Еще раз спасибо за цветы и подарок.
После ухода Тары, Никола задержалась в холле, прислушиваясь к радостным восклицаниям, которые доносились из комнаты Криса, потом ушла к себе.
Через какое-то время Бретт постучал в дверь ее комнаты.
Подумав, что это Мариетта, она пригласила войти.
– А, это ты!..
– Да, – насмешливо произнес Бретт и закрыл дверь. – Тебе совсем не надо прятаться от нас.
– А я и не прячусь.
Он подошел к плакату с единорогом и, засунув руки в карманы джинсов, стал пристально рассматривать его. Тонкая белая трикотажная футболка обтягивала его сильные мускулистые плечи.
– Она – их мать, – добавила Никола, злясь на его слова, его тон и на то, что он был усталым и раздраженным, а она ничего не могла с этим поделать.
– А ты – их мачеха!
– Только на словах, – пробормотала Никола. – Но даже если бы я была таковой на самом деле, я бы все равно оставила их одних…
– Ты сегодня отличаешься необыкновенной мудростью и спокойствием, Никола, – опять съязвил Бретт. – Уж не связано ли это с признанием Ричарда Холлоуэя?
– Я предполагала, что ты мог услышать…
– О, да! Я слышал.
– Тогда ты, может, хотя бы понимаешь, – проговорила она холодно, – что я не могу отвечать за то, что произошло перед тем, как меня представили этому человеку!
– Мне кажется, мы это уже обсудили, – парировал Бретт.
– Нет, не обсудили! – воскликнула она раздраженно и вскочила на ноги.
– Если ты опять собираешься дать мне пощечину, Никола, лучше не делай этого, – предупредил он, а когда она стиснула зубы, сухо улыбнулся и продолжил: – Я имел в виду, что мы обсудили тот факт, что, стоит мужчинам бросить на тебя лишь один взгляд, они тут же становятся твоими поклонниками. Но это не значит, что они непременно влюбляются в тебя.
– Ну, во всяком случае, он так думает, в то время как ты только перечисляешь достоинства нашего брака… словно вносишь в реестр, – сказала она с чувством. – И вот о чем тебе надо задуматься, Бретт: меня перестало волновать, что ты обо мне думаешь. Я собираюсь делать то, что считаю нужным. И не воображай, что если ты являешься моим опекуном, то можешь помешать мне.
Они пристально посмотрели друг на друга.
– И что же ты собираешься делать? – протянул он наконец.
– Я… еще не решила, – ответила Никола, стоически выдержав его взгляд.
– Понятно. – Его глаза внимательно осмотрели всю ее изящную фигурку. Тем не менее, как я уже просил тебя раньше, не сохранишь ли ты существующее положение вещей до твоего совершеннолетия?
Никола, нахмурившись, задумалась.
– Я не вижу причины… ведь это только дата. Что изменится?
Он пожал плечами.
– Эта дата – краеугольный камень в жизни большинства людей. По каким-то необъяснимым причинам совершеннолетие человека имеет большое значение в общественном мнении.
– Ты хочешь сказать, что только тогда сможешь дать мне ключ от двери? – несколько скептически спросила она.
Бретт помолчал.
– Во имя твоего отца, Никола, – произнес он наконец.
Ну вот опять, печально подумала она. Вечно мы возвращаемся к моему отцу. Она вздохнула.
– Хорошо. Это будет всего через неделю, хотя я продолжаю думать, что это… – Она развела руками.
– Твой отец бы обрадовался, узнав, что ты не сделаешь опрометчивых шагов до этой даты.
Никола замерла.
– Извини, – миролюбиво сказал Бретт, – я не хотел тебя обижать.
– Все в порядке. – Она притронулась к глазам. – Как дети? Мариетта еще там?
– Нет. Но она уложила их и придет завтра утром.
– Вместе с?..
– Да. Еще один трудный день. – Он поморщился. – Хочу тебе сказать, что в качестве хозяйки дома ты была… превосходна.
Никола попыталась сдержаться, но безуспешно: она сначала улыбнулась, а потом начала смеяться. Бретт взял ее за руку, и она не стала сопротивляться.
– Ты когда-нибудь встречал двух людей, которые бы так сразу невзлюбили друг друга?
– Нет, – ответил он немного удивленно и поцеловал ее пальцы. – Теперь сможешь спокойно заснуть?
Она посмотрела ему в глаза, и улыбка на ее губах погасла.
– Думаю, да, – сказала она севшим голосом. – А ты? – Она закусила губу и отвела взгляд.
– Пока я уверен, что хозяйке моего дома хорошо и уютно, – да, смогу. Посмотри на меня, Никола.
– Бретт, – выдохнула она, – все в порядке.
– Никола.
