К основным блюдам должны были подать вино.
– Я не привыкла столько пить за обедом. Боюсь, от такого количества спиртного я просто усну!
– Никаких проблем. Здесь наверху сдаются комнаты. Я отнесу тебя в постель.
– Ты так просто не сдаешься, да? – она не чувствовала обычного раздражения.
– Ты ведь тоже хочешь меня?
Он не спускал с нее испытующего взгляда. Шарлиз могла бы ответить, но Робер и без этого прекрасно понимал, что привлекает ее. Не знал он только, насколько окрепли ее чувства к нему, и слава Богу! Шарлиз опустила глаза и занялась скатыванием хлебных крошек в шарик. Робер неожиданно накрыл ее ладонь своею.
– Я не хочу принуждать тебя, chere. Я надеюсь и верю, что однажды мы займемся любовью, но только тогда, когда ты будешь к этому готова. Надеюсь, это будет скоро, – последние слова он произнес с обычной ухмылкой. – Прошу тебя, не будь такой серьезной и ешь свой обед спокойно. Люди думают, глядя на нас, что любовники поссорились, а мне это неприятно, потому что мы, к сожалению, не любовники.
На этом тема была исчерпана, и Робер ни разу к этому не вернулся. Он развлекал ее за обедом, рассказывая чудесные истории о своем детстве в Париже, о юношеских проделках, о своей семье. Влечение между ними не исчезло, ничто не могло бы его разрушить, но они смеялись и болтали, как хорошие знакомые, Почти идеальные отношения. Почти. Такое маленькое слово – и такая большая разница, с грустью подумала Шарлиз.
Когда Шарлиз и Робер вернулись домой, оказалось, что Дэнни ждет их с нетерпением, что было для него последнее время не характерно. Обычно они сами его искали, а потом еще и уговаривали составить им компанию. Сегодняшний день был исключением.
– Огюст куда-то ушел с мамой, и мне не с кем играть. А где вы были?
Шарлиз рассказала мальчику о фабрике и пообещала в следующий раз взять его с собой. Робер добавил:
– Подрастешь и сможешь там работать, как твой папа и я.
– А что ты там делал?
– Когда мы были чуть постарше тебя, то работали на сборе винограда, разбирали ягоды на конвейере, прежде чем они отправятся под пресс. Помню, мы с Морисом так объелись виноградом, что нас выгнали с работы.
– Я тоже смогу работать, – серьезно заметил мальчик. – Я уже большой. Мне четыре года.
Робер был абсолютно серьезен.
– Ты прав. Что ж, скоро наступит сбор винограда, там посмотрим.
Дворецкий вошел в комнату, и Робер умолк.
– Мсье, мадам Овернуа просила передать, что она хочет с вами переговорить, как только вы вернетесь.
Когда Жиль вышел, Робер повернулся к Шарлиз.
– Полагаю, пора сообщить маме, что мы дома. Дэниэл, будь любезен, сбегай наверх и скажи своей бабушке, что мы в гостиной.
Мальчик вопросительно взглянул на Шарлиз.
– А это обязательно, тетя Шарлиз?
Робер нахмурился.
– Мне бы хотелось, чтобы ты был приветливей с бабушкой. Она проделала длинный путь только для того, чтобы повидаться с тобой.
– А мне все равно. Она мне не нравится. Она сердитая и кричала на тетю Шарлиз.
Глаза Робера сверкнули, когда он обернулся к Шарлиз.
– Я не знал, что вы повздорили. Почему ты мне не сказала?
– Ничего особенного не случилось. Дэнни просто перепутал…
– Ничего я не перепутал. Она была вся красная от злости и сказала, что ты, дядя Робер, не доверяешь тете Шарлиз, А еще сказала, что тетя Шарлиз затащила тебя в постель. Она что, думает, что вы подрались? У нее был такой противный вид!
Шарлиз была потрясена тем, как много мальчик понял и запомнил, пусть и по-своему, по-детски. Робер выглядел рассерженным.
