Я устала вкалывать, устала от вечной суеты, не оставлявшей ни минуты, чтобы побыть вдвоем, — не говоря уже о том, чтобы остаться наедине с собой, устала принимать дома исключительно нужных людей. — Мэгги вздохнула. — Наверное, я просто устала. Вообще.
— А Карлайл? Как он принял новость? — подсказал Сэм, когда молчание слишком затянулось.
— Он сказал, что я… что я должна избавиться от ребенка. Он не хотел детей. Сказал, что мы не можем себе этого позволить. — Мэгги коротко рассмеялась, и звук ее голоса резанул его по сердцу. — На то, что мы вдвоем зарабатывали в месяц, семья из четырех человек спокойно прожила бы целый год, а мы не могли себе позволить одного крошечного ребеночка. Я даже хотела сама кормить.
Сэм с ужасом ждал, чем кончится эта история. Ему ли не знать, что такое вина? По сравнению с тем, что совершила она, он мог бы жить со спокойной совестью. Если она отказалась от ребенка и теперь сожалеет об этом, он был готов потратить все силы, но доказать ей, что она довольно себя наказала. Ни одна женщина не должна расплачиваться всей своей жизнью за поступок, совершенный по принуждению.
— Карлайл пригрозил оставить меня. Приказал выбирать между ним и ребенком. Я выбрала ребенка, и он переехал жить в гостиницу. И понеслось. Я должна была искать новую квартиру, это требовало времени. Рынок взбесился, акции то взлетали, то падали до предела. Меня с утра до ночи осаждали клиенты, и каждого надо было убеждать, каждому объяснять…
Мэгги глубоко вздохнула и отряхнула с джинсов собачью шерсть.
— Развод — ужасно грязное дело, — тихо продолжала она. — И отнимает много времени. Помощи от родителей я так и не дождалась. Мать была уверена, что я совершаю большую ошибку, а отца волновало только одно: смогу ли я продолжать работать. Наверное, я просто не выдержала. Давление резко подскочило, я попала в больницу и… потеряла ребенка.
Кофе, шипя, полился на плиту, и запах мокрой собачьей шерсти сменился запахом горелой гущи.
— Когда я оправилась и могла снова выходить на работу, — ровным голосом продолжила Мэгги, — то вдруг поняла, что не хочу этого. Индекс «Доу Джонс» подскакивал вдвое и падал до немыслимого предела, но мне было все равно. Бракоразводный процесс шел своим чередом. К тому времени я, конечно, уже знала, что брак не помешал Карлайлу сохранить свойственный ему стиль жизни. У него была любовница, и он обеих нас обманывал. Я решила, что с меня довольно, отказалась от всех притязаний, уехала к Джубалу — и вот, живу здесь.
Она обвела взглядом стены и улыбнулась одними губами.
— Теперь ты все знаешь. Скучная история, бабьи слезы. Полжизни я убила на карьеру, которая оказалась мне не нужна, вышла за человека, которого не смогла удержать, потеряла единственное в жизни сокровище. Теперь понимаешь, почему я избегаю людей?
— Чего нет, того не потеряешь?
— Скорее, правильный учет активов и пассивов.
Улыбка растаяла, но глаза засветились теплотой и нежностью.
Сэм встал и снял кофейник с плиты. Поддерживая его под донышко, он подставил его под струю холодной воды и, подождав немного, разлил кофе по чашкам.
— Был бы бренди, я бы слегка подсластил тебе жизнь. Но у меня только виски. Если хочешь, принесу.
— У меня такой измученный вид?
— Ты прекрасна. И всегда была прекрасна, даже когда бранила меня за то, что я нарушил границы твоей территории и украл твой плавник.
— Так ты все понял?
— А ты и не пыталась скрыть, — заметил Сэм, наливая молоко в ее кофе и прижимая ее озябшие пальцы к теплой чашке.
— Прости. Наверное, я за эти годы привыкла считать себя здесь хозяйкой.