Она поколебалась, потом нерешительно подняла на него глаза. – Что?
– Я только хотел сказать тебе, что в той непростой ситуации, которая возникла сегодня, ты повела себя правильно и разумно. Твой отец мог бы гордиться тобой.
– Из-за тебя сейчас я разревусь, – беспомощно пробормотала она.
– Нет, – Бретт нежно обнял ее. – Ты должна не плакать, а гордиться собой.
Она отрицательно покачала головой, но почувствовала, что охватившее ее волнение утихает.
– Не хочу попасться в эту ловушку, – сказала она с улыбкой. – Уверена, что преподобный отец Каллэм сказал бы, что гордыня до добра не доведет… хотя нельзя назвать христианскими его мысли о… – она замолчала.
– А кто это – отец Каллэм? – спросил Бретт удивленно.
– Он… – Никола пожалела, что не подумав ляпнула Бретту о Питере Каллэме. – Ну… – Она запнулась, но карие глаза Бретта смотрели на нее одновременно терпеливо и выжидающе. – Отец Каллэм тот самый консультант по вопросам семьи и брака, к которому я обращалась.
Одна бровь Бретта поползла вверх, и он с изумлением уставился на Николу.
– Какие же нехристианские мысли он вложил в твою голову?
– Ничего особенного, просто… мне кажется, он попытался объяснить нечто, что есть в человеческой природе, вот и все!
– Ты лукавишь, – сухо сказал Бретт. – Никола…
– Нет, я не собираюсь говорить на эту тему, – твердо заявила она, – так что не трать понапрасну силы, Бретт. Ты… тебе не о чем беспокоиться.
В его глазах появилась озорная усмешка.
– Обычно я так говорю.
Она слабо улыбнулась.
– Иногда неплохо и поменяться ролями.
– Ты что, собираешься прочесть мне лекцию о моих ошибках?
– Нет. Просто полезно время от времени чувствовать себя в шкуре другого человека, – сказала она едко.
– Действительно, полезно, – тихо ответил он и рассеянно провел рукой по ее спине, коснулся волос. – Интересно только, а ты когда-нибудь представляла себя на моем месте?
Никола молчала, зато ее тело отзывалось на каждое его прикосновение. Только бы он этого не заметил!
– Собираешься что-то сказать мне? – спросил Бретт после паузы.
Она закусила губу.
– Нет.
– Ну, я же вижу. Говори.
Никола с раздражением воскликнула:
– Ты просто невозможен! Сам вынудил, поэтому не обижайся, если тебе не понравится. Знаешь, я представила как было бы, если бы мы… занялись любовью. – Помнишь, ты говорил: мужчины остаются мужчинами? Но и девушки, наверное, иногда тоже испытывают подобную проблему… только не говорят этого. – Никола не в силах была сдержать прилив краски к щекам. – И еще мне кажется, ты не должен видеть свою роль только в том, чтобы заменять мне отца…
Бретт резко отпустил ее, повернулся и вышел.
Никола уставилась на дверь и закрыла руками рот. Боже, что я наделала? – безмолвно спрашивала она себя. Почему сказала это?
Она долго не могла уснуть. Ей казалось, что своими словами она разрушила что-то драгоценное, что было между нею и Бреттом. Но разве он не догадывается, что она чувствует в его объятиях? Зачем тогда мучает ее?.. Вопросов на эти ответы не было, и Никола беспокойно ворочалась в постели почти всю ночь напролет.
Наутро Никола сразу почувствовала, что атмосфера в доме стала какой-то тяжелой, неуютной.
Бретт еще никогда не был так холоден. Мороз пробирал ее до костей каждый раз, когда загадочный взгляд его карих глаз останавливался на ней. Дети немедленно уловили эти волны и стали неуправляемы. Крис капризно требовал объяснений, как он будет жить с этой ужасной штуковиной на ноге, а Саша сама решила надеть свое любимое платье, чтобы встретить маму и ее знакомого.
– Это не получится, дорогая, – мягко заметила Никола. – Ты забыла, что облила малиновым сиропом все платье спереди. Теперь, боюсь, нам не удастся вывести это пятно.
Девочка залилась слезами.
– Ты же не маленькая, Саша, – холодно сказал Бретт. – У тебя миллион других платьев.
– Но мне нравится это, мама прислала мне его из Америки, – ревела Саша.
– Я уверена, мама поймет, – попыталась успокоить ее Никола.
– Почему девчонки устраивают столько шума из-за платьев? – презрительно спросил Крис. – Скажи спасибо, что тебе не надо носить это! – Он ткнул пальцем в гипс. – Вот тогда бы тебе правда было из-за чего реветь.
– Я тебя ненавижу, Крис! – задыхаясь, выкрикнула покрасневшая Саша.
