Что мы тебе сделали, что ты смотришь на нас так, словно презираешь?
– Имя Молли тебе о чем-нибудь говорит?
– При чем здесь она, сынок? – настороженно спросил Тед.
– Ты опять собираешься говорить с нами об этой женщине? – театрально воскликнула Ева.
Уорс не стал церемониться.
– Да, о ней.
– И что ты можешь сказать нам о ней нового? – усмехнулась его мать, но он, проигнорировав ее цинизм, спросил:
– Вы разговаривали с ней пять лет назад перед тем, как она уехала?
В комнате наступила гробовая тишина.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – надменно произнесла Ева. – Мы не раз говорили с этой женщиной.
Внутри у Уорса все клокотало от ярости, но он пытался сохранять спокойствие.
– Эта женщина, как ты ее называешь, была моей невестой.
– Я тебя умоляю, Уорс. – Ева махнула рукой с длинными накрашенными ногтями. – Она была всего лишь твоей игрушкой, и мы это знали.
Уорс стиснул зубы, жалея, что двое этих эгоистичных снобов – его родители.
Разумеется, он не мог этого изменить. Зато мог изменить свое будущее.
– Итак, вы разговаривали с ней? – спросил он снова, глядя на обоих. – Только не лгите мне.
Ева вопросительно посмотрела на внезапно побледневшего мужа, и тот кивнул. Затем перевела взгляд на Уорса. Ее губы были сжаты в твердую линию, глаза лихорадочно сверкали.
– Да, мы с ней разговаривали.
– Что конкретно вы ей сказали? – Уорс поднялся и угрожающе навис над ними.
– Ты не мог бы сесть? – спросила Ева, ломая руки. – Ты похож на пантеру перед прыжком, и это заставляет меня нервничать.
– Мама!
– Ладно. – Она подняла глаза на сына. – Мы сказали ей, что ты по-настоящему ее не любишь и не хочешь на ней жениться.
С губ Уорса сорвалось непечатное ругательство. Ева сердито посмотрела на него, но ничего не сказала.
– Продолжай, – вымученно произнес он.
Его губы онемели, во рту пересохло.
– Мы сказали ей, что она недостаточно хороша для тебя, но ты сам не смог ей это сказать и попросил нас.
Уорс разразился потоком проклятий. Ева и Тед, затаив дыхание, испуганно уставились на сына, словно он внезапно превратился в чудовище.
– Мы… мы думали, что так будет лучше для тебя, – печально произнесла Ева. – Мы считали, что она была тебя недостойна…
– Твоя мать права, – вставил Тед. – Мы думали, что действовали в твоих интересах…
– Заткнитесь оба!
Ева и Тед ошеломленно разинули рты. Наклонившись к ним, Уорс произнес резким тоном:
– Я любил Молли и собирался на ней жениться. Из-за ваших козней мы оба все эти пять лет были несчастны. Да вас следовало бы за это хорошенько отделать!
– Боже мой, Уорс, – заплакала Ева, – ты сам слышишь, что говоришь?
Он не обратил внимания на ее слезы.
– Но поскольку вы мои родители, я надеюсь, что когда-нибудь смогу вас простить. Только не сейчас! Я не хочу вас обоих видеть, так что держитесь от меня подальше, поняли?
С этими словами он направился к двери и закрыл ее за собой с такой силой, что разбил дорогое стекло. И черт с ним! Он никогда еще не чувствовал себя так хорошо. Однако ему только предстояло сделать самый главный шаг в его жизни.
Объясниться с Молли.
Несмотря на вечернюю прохладу, у нега на лбу выступил пот. Нужно найти Молли и все исправить.
– Мама…
Улыбнувшись, Максин потрепала Молли по руке.
– Ты чем-то расстроена, дорогая?
Присев на кровать рядом с матерью, Молли заглянула ей в глаза.
– Мне пора уезжать.
Максин нахмурилась.
– Хорошо, дорогая. Мне уже намного лучше, и скоро я смогу вернуться к работе.