– Ты должна была сказать об этом мне. Моя мать перешла все границы. Могу только извиниться за нее и пообещать, что больше этого не повторится!
– Вот видишь! – с триумфом воскликнул Дэнни. – Дядя Робер говорит, что я прав!
Шарлиз поспешила исправить положение.
– Он этого не говорил. А ты неправильно рассказываешь. Мы просто поспорили. И вообще, отправляйся наверх. Тебе пора купаться и спать.
Они помолчали, пока мальчик не вышел из комнаты. Затем Робер снова обратился к Шарлиз.
– Как ты могла скрыть от меня то, что случилось? Ты же знаешь, что я бы этого не допустил.
– Да уж, отлично! Начнем грандиозный семейный скандал! Это только еще больше восстановит твою мать против меня, если только это возможно.
– Она должна, по крайней мере, соблюдать приличия!
– Она всего-навсего приехала навестить нас, так что же, начинать Третью Мировую? Наверное, мадам Овернуа скоро уедет.
– Не сомневаюсь, особенно после разговора, который у нас с ней будет.
Шарлиз встала.
– Ладно. Дэнни ждет меня, пойду к нему. Обещай, что не будешь злиться.
– Постараюсь.
В это верилось с трудом. Шарлиз не нравилось настроение Робера, но, с другой стороны, его мать сама виновата, что создала такую обстановку в доме. Шарлиз еще раз вздохнула и отправилась в комнату Дэнни.
Обычно, когда он плескался в ванне, Шарлиз развешивала одежду племянника и собирала игрушки, переговариваясь с мальчиком через стенку и время от времени заглядывая к нему. Но сегодня она принесла в ванную стул и стала подробно расспрашивать его о щенках, о новом друге Огюсте и обо всех событиях этого дня, чтобы отвлечь малыша от воспоминаний о мерзком утреннем скандале.
Впрочем, беспокоиться было не о чем. В памяти четырехлетнего малыша быстро стирались все неприятности. Дэнни с увлечением рассказывал о дне рождения, на который его пригласили, и показывал, как здорово «подныривает» его резиновая уточка.
К концу купания Шарлиз, как всегда в таких случаях, была мокрой с головы до ног и потому переоделась в джинсы и старую футболку. Пока она приводила себя в порядок, Дэнни играл в своей комнате. Неожиданно раздался стук в дверь. Шарлиз поспешно одернула футболку и осторожно подошла к двери. Ей не хотелось еще раз встретиться с Жозефиной.
– Кто там?
– Это я, Робер. Могу я зайти?
– Погоди минуту. Можешь зайти позже?
– Мне нужно кое-что уточнить, прежде чем я отправлюсь к матери.
Что ж, это важнее ее внешнего вида. Шарлиз перестала волноваться из-за своей легкомысленной одежды и открыла дверь. Наверное, Робер решил последовать ее совету и не бросаться в бой, очертя голову.
Сначала он попросту не заметил, что она переоделась. Большими шагами пересек комнату и спросил, не глядя на нее:
– Я тут подумал о том, что говорил Дэнни. Мама действительно сказала, что я тебе не доверяю?
– Не совсем так. Она сказала, что ты не веришь, будто я могу вырастить Дэниэла достойным фамилии Овернуа. – Шарлиз не удержалась от иронии. – Что ж, не стоит винить ее за это. Именно так ты и сказал во время нашей
первой встречи.
– Да, но я ошибался. – Робер взял ее за руки. – Я не знал тогда тебя, твою доброту и нежность, твое отзывчивое сердце.
– Я пыталась тебе об этом рассказать, но ты не верил, – попыталась отшутиться Шарлиз.
– Я должен был убедиться сам.
Интонации Робера изменились, когда он внимательнее посмотрел на нее. Шарлиз в панике поняла, что старая футболка практически не прикрывает ее, обтягивая грудь. Розовые соски были видны так же отчетливо, как если бы она была просто голой.
