Красота! Виндсерфинг, яхты, водные лыжи, а поздней осенью грандиозная охота. На каждом этаже камины, ванны с горячей водой. Съездила бы, посмотрела. Я уже представляю тебя во всей этой обстановке. Те же красоты природы, но плюс удобства.
— Нет, спасибо, отсутствие удобств вполне меня устраивает. Я вижу в этом средство вырабатывать характер.
— Но ведь повышение налогов тебя задело?
— Причем по самому больному месту — и все благодаря тебе и твоей «Аллигатор Ривьере». Если ты можешь как-нибудь повлиять на застройщиков, скажи им, чтобы держались подальше от моего леса.
— Ты против прогресса?
— Я всецело поддерживаю прогресс, пока он не приближается вплотную ко мне.
Дик откинул манжету и повернул к свету наручные часы. Намек ей, чтобы не тратила впустую его драгоценное время?
Мэгги прикидывала, не заказать ли еще и кофе.
— Так… над чем ты нынче работаешь? Торговые центры? Курорты? Пытаешься втиснуть на пляж еще несколько тысяч тел?
— А может быть, вложить несколько миллионов долларов в местную экономику?
— Как ты щедр, Дик. А ты подумал, что будешь делать, когда заасфальтируешь все побережье и туристы перестанут приезжать?
— Почему они должны перестать приезжать, если рядом океан? Чем ты думаешь, Мэри Маргарет? Как ты не понимаешь, что люди, которые приезжают сюда, достойны приличного жилья! А те, кто обслуживает туристов? Кто, не будь туристов, останется без средств существования?
— Ах вот в чем дело! — Мэгги не могла сдержаться. Она всегда получала истинное удовольствие при виде физиономии проболтавшегося кузена. Он был такой же тонкокожий, как и она. — Значит, ты собрался понастроить дешевых домишек и получать плату за жилье с тех, кто будет обслуживать твоих туристов?
Дик буркнул что-то под нос и вытащил чековую книжку с золотыми инициалами.
— Вряд ли это будет выгодно. Если ты не против, мы пойдем…
— Конечно. Спасибо за ужин. Дик, и за предложение насчет моего дома, но я вряд ли изменю решение. Как знать, может быть, я стану сдавать комнаты местным, у кого нет денег на другое жилье.
— Твои шутки неуместны. Я действительно желаю тебе добра. Кстати, у меня и вправду есть личный интерес. Сейчас я ничего не могу обещать, коль скоро ты еще намерена раздумывать, но вообще-то есть некая церковная община, которая подыскивает место для летнего лагеря, и я мог бы уговорить их…
— Летний лагерь? Ты шутишь.
Дик вышел за ней на улицу и нахмурился при взгляде на ее забрызганный грязью красный пикап, припаркованный рядом с его безупречным «БМВ». Повернувшись спиной к ветру, он принялся ее увещевать:
— Будь благоразумна, Мэри Маргарет. Я только пытаюсь помочь тебе, ведь мы одна семья, а родственники должны держаться вместе. У тебя было достаточно времени, чтобы прийти в себя после развода и снова начать мыслить здраво. Я уже поговорил кое с кем из домовладельцев, и большинство готовы расстаться с домами — конечно, если от них хоть что-нибудь осталось. А если учесть растущие налоги, эрозию и новые ограничения на заселение низин, которые, как я слышал, собираются ввести, эти земли скоро вообще ничего не будут стоить.
— Тогда зачем они общине? Дик глубоко вздохнул. Терпение, по-видимому, покидало его.
— У церковных общин есть специальное разрешение.
— На болото? — Так она и поверила. Но, поскольку она и не собирается ничего продавать, ей-то что!
— Послушай, у меня сегодня еще встреча, и я уже опаздываю, — с отчаянием в голосе произнес Дик.
— Что ж, не буду тебя задерживать. — Мэгги расцвела улыбкой. Он, конечно, редкостный зануда, и она его недолюбливает, но он ей родня. — Спасибо, что беспокоишься обо мне, Дик. У меня все хорошо. Все будет в порядке.
Когда Мэгги вернулась домой, почти стемнело. Свинцовые тучи низко нависли над землей, и только над самым горизонтом оставалась узкая полоска кораллово-красного неба. Она поставила машину на обычное место за домом, подхватила два пакета продуктов и пакет с книгами и направилась по изрытой колеями дороге к заднему крыльцу.
Чья-то тень выступила из темноты.
— К вам заходили, — произнес Сэм Кенеди. Мэгги испуганно вздрогнула. Книги выскользнули из-под локтя, Мэгги попыталась удержать их и выпустила из рук один из пакетов.
Глава 4
Сэм поймал коробку с яйцами одной рукой, а другой подхватил пакет.
— Он сказал, что зайдет позже. Оставил карточку.
Мэгги ничего не оставалось, как пригласить его войти. Собственно, это Сэм открыл перед ней дверь, которую она позабыла запереть, и придержал, пропуская ее вперед.
— Положите на стол. Спасибо, что спасли яйца.