– Нет. Я уеду, только если ты позволишь мне нанять для тебя сиделку.
– Она мне не нужна. У меня есть физиотерапевт.
– Когда я уеду, тебе понадобятся оба. А Уорсу придется подыскать себе новую временную экономку. Ты должна ему об этом сказать. Уверена, он пойдет тебе навстречу.
Максин разочарованно вздохнула.
– Я вырастила упрямую дочь.
– Не заговаривай мне зубы, мама, – произнесла Молли улыбаясь. – Послушай меня, хорошо? Уколы и физиотерапия творят просто чудеса. Твое окончательное выздоровление лишь вопрос времени.
– Но пока я еще не совсем здорова? – спросила Максин, подняв брови.
– Совершенно верно.
– Мне будет очень вас не хватать, но я тебя понимаю. Впрочем, если честно, то не совсем.
– Я должна вернуться к работе.
– Но дело ведь не только в этом, правда? – проницательно заметила пожилая женщина. – Ты уезжаешь из-за Уорса?
К горлу Молли подступил комок, и она смогла только кивнуть.
– Если он снова тебя обидел, я собственноручно его придушу.
– Все в порядке. Нам с Трентом просто пора уезжать. Ты привыкла к этому дому, любишь свою работу, Уорс тебя ценит, и я не хочу, чтобы ты из-за нас все бросила.
– Я до сих пор считаю, что вам следовало пожениться.
– Сейчас уже слишком поздно об этом говорить, – горько произнесла Молли.
– Для счастья никогда не поздно, дорогая. Чтобы стать счастливым, иногда бывает достаточно переступить через свою гордость.
– Мама!
Максин подняла руку.
– Все, я умолкаю. Когда ты будешь готова все мне рассказать, я тебя выслушаю. Помни, дочка, что бы ты ни сделала, я не стану тебя осуждать. Я люблю тебя больше жизни.
– О, мама, – всхлипнула Молли, наклонившись и обняв Максин, – ты всегда была для меня защитой и опорой. Наверное, пришло время открыть тебе свою душу.
Пожилая женщина протянула руку и смахнула слезинку, стекающую по щеке дочери.
– Я слушаю, дорогая.
Крепко держа мать за руку, Молли начала свой рассказ.
* * *
Она упаковала все вещи и была готова к отъезду. Вот только у нее не хватило духа позвать Трента. Они с Тэмми играли в мяч на лугу, и их веселый смех укоряюще звучал у нее в ушах.
Она вышла на веранду в надежде, что свежий воздух поможет ей успокоиться. Вдруг кто-то постучал в дверь, но она даже не удосужилась обернуться.
– Открыто.
Никто не ответил, и она направилась обратно в дом.
Уорс стоял, прислонившись к дверному косяку. При виде его у неё бешено заколотилось сердце и пересохло во рту.
– Я знаю, я последний человек, которого ты хочешь видеть, – произнес он, глядя на чемоданы па полу.
– Верно, – согласилась Молли, чувствуя, как у нее по спине побежали мурашки.
– Я разговаривал со своими родителями.
Она просто пожала плечами.
– Ты была права, – произнес он с болью в голосе.
В этот момент их взгляды встретились, и Молли поняла, что никогда не переставала его любить и будет любить до конца своих дней.
– Мне жаль, что они вмешались, – продолжил он. – Ты должна поверить, что я не имел никакого отношения к тому, что они проделали за моей спиной.
Внезапно в сердце Молли зашевелилась робкая надежда, что они оба смогут переступить через свою гордость и начать все сначала. Если он готов, она согласна.
– Но это не извиняет того, что ты сделала, Молли.
В один миг Уорс жестоко убил эту надежду.
– И что я сделала?
– Сбежав от меня, ты, очевидно, вышла замуж за первого встречного, запудрив бедному парню мозги.
Молли долго не могла произнести ни слова. Боль и унижение были так глубоки, что у нее сдавило горло. Наконец, собравшись с духом, она выпалила:
– Как ты смеешь говорить мне такое? У тебя совсем нет стыда!