— И никогда не хотелось уехать? Или найти компанию?
Мэгги неподвижно смотрела в свою чашку.
— Порой я спрашиваю себя, смогла бы я вернуться в Бостон и, снова работать или нет. Но чтобы взять да уехать — нет, такого соблазна я не испытывала. Что до компании, так каждое лето на Перешейке полно народу. В основном приезжают порыбачить, и, конечно, большинство постояльцев — мужчины. Ведут себя вполне пристойно, однако попадаются и гнусные экземпляры. Но я справляюсь, кого бы агент сюда ни заслал.
— И со мной?
Мэгги криво усмехнулась.
— И с тобой тоже. Когда твой отпуск кончится, ты же не станешь задерживаться. Жизнь, лишенная удобств, не для тебя, так ведь?
— Я постараюсь привыкнуть. А может быть, мы даже объединим усилия: я научусь сносить здешние тяготы, а ты примеришь на себя Дархэм.
Мэгги почувствовала, как кровь бешено застучала в висках.
— Не лги мне, Сэм. Если ты просто хочешь со мной переспать — это одно, но не пытайся прикрыться красивыми словами. Это нечестно по отношению к нам обоим.
— Почему ты решила, что я неискренен? Мэгги глотнула кофе и поморщилась. Сэм терпеливо ждал ее ответа. Сама виновата — не надо было выворачивать перед ним душу. Теперь не отвертишься.
— То есть ты любишь меня? — неуклюже выпалила Мэгги.
Не успел Сэм и рта раскрыть, как Мэгги уже была готова провалиться сквозь землю.
— Забудь, что я сейчас сказала. Прошу тебя. — Наверное, он сейчас в таком же шоке, как и она.
— Может быть, я не хочу забывать. Мэгги, между нами действительно что-то происходит, и мы оба об этом знаем.
— Родство душ? — с надеждой спросила она. Сэм усмехнулся, но в полумраке трудно было прочитать его взгляд.
— Не думаю. Столкнувшись в этой дыре, мы только и делали, что злились и ругались, и тем не менее это произошло. Ты согласна, Мэгги?
Допустив столь непростительную оплошность, Мэгги не была намерена уступать. И куда подевалась холодная выдержка, выработанная с таким трудом?
— Тебя тревожит перспектива снова впустить в свою жизнь мужчину?
— Тревожит? Пугает до смерти. Ведь мы едва знакомы.
— Чтобы действительно узнать друг друга, нужно время. Может быть, мы скорее пройдем этот путь, если я поясню причину моей женитьбы. Терпеть не могу неудач — в чем бы то ни было, — но мой брак с самого начала не обещал ничего хорошего.
Мэгги ясно видела, каких усилий стоит ему это признание. Замкнутость — одна из немногих черт, которые их роднили. В остальном между ними было мало общего.
— Жену свою я не любил. Я любовался ею — она была молода и восхитительно красива. Она ждала ребенка от другого мужчины. Я женился на ней, потому что был одинок, а Лорель нуждалась в поддержке. Отец ее ребенка был женат, а родители ничего знать не хотели.
Сэм умолк. Мэгги тоже молчала, и он не знал, стоит ли продолжать. Может быть, ей наплевать? Может…
Мэгги перегнулась через стол и накрыла его руку своей.
— Спасибо, что рассказал, Сэм. Лорель не могла сделать лучшего выбора. Из тебя получился бы замечательный отец.
— Ну уж и замечательный, — пробормотал Сэм, безмерно польщенный. — Но, думаю, я бы справился. Уверен, что смог бы соответствовать.
— И вырастил бы безнадежно избалованное дитя. Кстати, пожалуй, стоит выпустить Принцессу пробежаться. Как ты думаешь, может, ее еще раз покормить? Дать что-нибудь вкусненькое на сон грядущий?
— Ну, и кто из нас растит баловней? Мэгги замахала руками, изображая смирение и невинность.
