После окончания грандиозного пиршества она уселась поболтать с матушкой Рика.
– Даже мужчины согласны, что он славный малый, – сказала ей бабушка Блайт, следя своими острыми голубыми глазами, как Кин смеется чему-то в группе молодых людей. Она перевела взгляд на Лесию: – А ты небось беспокоилась?
– Но не из-за вас, – сказала Лесия. – У меня ужасное подозрение, что Кин не очень нравится маме.
– Да, она немного тревожилась. – Старая дама посмотрела на свою невестку, которая великолепно выглядела в ало-черном элегантном платье. – Но думаю, ты ошибаешься. Она просто хочет быть, уверена, что ты не ошиблась в очередной раз. А сейчас ты видишься с парнем, с которым была помолвлена?
– Нет. Он живет в Веллингтоне.
– И ты все еще чувствуешь себя виноватой перед ним?
– Да…
– Ну тогда, пожалуй – и обещаю, что это будет единственный раз, когда я злоупотреблю своим правом старшей по возрасту, – я опущу в твое ушко жемчужину житейской мудрости. Я убедилась, что в наших силах лишь распорядиться собственной жизнью. Мы можем помогать людям, можем причинять им боль, но в конце концов каждому самому придется отчитываться за то, как он распорядился тем, что ему дано Богом.
Бабушкины незатейливые слова должны были бы успокоить Лесию, и все же на протяжении этого чудесного уик-энда, наполненного весельем, слезами и искренними чувствами, Лесия не могла отделаться от неясных опасений.
После того как воскресным утром все дружно позавтракали – довольно поздно, – одна из троюродных сестер, знаменитая своей вредностью, взмахнула длинными ресницами и провозгласила, глядя на Кина:
– Все-таки знаете, это очень странно, что первый муж Моники и ваш отец были так похожи.
– Согласно общепризнанной вековой мудрости, у каждого человека есть двойник, – сказала Моника, уже уставшая, как и Лесия, от восклицаний и предположений родни по этому поводу.
Кузина удивленно посмотрела на нее, но решила развить свою мысль дальше:
– И все же – если вдуматься – какое поразительное совпадение. А у отца Лесии тоже был раздвоенный подбородок?
– Я схожу за его фотографией, – любезно предложила Моника. Кузина махнула ресницами в сторону Рика:
– Вы ведь не возражаете? – спросила она запоздало.
– Ни в коей мере, – ответил тот безмятежно.
Вернулась Моника с фотографией и торжественно положила ее перед кузиной.
– О, твое свадебное фото! – воскликнула та. Потом перевернула снимок и посмотрела на обратную сторону. – Мельбурн. А как ты тогда оказалась в Австралии, Моника?
– Я там училась, – ответила Моника, намазывая масло на гренок.
– Но странно, что ты не вернулась домой, чтобы сыграть свадьбу.
– У нас не было денег на билеты. Родители прилетели ко мне, и мы скромно и мило отпраздновали в Мельбурне.
Снова перевернув фотографию лицевой стороной вверх, чтобы изучить как можно тщательнее изображенного на ней человека, кузина переключила внимание на Кина.
– Боже, если бы не ранняя лысина, он как две капли воды похож на вас.
– Он был светловолосый, – сказала Моника, намазывая гренок медом. – И не такой высокий.
Рик встал со своего места и, нагнувшись, поцеловал жену.
– Кто поможет мне собирать абрикосы? Надо снять их с дерева, а не то все достанется попугаям.
Часа за два до отъезда в аэропорт Лесия решила поговорить с матерью. Налив себе чаю, она выглянула в окно веранды, где на теннисном корте Кин, Рик и два юных кузена резались в теннис. Картина, впрочем, была достаточно мирной, как и подобало для идиллического завершения чудесного уик-энда.
Переведя взгляд на мамино лицо, Лесия напрямик спросила:
– Тебе не нравится Кин?
– Очень нравится.
– Это все, что ты можешь сказать? – сухо спросила Лесия.
Моника рассмеялась.
– Ну хорошо, он великолепен, что тебе самой хорошо известно; ему свойственна та врожденная властность, которую и мужчины, и женщины находят притягательной. От него веет уверенностью и силой. Глядя на него, можно твердо сказать, что он не растеряется в любой ситуации.
– И это все? – снова спросила Лесия.
– Да, – ответила Моника невозмутимо. – А что? Ты ищешь повод для спора?
Лесия бросила на нее досадливый взгляд, но тут же рассмеялась.
– Конечно же, нет! Но ты увидишь, он настолько ни в чем не похож на Энтони, что… Нет, в самом деле. Небо и земля.
Моника кивнула, а тем временем теннисисты, разгоряченные и веселые, вышли из-за ограды и направились к ним. За общей беседой Лесия забыла о разговоре с матерью и вспомнила только в самолете, на пути в Окленд.