– Скажи, что это не так, и я возьму свои слова назад. – Его тон по-прежнему оставался непреклонным.
– Разумеется, это неправда.
Его лицо исказилось, как от боли.
– Тогда что же, черт возьми, правда?
Давясь словами, Молли произнесла:
– Я никогда не была замужем. Я выдумала эту историю, чтобы защитить себя и Трента.
– Ладно, ты не была замужем. Ты просто переспала с ним.
– Нет, это не так! – неистово воскликнула Молли.
– Но кто-то все же должен был прикоснуться к твоему телу, – усмехнулся Уорс.
У Молли внутри все закипело от гнева. Как человек, которого она любила, мог говорить ей такие ужасные вещи? Кровь прилила к вискам, и она услышала свой отчаянный крик:
– Меня не касался ни один мужчина, кроме тебя!
Господи, как она могла это сказать? Молли закрыла рот ладонью. Ее заставили раскрыть тайну, которую она хотела унести с собой в могилу. Но слово не воробей, вылетит – не поймаешь. 11ичего уже нельзя исправить.
Стоя как вкопанная, она смотрела на лицо Уорса, на котором сменялось множество эмоций. Намерен ли он отобрать у нее Трента? Со своими деньгами и связями он мог спокойно это сделать. Ей никогда еще не было так страшно.
Между тем Уорс молниеносно пересек комнату, схватил ее за руку и настойчиво спросил:
– Это действительно означает то, что я подумал?
Пристально глядя на него, Молли лихорадочно подыскивала слова, чтобы исправить безнадежное положение, но это было невозможно.
– Молли, пожалуйста, скажи, Трент мой сын? – мягко произнес Уорс. – Но даже если нет, это не имеет значения. Я не смогу больше прожить без тебя ни дня.
– Да, он твой сын, – сказала она, глядя ему в глаза.
Он покачнулся на каблуках, и Молли инстинктивно протянула руку.
– Уорс…
Уорс поймал ее руку.
– Он правда мой? – Его глаза блестели от слез.
– Да, да, да!
– О боже, Молли, я не могу в это поверить.
– Ты, должно быть, ненавидишь меня за то, что я ничего тебе не сказала…
– Я никогда не смог бы тебя возненавидеть, – неистово возразил он. – Я слишком сильно тебя люблю. Ты единственная женщина, которую когда-либо я любил.
– А ты единственный мужчина, которого я когда-либо любила, – искренне ответила она..
– Молли… – Уорс заключил ее в объятия и долго не отпускал. Затем, глядя ей в глаза, произнес: – Я люблю тебя. Хочу тебя. Ты нужна мне. Я больше никогда тебя не отпущу.
В доказательство этого он поцеловал ее так крепко, что биения их сердец слились в унисон. Они вновь стали единым целым.
Год спустя
– Итак, как прошел ваш день, миссис Кавано? – спросил Уорс у своей жены, входя в их общую спальню.
– Хорошо, мистер Кавано, а ваш?
– Работал не покладая рук.
– Это хорошо, правда?
– Да, моя драгоценная.
Какое-то мгновение Молли молчала, упиваясь счастьем, которое не покидало их с того дня, когда им обоим открылась правда о прошлом. Трент еще не знал, что Уорс – его родной отец, но пока это не имело значения.
Когда они сказали ему, что любят друг друга и собираются пожениться, Трент спросил Уорса, может ли он называть его папой. Воспоминания об этом до сих пор вызывали у нее слезы умиления. Она приготовила в тот день особый ужин – со свечами, цветами, тушеным мясом, тортом со взбитыми сливками и вином. Закончив есть, они прошли в гостиную, где Уорс взял Трента за руку и усадил себе на колени.
– Нам с твоей мамой нужно кое-что тебе сказать, – с улыбкой произнес он.
– Что? – спросил Трент, неуверенно оглянувшись на нее.