— Тогда я пошла в душ, а ты пока будь за хозяина. Я оставлю тебе горячей воды.
Она больше не могла находиться с ним рядом. Это становилось опасно. Странная смесь радостного возбуждения и страха, как при езде на большой скорости. Словно несешься вниз по крутому склону.
— Спасибо. Ты хоть меня не балуй, — улыбнулся Сэм и открыл дверь, выпуская собаку.
Лежа в постели некоторое время спустя, Мэгги услыхала, как в ванной выключили воду. Принимая душ сама, она намеренно экономила горячую воду, зная ограниченные возможности титана. Но Сэм больше заслуживал удовольствия, чем она.
Он постучал и, прежде чем она успела отозваться, заглянул в дверь.
— Мэгги, можно открыть окно? Твой дом меньше моего, здесь душновато.
— Как хочешь.
— Угу. Спасибо.
Он помедлил, и она взглянула на него вопросительно. Она оставила для него свет в гостиной, и яркий луч падал из двери на край кровати.
— Никогда не приходилось спать на перине. Как на большой подушке, да?
— Многим не приходилось. У Джубала жесткая кровать, но в ней по крайней мере тебе будет тепло.
— Я-то знаю, где мне было бы во сто раз теплее, — отозвался Сэм, и Мэгги нервно заерзала.
А ей? Разве она не следила за каждым его движением, когда он возвратился с Принцессой с прогулки? Разве не представлялся он ей стоящим под душем в ее старой, на кривых ножках, ванне, за прозрачной пластиковой занавеской, не скрывающей его тела? Во всех подробностях?
— Сэм, ты хочешь что-то сказать? Время уже за полночь.
Он помолчал, потом медленно произнес:
— Наверное, просто хотел пожелать тебе спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Сэм.
И вдруг он толкнул дверь и шагнул в комнату. Мэгги увидела, что на нем только джинсы и ничего больше.
— Черт побери, Мэгги, как ты можешь! Неужели ты думаешь, я засну, зная, что нас разделяет только эта стена? Неужели ты не видишь, как я хочу тебя? Или тебе все равно?
Мэгги не стала ждать, когда страх снова завладеет ею. Одним движением руки она откинула одеяло.
— Иди ко мне, Сэм.
Глава 9
Сэм посмотрел на нее, и длился этот взгляд, казалось, целую вечность. Все его желания и чаяния обрели ответ в призыве ее глаз. Потом, не медля более ни единого мгновения, он скинул джинсы и приблизился к ней. Его волосы были еще влажными после душа, от него исходил свежий аромат зубной пасты, хвойного лосьона и жимолости. Он был прекрасен.
— Мэгги, ты уверена?
Он стоял у края ее постели, из комнаты лился свет, играя в волосах на его груди. Они были не седыми, а черными. У него было тело мужчины, вступившего в пору зрелости: твердое, мускулистое — такое куется годами. Его лицо оставалось в тени, и Мэгги включила ночник.
Она хотела видеть его.
Она хотела видеть его всего.
— Я уверена.
Она улыбнулась ему из своего уютного гнездышка, и иных уверений не требовалось. Через миг два тела потонули в пуховых глубинах, погрузились в собственный уютный мирок.
Сэм склонился над ней, и его губы прильнули к ее губам, как мотылек к цветку, и пили из них, пока Мэгги не забилась беспомощно, вцепившись пальцами в его плечи. Легчайшим прикосновением языка он провел линию меж ее губ и, приподняв голову, послал ей улыбку. Желание жгло ее невыносимым пламенем. Не в силах более сдерживать себя, она, извиваясь, высвободилась из ночной рубашки, чтобы всем телом ощутить каждый дюйм его плоти, ее тепло и силу. С ее губ слетел тихий стон, похожий на плач, и Сэм, словно услыхав долгожданный зов, сжал ее в объятиях и зарылся лицом в волосы.