— Давайте я положу их в холодильник. — Не дожидаясь ответа, он открыл дверцу и принялся высматривать место. — Что это, рыба? Где вы ее берете? Я уже подумывал, как бы мне раздобыть снасти и, может быть, путеводитель.
Ни о чем таком он не думал. Его мысли занимала только эта женщина. Он пытался не замечать ее, но не мог. Она засела в его мозгу как репей, с ее высокими скулами, гордой повадкой, длинными ногами. У нее был низкий мелодичный голос, выговор никак не выдавал ее происхождения. Однако она явно не местная. Сэм был заинтригован. А кто на его месте остался бы равнодушным? Как могло случиться, что такая женщина, как Мэгги, очутилась в подобной дыре?
Сэм с детства испытывал непреодолимое влечение к загадкам. Эта причуда привела его сначала в сферу химических технологий и в конце концов в экологию. Он всегда с готовностью принимал вызов.
А Мэгги Дункан представлялась серьезным вызовом.
Сэм упрятал яйца в холодильник и захлопнул дверцу. Обернувшись, он увидел, как она, вытянувшись на цыпочках, пристраивает банку с кофе на верхнюю полку. Ее макушка находилась на уровне его глаз. Длинные ноги, длинная талия, длинные волосы. Что-то в этой женщине непреодолимо его привлекало. Словно зуд в таком месте, до которого не дотянуться.
— Что? Ах, рыба. — Мэгги сложила пустой пакет и бросила в корзину. — Это кефаль. У меня здесь есть знакомый рыбак, у него и покупаю. Та, что в холодильнике, соленая.
Соленая кефаль? В жизни не слышал.
— Вот оно что, — пробормотал он, извлекая из пакета остатки содержимого — пластиковую бутылку растительного масла и пластиковый же флакон шампуня. Шампунь пах жимолостью. На взгляд Сэма, ей бы, скорее, подошла тигровая лилия.
— Не трудитесь. То есть, я хотела сказать, спасибо, что помогли и принесли записку, но я управлюсь сама.
— Не стоит благодарности. — Сэм отвинтил колпачок шампуня, вдохнул запах и завинтил колпачок. — Я сделал лишь то, что должен был сделать.
— Я действительно могу управиться сама, — подчеркнуто резко произнесла Мэгги. Или стукнуть его поленом по голове, чтобы он наконец понял? Он ей здесь не нужен, он ей не нравится, он ей просто надоел!
— Бутылки из пластика, пакеты из пластика — все из пластика! Вы понимаете, чти» еще немного, и мы похороним себя под грудой хлама, не поддающегося биологической переработке и смертельно опасного для всего живого?
Мэгги так и застыла посреди кухни, зажав в каждой руке по большой картофелине.
— Что? Нет, то есть да. Да, разумеется. Послушайте, может быть, вы наконец…
Наконец — что? По неведомой причине она никак не могла подобрать слова, чтобы выставить его из дома.
— Спасибо за помощь, мистер Кенеди. Теперь я все сделаю сама.
Ну наконец-то понял. Мэгги догадалась по его сузившимся глазам. Но, вместо того чтобы действовать соответственно, он улыбнулся, обнажив зубы, слишком белые в сравнении с его загорелым лицом.
Пальцы Мэгги впились в картофелины, она едва сдерживалась, чтобы не запустить ими в него. Пожалуй, перекошенный рот идет ему куда больше. В присутствии этого человека, особенно когда он так простодушно улыбается, Мэгги становилось не по себе.
— Вы уже поужинали? — неожиданно спросил он. Пока они раскладывали продукты, за окном совсем стемнело. Голая лампочка освещала желтоватым светом середину маленькой кухни, оставляя по углам тени.
— Да.
— Тогда, может быть, не откажетесь от десерта? Сегодня я ездил в бухту Мэнн за обогревателем и заодно купил еще кое-что.
— За обогревателем? Каким обогревателем? Если это электрический, то я не уверена, что здешнее напряжение выдержит. А если какой-нибудь другой…
— Не беспокойтесь, газовое отравление мне не грозит. Вентиляция в доме отменная, поверьте.
— При чем тут вентиляция! Вы просто сожжете дом, и все тут, — сухо сказала Мэгги.
— Не волнуйтесь. Просто я решил, что с двумя печками мне будет теплее, чем с одной. Пойду за десертом.
Не успела Мэгги ответить, что его десерт ей на фиг не нужен, как он уже исчез за дверью.
Сэм опрометью бросился с ее крыльца к своему дому, едва не запутавшись в натянутой бельевой веревке, и лишь на полдороге заставил себя сбавить ход.
Огонь в печи снова погас. Единственной наградой за все труды прошедшего дня был жар его собственного тела, когда он орудовал пилой и колуном. Обливаясь потом, он пилил, рубил, колол, пока поленница не стала напоминать крепостную стену. И все, что он заработал, — это новые мозоли и боль в мышцах. Древесина была либо слишком свежей, либо слишком старой и тепла давала не больше пары свечек.