– Все хорошо, мой сладкий, – подмигнула Молли сыну.
– Ты хотел бы жить здесь всегда? – спросил его Уорс.
– Вот здорово! – Трент снова посмотрел на мать. – Та улыбнулась.
– Я тоже так считаю.
– Мы с твоей мамой любим друг друга и собираемся пожениться.
Трент поморщился.
– Это означает, что ты все время будешь целовать маму?
Оба взрослых не удержались от смеха.
– Боюсь, что так, – признался Уорс.
– Я не против. – Трент наклонил голову набок, словно обдумывая что-то. – Значит, ты будешь моим папой?
– Получается, что так.
На мгновение мальчик замолчал, и Молли с Уорсом затаили дыхание.
– Могу я называть тебя папой?
– Я был бы очень этому рад, – глубоко тронутый, ответил Уорс.
На лице Трента появилась улыбка.
– Здорово. Теперь я буду как все мои друзья. У них у всех есть папы.
Уорс крепко прижал к себе Трента, и Молли заметила слезы в глазах любимого мужчины.
Через несколько дней они поженились и стали одной семьей…
За прошедший год Максин полностью выздоровела. Хотя она настаивала на том, чтобы продолжать работать экономкой, Уорс отказал ей в этом, заявив, что пришла пора получать удовольствие от жизни и заниматься воспитанием внука.
Что касается Теда и Евы, Уорс почти не общался с ними. Молли это было не по душе, она даже чувствовала себя виноватой, но ничего не могла поделать. Оставалось лишь надеяться на то, что со временем Уорс все-таки найдет в себе силы их простить.
После ссоры с родителями Уорс решил отказаться от участия в выборах и посвятить себя семье и разведению лошадей. Благодаря их совместным с Артом усилиям его бизнес вышел на новый уровень и процветал. Для этого ему не потребовались земли Оливии.
– Что-то ты притихла, дорогая. – Уорс прервал размышления жены, поцеловав ее в кончик носа.
– Я думаю обо всем, что произошло за этот год.
– Например?
– О нас, о Тренте, о твоих отношениях с родителями.
Уорс поморщился.
– Я тоже часто о них думаю, но пока еще не готов простить.
– Может, в один прекрасный день ты сделаешь это ради Трента. В конце концов, они его бабушка и дедушка, и я хочу, чтобы он их знал.
– Ты права, дорогая. Я уверен, они сожалеют о содеянном и страдают, но все же не могу забыть то зло, которое они нам причинили. – Он нахмурился. – Из-за них я почти пять лет был лишен общения со своим сыном.
– Я знаю, как тебе больно, но…
– Думаешь, мне стоит попытаться, наладить с ними отношения?
Молли кивнула.
– Да. Впрочем, это тебе решать.
– Скоро Рождество. Думаю, мы можем пригласить их на ужин.
Улыбнувшись, Молли поцеловала мужа.
– Ты хороший человек, Уорс Кавано.
– А ты лгунья, Молли Кавано. Я негодяй, и мы оба это знаем.
Они рассмеялись, затем обнялись.
– Ты скучаешь по своей работе? – спросил Уорс у жены.
– Немного, – призналась Молли, – по это не означает, что меня тянет вернуться в Хьюстон.
– Если ты хочешь снова работать, я не возражаю.
Молли не поверила своим ушам.
– Ты в этом уверен?
Он ухмыльнулся.
– Да, хотя буду немного ревновать тебя к твоим пациентам.
– Я и впрямь подумываю о том, чтобы пару дней в неделю работать на добровольной основе в местной клинике.
– Думаю, это отличная идея. – Немного помедлив, он печально добавил: – Теперь для полного счастья нам будет не хватать лишь второго ребенка. Мне бы так хотелось наблюдать, как растет твой живот, чувствовать, как шевелится наш малыш.
– Тогда чего мы ждем? – Молли взяла мужа за руку и потащила к кровати.
Уорс озадаченно посмотрел па нее.
– Ты же знаешь, что сказал доктор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14