— Мэгги, Мэгги, что за колдовские травы ты подмешала в капусту? Клянусь, я жестоко недооценил последствия.
Его твердый, гладко выбритый подбородок скользнул по ее щеке, он нашел ее губы и раскрыл их своими. Его язык дерзко и жадно овладел ее ртом, требуя ответного вожделения.
От былых сомнений не осталось и следа. Мэгги поняла, что никогда не насытится этим мужчиной, что сила, влекущая ее к нему, не иссякнет, что он нужен ей весь — телом, душой и разумом. Жажда обладать им ослепила ее, и ей стало жутко.
Что, что я делаю? — в отчаянии твердила она. Ведь они такие разные, любая мелочь становилась причиной ссоры. Зачем только она рассказала ему о прошлом? Он задал какой-то незначащий вопрос — она даже не могла припомнить, какой именно, — но ведь он не просил ее выворачивать душу наизнанку. А она, словно жаждущая любви школьница, захотела, чтобы он знал о ней все и все-таки любил. Воистину здравый смысл оставил ее. Мать ведь предупреждала, что одиночество сказывается на женской психике не лучшим образом.
— Мэгги, Мэгги, очнись, ты нужна мне здесь, — прошептал Сэм.
Она глубоко вздохнула. Ее неподвижный взгляд был устремлен поверх его плеча. Он поднял голову и посмотрел на нее — она нехотя встретилась с ним глазами. Выйти из игры теперь уже невозможно.
— Не пугай меня так, милая. Если ты не готова, я подожду. Только не исчезай — не удаляйся туда, где я не смогу быть рядом с тобой.
Его ладони, его губы нежно ласкали ее лицо. Странно, неужели его рот когда-то казался ей грубым? Его губы и эта улыбка с удивительными характерными складочками в уголках. О, как она любит каждый их изгиб!
Мэгги приподнялась с подушки и легко поцеловала его. Он обнял ее крепче. «
— Прости. Я слишком долго была одна.
— Я тоже, радость моя. Я не хочу тебя принуждать, но…
Из ее груди вырвался сдавленный смех, и его глаза засверкали темным пламенем.
— Так возьми же меня.
Повторять не пришлось. Сминая пуховые волны постели, он перевернулся на спину, увлекая ее, и поднял над собой так, что ее груди едва касались его груди.
— Боже, как ты прекрасна, — простонал он. — Я так хочу тебя, что боюсь причинить тебе боль.
— Не бойся, — выдохнула она.
Он поцеловал ее снова, желая испить ее до дна, требуя еще и еще. Потом провел губами вдоль ее шеи, поднял над собой и стал целовать ей плечи и грудь. Когда его язык коснулся ее соска, жгучее лезвие наслаждения пронзило ее невыразимой болью. Опершись на локти, она погрузила пальцы в жесткие кольца на его груди и ощутила упругие выступы мускулов. По его телу пробежала дрожь. Переменив положение, он отбросил простыни и провел руками вдоль ее тела. Она чувствовала у бедра его пульсирующую плоть. Кольцо ее объятий сжалось теснее, ногти впились в его спину.
— Сэм, пожалуйста… я хочу тебя. Голос Сэма был хриплым, слова едва различимы — он пытался овладеть собой.
— Подожди, любимая, дай мне секунду времени, иначе желание подведет меня.
Ждать! Да разве она не ждала его всю свою жизнь? И сейчас, когда он здесь, рядом, в ее объятиях, когда его голова покоится на ее груди и горячее, влажное дыхание, срываясь с его губ, обжигает сосок, она испытывала головокружительное наслаждение, не пережив еще самой близости. Возможно ли, чтобы женщина желала мужчину столь страстно, что была бы способна на экстаз прежде, чем он коснется ее?
Он коснулся ее, и ей почудилось, что она оставляет землю и воспаряет ввысь. Его пальцы, скользнув меж ее бедер, ласкали ее медленными, уверенными движениями, доводя до исступленной дрожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20