Именно такой Робер увидел ее в первый раз, и теперь Шарлиз оставалась все столь же соблазнительной.
Когда ее руки неуверенно поднялись, чтобы прикрыть грудь, он остановил ее почти умоляющим жестом.
– Позволь мне хотя бы посмотреть на тебя. Твое тело так прекрасно.
– Мне надо переодеться и вести Дэнни ужинать, – шепнула она в ответ.
– Еще рано.
Его руки скользнули на ее талию и двинулись вверх, медленно освобождая Шарлиз от одежды. Девушка не удержалась от тихого стона блаженства, когда кончиками пальцев он коснулся ее груди, провел по напряженным соскам.
– Я не могу оторваться от тебя, – прорычал он. – Я знаю, что только мучаю и тебя, и себя, но я не могу, Шарлиз, когда я вижу тебя такой, я теряю контроль над собой.
– Я тоже! – со стоном прошептала она.
Каждая клеточка ее тела, все чувствительные участки кожи кричали, взывали, молили о близости, несмотря на все попытки сопротивления.
– Я не должен этого делать!
Однако вместо того, чтобы повернуться и уйти, Робер сорвал с нее футболку и зарылся пылающим лицом в пшеничные волосы Шарлиз. Огонь желания вспыхнул так ярко, что в ней что-то взорвалось, и она впилась пальцами в напряженную спину мужа, прижалась к нему бедрами, чтобы теснее слиться, Робер ответил сдавленным стоном, его тело выгнулось, он прижал Шарлиз к себе так крепко, что она ощущала напряжение его плоти всем телом. Пока его губы жадно искали ее рот, он судорожно расстегнул на ней джинсы и просунул руку к ее бедрам, слегка приподнимая Шарлиз и пытаясь второй рукой освободить ее от одежды.
– Теперь мы не можем остановиться!
– Я знаю!
Она судорожно расстегивала на нем рубашку, искала застежку брюк.
– Девочка моя, это словно исполнение всех снов и желаний! – шептал он, сдирая с нее джинсы.
Они были так поглощены друг другом, что не сразу услышали настойчивый стук в дверь комнаты Робера. Голос Жозефины разносился по коридору.
– Робер, я знаю, что ты здесь! Открой не медленно!
– Не могу поверить! – простонал он. – Это уже второй раз, когда она все портит!
Тело Шарлиз яростно протестовало против внезапной остановки и требовало не обращать внимания на стук в дверь, но разум взял верх. Девушка прерывисто выдохнула и отступила на шаг.
– Все это не случайно. Твоя мать пытается помешать нам заняться любовью. Если вдуматься, то это даже смешно.
Она трясущимися пальцами застегивала джинсы и пыталась улыбнуться.
– Но это же несерьезно. Не может она сторожить нас всю ночь под дверью. – Робер был бледным от злости.
– Возможно, слуги донесли ей, что мы не спим вместе, вернее, спим в разных комнатах. Она решила, что наши отношения дали трещину, и изо всех сил старается не допустить примирения.
– Да, она до сих пор не одобряет наш брак. Но я не думаю, что она хочет окончательно его разрушить.
– Я уверена, мадам Овернуа считает, что защищает твои интересы, но ей пора взглянуть в лицо действительности! – Разочарование и неудовлетворенная страсть распалили ярость Шарлиз, и она была куда несдержаннее обычного. – Если наш брак развалится, опекунство над Дэнни станет судебной проблемой. Я прекрасно понимаю, что Овернуа чертовски богаты и влиятельны, но я не сдамся без боя. Я сыграю на привязанности малыша ко мне и его антипатии к некоторым, я сыграю на чем угодно, что сможет мне помочь!
Глаза Робера сузились.
– Так он единственный, кто тебя волнует?
– Благополучие Дэнни – это то, из-за чего мы поженились. Я согласилась, потому что у меня не было выбора.