Возможно, настоящая причина сдержанного отношения к нему мамы объяснялась тем, что он напоминал ей человека, замужем за которым она была и которого так трагически потеряла. Наверное, ей становилось не по себе, когда она глядела ему в лицо – лицо человека, словно воскресшего из мертвых.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
По дороге из аэропорта Кин завернул к тете Софи. Приветствовав их с неизменным очаровательным энтузиазмом, она указала на маленькую коробку.
– Вот – все они тут. Они принадлежали твоему отцу. – Старушка в упор взглянула на внука. – После его смерти их нашли в его вещах. Эти фотографии – почти все, что у тебя от него осталось.
– А что в них интересного? – Он скривил губы. – Фотографии матери среди них нет, я полагаю.
– Не знаю, я не смотрела. Но Стюарт любил твою мать, – твердо заявила тетя Софи. – По крайней мере вначале. Да, им не следовало жениться, но нельзя, знаешь ли, винить его одного в этой ошибке. Не только укоры совести заставили его застрелиться после ее смерти.
У Лесии на миг перехватило горло. О Боже – бедный мальчик, бедный, бедный Кин! Она импульсивно потянулась к его руке, и Кин, не глядя, сжал ее руку в своей.
– Хорошо, я послушаюсь твоего мудрого совета, – согласился Кин с подчеркнутым равнодушием. – Но ты хранила эти снимки почти тридцать лет. Зачем понадобилось отдавать их именно сейчас?
Не глядя на их соединенные руки – его, загорелую и мускулистую, и ее, светлую и тонкую, – тетя Софи сказала спокойно и мягко:
– Я считаю, что ты уже готов увидеть их. Настало время тебе простить отца. Брайен и Зита были отличными приемными родителями, но они смотрели на Стюарта глазами твоей матери. Я не думаю, что они намеренно были к нему несправедливы, но и объективными их не назовешь.
Лесия перевела взгляд с Кина на тетю Софи, привлеченная прозвучавшими в ее голосе стальными нотками.
– Я прекрасно знаю, что представлял собою мой отец.
– Ты знаешь только одну его сторону, – печально сказала Софи Уорбертон. – Во всяком случае, фотографии принадлежат тебе, и я надеюсь, что ты просмотришь их прежде, чем решишься сжечь – если все-таки решишься.
– Может быть, я взгляну на них, но только потому, что этого хочешь ты.
В автомобиле Лесия откинулась на спинку удобного сиденья, глядя в окно на мелькавшие мимо оклендские улицы, окутанные пыльной усталостью, которая свидетельствовала о том, что еще один уик-энд позади, а впереди уже маячит понедельник.
– Поедем к тебе или ко мне? – спросил Кин.
– Мне надо домой – завтра предстоит напряженный день.
– Я могу остаться и отвезти тебя завтра утром по пути в свою контору.
– Я нездорова, – выговорила Лесия, с трудом ворочая языком, который от смущения сделался неповоротливым.
– И что же? – Он с упреком посмотрел на нее. – Если тебе хочется спать, и больше ничего, я стану держать тебя за руку и сочту себя счастливым.
Часто заморгав, чтобы скрыть слезы, Лесия сказала:
– Кажется, это самое приятное из того, что мне когда-либо говорили.
– Надеюсь, что все-таки нет, – возразил Кин, и голос его прозвучал напряженно и хрипло. – А как же насчет того парня, с которым ты была помолвлена, – этого Барри?
– Барри вознес меня на пьедестал, – взволнованно объяснила Лесия. – Я всегда чувствовала, что настоящую меня он не видит. Ему представлялась некая жрица, которой он мог поклоняться, а не живая женщина.
– И ты не была с ним близка, – проговорил он ровно.
Лесия помотала головой.
– Он женат?
– Не был, когда мы разговаривали последний раз.
– Вы до сих пор поддерживаете отношения? – спросил он неторопливо и сдержанно, но от скрытого в его словах смысла у Лесии зашевелились волосы на затылке.
– Время от времени он звонит мне. Для него очень важно знать, что мы остались друзьями.
– Не похоже, чтобы он видел в тебе друга. Если ему так нужен предмет поклонения, нашел бы себе другую богиню, – сказал Кин грубовато-наставительным тоном. – Он слишком долго обременял тебя. Но, слава Богу, у тебя хватило здравого смысла понять, что брак, на который дают согласие под давлением, – настоящее бедствие. Так чем ты планируешь заняться сегодня? – спросил Кин.
– Я и в самом деле неважно себя чувствую, – сказала она. – Отвези меня домой, я приму таблетку и лягу спать.
Кин свернул с автострады и по лабиринту узких портовых улочек подъехал к дому Лесии. На этот раз он поднялся к ней в квартиру, проследил, чтобы она сразу приняла болеутоляющее, приготовил ей чай. Потом посадил к себе на колени и поцеловал таким долгим поцелуем, что ее веки сами собой сомкнулись, а губы начали дрожать.
– Хочешь, чтобы я остался? – спросил он с нежностью. – Бедная девочка, ты выглядишь усталой и печальной.
– У меня и правда небольшие спазмы, – призналась она. – Но это пустяки. Завтра утром я проснусь совершенно здоровой, со мной так всегда бывает.