Пакет лежал там же, где он его оставил, когда вернулся. Сэм сгреб его в охапку и остановился у мутного зеркала на кухонной стене — поправить воротничок рубашки поверх толстого полосатого свитера. Проведя несколько раз ладонью по волосам, он понял, что усилия тщетны, и пожал плечами. Только однажды его волосам пришлось подчиниться — это было в лагере строевой подготовки, куда он попал после призыва. Тогда они были черными, как у всех мужчин его рода. Он даже гордился своей шевелюрой. Женщины были от нее без ума. Но армейскому парикмахеру кудри Кенеди были до лампочки.
Сэм поймал себя на этих размышлениях и выругался. Какая» разница, как он выглядит! Мэгги сама не красавица. Если уж такая швабра в рабочем комбинезоне показалась ему привлекательной, его дела куда хуже, чем он предполагал. Он приехал сюда пожить в одиночестве и залечить душевные травмы, а вовсе не для того, чтобы покорить местную диву.
— Вот и я, — объявил он, закрывая за собой дверь. — Вы всегда оставляете дом незапертым, когда уезжаете?
Мэгги захлопнула дверь, ведущую в мастерскую. Так и быть, пусть посидит немного на кухне, раз пришел. Но совать нос в ее личные дела она не позволит.
— Здесь в округе некого опасаться.
— Не слишком ли вы уверены?
Она вообще не уверена — во всяком случае, последнее время. Сегодня она попросту забыла запереть дверь. Старые привычки трудно изжить.
— Но ведь пока нет оснований тревожиться, — произнесла она, желая закончить этот разговор, и подставила серый кофейник под струю воды.
Сэм настроился на вторую чашку ее гремучего зелья. Среди прочего он принес пинту виски «Джим Бим» и пачку «Салем». Сам он до сих пор не притрагивался ни к спиртному, ни к сигаретам. И тем не менее похоже было, что он покинет эти места в худшем состоянии, чем до приезда.
Самой труднопреодолимой оказалась привычка перерабатывать. Об этом он и не подумал, решаясь на добровольное затворничество. Рубка дров приносила некоторую пользу, по крайней мере голова отдыхала. Что касалось тела, то оно держалось лишь жалкими остатками сил.
— Садитесь же. — Мэгги кивнула на стул и поставила на стол банку молока и сахарницу. — Нам нужны тарелки для вашего… десерта?
Сэм опрокинул пакет на стол, и из него посыпались разнообразные изыски кондитерской промышленности, включая коричные булочки с потрескавшейся сахарной глазурью и какие-то штуковины белого и коричневого цвета «с ароматом шоколада».
— Если вы иначе не можете… Но салфетки, думаю, все же не помешают.
Мэгги взглянула на гору дешевой дряни, и ее брови поползли вверх.
— К вопросу о пластике, — усмехнулась она. Сэм в ответ лишь неловко улыбнулся.
Они сели друг против друга и принялись перебирать сладости, внимательно изучая этикетки. Мэгги все сильнее ощущала присутствие этого мужчины. Ей вдруг пришла в голову глупая мысль — что запас кислорода у него больше, чем у нее. Ее резерв оказался неожиданно истощенным. Когда он, заерзав на стуле, коснулся невзначай ее ноги, она едва не задохнулась.
— Пожалуй, кофе уже достаточно покипел, — едва выговорила она, вскакивая на ноги. На самом деле кофе был еле теплым.
— Вот, забыл вам отдать, — сказал Сэм, залезая в карман брюк. Он извлек оттуда визитку, и Мэгги осторожно протянула руку, чтобы взять ее. Карточка еще хранила тепло его тела. Мэгги почувствовала, как ее лицо заливается краской.
Что за наказание иметь такую тонкую кожу! Она извела тонны увлажняющего лосьона и ночного крема, а ее кожа продолжала реагировать на малейшую провокацию, демонстрируя миру все цвета радуги.
— «X. Дж. Уилкерсон. Агент по торговле недвижимостью». Не знаю никакого Уилкерсона.
— А он, как мне показалось, знает вас. По крайней мере он произнес фамилию Дункан, говоря о владельцах здешней недвижимости. Это вы?
— Возможно. А может быть, и нет. — Неожиданно для себя Мэгги взяла черствую сахарную булочку и пустилась в воспоминания о своем далеком предке, гнавшем когда-то самый чистый на Восточном побережье спирт в болотах неподалеку от Дунканского перешейка. — Его прозвали Медвежья Лапа. Не спрашивайте, за что. Мой дед, Джубал, рассказывал, что Дункан Медвежья Лапа владел здесь практически всем. Большая часть земель в округе ничего не стоит: для фермера слишком сыро, для рыбака слишком сухо. Думаю, кроме него, ею никто не интересовался, и он в конце концов занял все, а потом оформил на себя. Джубал говорил, что еще его отец работал на него в двадцатые годы.
Сэм расправился с последней липкой булочкой и взял бело-коричневый шарик.
— Насколько мне известно, в те времена многие промышляли спиртным.
— Для своего промысла Медвежья Лапа выбрал не самое удобное место. — Мэгги приняла от Сэма половинку шарика и с любопытством надкусила. — Ммм, суховато, но недурно. Местные рассказывают, что его… э-э… промысел находился далеко от Кошачьей бухты, причем вверх по течению, и добраться туда можно было только на лодке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20