– Но ты могла не соглашаться на все остальное, – ехидно усмехнулся он. – У меня уже была пара-тройка шансов, включая сегодняшний вечер. К несчастью, ты опомнилась слишком быстро. Это могло бы дать мне большое преимущество.
Это было как пощечина.
Шарлиз удалось почти молниеносно овладеть собой и своими чувствами, но ведь Робер был прав, черт побери! Он не хотел упустить шанса заняться с ней любовью, но собственно о любви тут и речи не шло. Его тайный план предусматривал полное подчинение ее воли, вот и все.
10
Шарлиз с трудом заставила себя пойти на ужин, хотя ей была противна даже мысль о Робере и его матери.
Но удача была на ее стороне. Жиль сообщил, что Робер уехал, а Жозефина – вот действительно чудесная новость! – отправляется в Париж. Должно быть, у них состоялось непростое объяснение с Робером, что, впрочем, не принесло Шарлиз никакого утешения. Робер больше не собирался ее защищать.
Следующие несколько дней прошли относительно спокойно, так как Робер все еще был занят делами в Париже. Шарлиз приходилось одной ходить на приемы и вечеринки и придумывать бесконечные объяснения и извинения за отсутствие ее мужа.
Неожиданно выяснилось, что Дэнни скучает без дяди. Он успел привязаться к Роберу, но Шарлиз даже не представляла, насколько сильно. Мальчик то и дело спрашивал:
– Когда дядя Робер вернется? Он обещал сводить нас с Огюстом на рыбалку.
– Вы можете пойти с отцом Огюста.
– Нет, ему надо работать. И потом, я хочу с дядей Робером! Он мне истории рассказывает, про то, как они с папой были маленькие.
– Я тоже рассказываю тебе истории.
– Твои истории я уже сто раз слышал, а его – нет.
У Шарлиз появилось щемящее чувство, что она потихоньку уходит из жизни Дэнни. Робер мог исполнить любой каприз мальчика. В тот день, когда он догадается о привязанности к нему племянника, Шарлиз станет никому не нужна.
Она убеждала себя, что это просто мнительность. Дэнни все еще нуждается в ней, и очень сильно. Малышу нужна замена и матери, и отца. Как бы то ни было, Шарлиз пора задуматься о собственной жизни. Надо позаботиться о карьере, а она совсем забросила свои эскизы с тех пор, как переехала в деревню. Если ее брак с Робером развалится, а признаки этого налицо, то Шарлиз снова придется работать.
Робер вернулся к концу недели, к неописуемой радости Дэнни. Малыш играл с Шарлиз в «ловись, рыбка» на веранде, когда машина Робера подъехала к дому. Они с Шарлиз сдержанно и вежливо поздоровались, в то время как мальчик в восторге повис у дяди на ноге.
– А что ты мне привез? Мама и папа всегда привозили мне что-нибудь, когда приезжали домой.
– Жиль понес мой багаж в дом. Попроси его дать тебе большую сумку, – Робер ласково взъерошил волосы мальчугана, а тот с веселым криком кинулся в дом.
Шарлиз вознамерилась последовать за ним, потому что не хотела оставаться с Робером наедине.
– Погоди. Для тебя у меня тоже есть подарок.
– Это вовсе необязательно.
– Я не мог не отметить месяц нашей свадьбы.
– Всего месяц?!
– Я полагаю, он показался тебе вечностью. – В его голосе звучала горькая насмешка.
Да, но не в том смысле, который подразумевал Робер. Жизнь разделилась на две половины, до встречи с Робером и после нее, и вторая половина казалась куда более яркой, полной и насыщенной.
– Считай это утешительным призом.
Он достал из нагрудного кармана синюю бархатную коробочку и вручил ей.
Внутри лежала брошь в форме птички. Глаза птички – сапфиры, а крылья – граненые бриллианты, сверкавшие на солнце нестерпимым блеском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17