Грант — мой двоюродный брат, — произнес он без всякого выражения.
Его пальцы еще сильнее стиснули ее локоть, когда, проходя через широкие двери, они вышли на террасу, спрятанную в тени орхидей, белых и изысканно-прекрасных, застывших на длинных грациозных стеблях, словно лунные бабочки. Несправедливо, подумала Кэндис с неожиданной неприязнью, когда один человек может окружить себя такой красотой, а другие прозябают в нищете и бедности.
Изобразив на лице небольшую гримаску, она оглядела террасу и с вожделением проглотила слюну, увидев стоящий на столе запотевший графин со светящейся золотистой жидкостью.
— Божественно! — воскликнула она.
— Будете только сок или, может быть, разбавить его чем-нибудь покрепче?
Она улыбнулась.
— Нет, только сок, пожалуйста. Я плохо переношу спиртное, тем более мне еще нужно вернуть назад эту посудину, прежде чем они бросятся меня разыскивать. Я…
— Об этом можете не беспокоиться, я уже обо всем позаботился. Я отвезу вас назад, а катамаран доставят на место завтра утром.
Она густо покраснела, понимая, что причиняет ему массу хлопот, хотя ее и задела нотка легкого осуждения в его ровном голосе.
— Это очень мило с вашей стороны, но я не могу…
— Можете, можете, — произнес он, гладя на нее с самодовольной улыбкой. — В любом случае сейчас уже поздно. Я уже все устроил и обещаю, что буду вести себя вполне пристойно, но за это вы со мной обязательно поужинаете.
Как ей вести себя в этой ситуации? Разумеется, она ничего не имела против того, чтобы поужинать с ним, но почему он сказал «со мной», а не «с нами»? А где же все остальные? Эта заносчивая Лидия, Стефани? Ее так и подмывало задать ему не дававший ей покоя вопрос, но вместо этого она сказала:
— Вы очень добры, но я не хочу надоедать. — Заметив, как он недоуменно Вскинул брови, она добавила: — Я имела в виду то, что вы не один, и я не хочу… не могу…
— О других не беспокойтесь, — бросая он небрежно. — Лидия вчера улетела назад в Дигдио, а Стефани сегодня вечером здесь не будет.
Стараясь изо всех сил скрыть свое разочарование, она сделала несколько глотков сока какого-то неизвестного ей тропического фрукта. Сок был прохладным, почти несладким и приятно холодил пересохшее горло. Не спеша, она выпила весь стакан, стараясь за это время снова овладеть собой. Ставя стакан на стол, она уже смогла улыбнуться и с очаровательной небрежностью произнесла:
— Мне действительно неудобно доставлять вам столько хлопот, мистер Джеррард. Вы были очень добры, но я не хочу нарушать ваше уединение.
— Какая ерунда! — воскликнул он, и взгляд его блестящих глаз задержался на изящном изгибе ее рта. — Вы поможете мне скоротать вечер, а если вы против того, чтобы на вас смотрели как на развлечение, что ж, быть может, вы простите мне это? За то, что я, как вы выразились, был так добр?!
Ей не хотелось оставаться. Что-то подсказывало ей, что у него есть какой-то скрытый замысел. Может быть, ему просто стало скучно теперь, когда очаровательная Лидия не осыпает его больше своими комплиментами? Чувствуя некоторую неловкость, она смотрела на бархатную зелень газона, обрамленного неподвижными густыми зарослями.
Вряд ли она ему нравилась; она знала, что не так уж красива и не относится к числу тех утонченных и искушенных в искусстве флирта женщин, вроде Лидии, которые ему явно нравятся. А она даже не знала, что такое физическая близость с мужчиной.
Почувствовав, как к голове ее приливает горячая волна, она неуверенно взглянула на него и заметила, что он слегка улыбается, словно догадываясь, какую дилемму она пытается решить.
Когда-то в одной статье она прочитала о нравах, царящих в мире таких, как Джеррард.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26