Он прижался щекой к ее волосам, и Лесия услышала, как ровно бьется сердце в его груди. Потом он опустил ее на диван.
– Ложись спать, – приказал он.
Улыбаясь, Лесия прошла в ванную, ополоснулась под теплым душем, провела руками по груди, бедрам и вздрогнула, вспоминая страстные ласки любимого…
Вытершись и надев ночную сорочку, она принялась распаковывать свой чемодан, и тут в дверях появился Кин.
– Быстро в постель, – скомандовал он.
– Ладно, оставлю это до утра.
– Если без меня тебе будет лучше, я уеду, но мне больше хотелось бы остаться.
Внезапно глупые слезы подступили к ее глазам. Поспешно проглотив их, она сказала:
– Я тоже хочу, чтобы ты остался.
Он занес в комнату свой саквояж, который, должно быть, захватил из машины, достал оттуда несессер и стал готовиться ко сну.
Проворчав что-то по поводу ее кровати – не слишком большой по сравнению с его необъятным ложем, – Кин тем не менее с удовольствием вытянулся на ней и заключил Лесию в теплое кольцо своих рук. Постепенно она расслабилась и погрузилась в сон.
Она спала крепко, и ее подсознание словно заперло все сновидения в самом укромном уголке мозга. На следующее утро Лесия проснулась бодрой и здоровой. Лениво повернувшись на бок, она поцеловала Кина в небритый подбородок и подумала, ликуя: наконец-то я вижу перед собой будущее, сияющее, как солнце, на расстоянии вытянутой руки. Я люблю, люблю этого человека, и он любит меня…
Подобное пробуждение было для нее новым и восхитительным опытом – как и скрипучий по-утреннему голос Кина, его энергичное потягивание до хруста в суставах, ленивая, довольная и озорная улыбка, нарастающее возбуждение от его поцелуев, даже неразбериха в тесной ванной и очень крепкий кофе, который сварил Кин.
Лесия негромко напевала, пока они готовили завтрак – яйца-пашот и апельсиновый сок для Кина, а для нее гренки с томатным соком. А сев за стол, она подумала, что никогда не забудет этого утра.
– Ты похожа на летний рассвет, – сказал ей Кин неторопливо, но его голос решительно не соответствовал глазам, в которых пылало синее пламя. Он взял ее руки и поцеловал ладони. – Жутко не хочется покидать тебя, но я должен идти прямо сейчас.
Без Кина квартира сразу опустела. Но Лесия крепко держалась за воспоминания о проведенной вместе ночи и, отправляясь в свою рабочую комнату, так и сияла от счастья.
А за несколько минут до обеденного перерыва позвонила Дженни и сообщила, что они с Брайеном приняли окончательное решение.
– Нам очень понравился последний проект, – сказала она. – Я хочу поскорее приступить к строительству.
– Тогда я составлю заявку на подряд. У вас есть на примете какая-нибудь строительная фирма?
– Я выбрала одного человека, с которым Брайен работал прежде. Мы решили не прибегать к услугам фирмы и просто нанять рабочих, – сказала Дженни.
– Но кто станет наблюдать за строительством? – осторожно возразила Лесия. – Кто-то должен организовывать работу, заказывать материалы, платить по счетам. Для неопытного человека это нелегкий труд.
– Я справлюсь, – твердо заявила Дженни. – Я жду ребенка – об этом пока никто не знает, кроме Брайена, – и мне как раз необходимы такого рода заботы, чтобы занять время.
– В заботах у вас, безусловно, недостатка не будет, – заверила Лесия, стараясь не вкладывать в свои слова никаких эмоций.
– У меня все получится, – настаивала Дженни. Ее голос излучал непоколебимую уверенность. – Но я все-таки буду чувствовать себя спокойнее, зная, что вы поблизости, на тот случай, если мне понадобится помощь.
– Ну, конечно. Мы оговорим это в контракте.
Через десять минут Лесия со сдержанной улыбкой повесила трубку. Дом будет именно таким, каким хочет его видеть Дженни, и в придачу будет возведен в пределах сметы.
Снова вернувшись к своим занятиям, она с легким удивлением отметила, что Кин почему-то не звонит. Она, правда, не особенно ожидала – он ведь слишком занят на работе, и на сегодняшний вечер они не строили никаких планов.
Вечером она сама позвонила Кину, но его не было.
И в ней снова зашевелились непонятные опасения, нарастая с каждой минутой…
Ночной сон был тяжелым и не принес облегчения. Первое, что ощутила Лесия, проснувшись, была тупая головная боль. Даже наступивший день – свежий и умиротворяюще ясный, с живительным морским ветром, который унес из города всю пыль и выхлопные газы, так что в воздухе запахло цветами и солью, – не смог снять с ее плеч томительную тяжесть и развеять усталость, которая затуманивала мозг.
Чтобы как-то встряхнуться, Лесия пошла в гимнастический зал и там на тренажерах дала выход своей досаде на то, что Кин не звонит ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18