– Ну хватит! – рявкнул Бретт и вывез Криса из комнаты. – Изволь быть готова через десять минут. Никола скажет тебе, что надеть, – бросил он дочке через плечо.
– Почему папа такой злой сегодня? – спросила, заливаясь слезами, Саша.
Никола помогла девочке выбрать другое платье, потом привела ее в свою спальню, где немного подняла ей настроение, побрызгав дорогими духами. В завершение Никола вложила в кармашек Саши свой обшитый кружевами носовой платок и, собрав на затылке волосы девочки, стянула их тесьмой. Выходя из комнаты, Никола захватила свою сумку.
– Куда-то собираешься? – отрывисто спросил Бретт, когда она привела Сашу в кабинет, где он играл с Крисом в карты.
– Да. Я думаю, что не понадоблюсь тебе сегодня, – пробормотала она.
– Куда? Можно узнать?
Никола быстро взглянула на него.
– Просто прогуляюсь. Вернусь к обеду. – Она обратилась к детям: – Скоро придет мама, а пока я бы хотела, чтобы вы слушались папу. Посмотрю, сумеете ли вы улучшить ему настроение!
Никола отправилась на базар у пирса и целый час провела там, бродя среди книжных рядов букинистов. Она натолкнулась на нескольких клиентов Бретта, которые выразили удивление по поводу ее одинокой прогулки. Чувствуя себя смущенной, Никола объяснила, что просто у нее выдался свободный день. Потом она решила пойти в кино, но и после этого у нее оставалось несколько часов, которые надо было как-то убить.
Никола с тоской подумала о своих уроках пилотирования, но ее инструктор все еще был в отпуске. Она позвонила одной из подруг, однако той не оказалось дома.
Она зашла в кафе, выпила кофе по-венски и еще долго задумчиво сидела там. Наконец, когда солнце стало опускаться, она поехала домой.
Когда Никола открывала ключом парадную дверь, ей показалось, что в доме неестественно тихо. Правда, машина Бретта стояла в гараже.
– Эллен? – позвала она и тут вспомнила, что была суббота, когда у Эллен выходной.
Она вздрогнула, увидев в дверях неожиданно возникшего Бретта. Он был босиком и в одних шортах.
– Ой! А я решила, что никого нет.
– Никого и нет, кроме меня.
У нее округлились глаза.
– А где все?
– Уехали с ночевкой к Мариетте.
– Но… но…
– Все будет в порядке. Во всей этой кутерьме мы совершенно забыли о том, что нам сегодня нужно быть на приеме в Юридическом обществе.
– О Боже! Я совсем забыла. Ведь мы, разумеется, не пойдем!
Бретт уперся плечом в дверной косяк.
– Не пошли, если бы нам пришлось сидеть с Крисом, но он будет только счастлив провести вечер с мамой. Или ты видишь еще какую-то причину, чтобы нам не идти?
– Причин несколько, – набрав воздуха в легкие, сказала она. – Во-первых, у меня нет настроения идти сегодня на прием. Во-вторых, нам незачем туда идти в качестве мистера и миссис Хэркорт, поскольку я уверена, что не смогу не положить конец… этому фарсу. В-третьих, чувствую, что ты испытываешь ко мне сильную неприязнь, ты не согласен?
– Нет, не согласен, – коротко ответил Бретт. – Так что готовь вечерний наряд, Никола, потому что мы идем.
– Ты не можешь заставить меня! Иди один, если тебе так хочется. Придумай что-нибудь в оправдание… скажи, что я заболела… или иди с Тарой! Я уверена, она будет в восторге.
– Никола, – наступал он, – эти постоянные ребяческие упоминания о Таре тебе не к лицу. Так случилось, что я должен идти, поскольку мне придется зачитать адрес. К тому же моя бывшая жена оказалась сейчас в городе, могут возникнуть разные слухи и домыслы, особенно после того, как ты весь день разъезжала по городу одна. Не забудь, – язвительно сказал он, – наш городок не так велик.
Николу словно молнией пронзило воспоминание о встреченных на книжном развале знакомых Бретта. Тем не менее она сказала с побледневшим лицом:
– Ты считаешь, что для меня это имеет значение, Бретт? Если хочешь, я могла бы посидеть с твоими детьми. В конце концов, я и есть на самом деле няня! И почему бы тебе не взять на прием свою бывшую жену?
– Не говори глупостей! – оборвал он. – Она – последний человек на свете, которого я хотел бы взять с собой.
Никола взглянула на Бретта – он был полон решимости стоять на своем.
– Ну ладно. А во сколько?
– В семь. Мы должны уехать из дома в половине седьмого. То есть, – он взглянул на часы, – в твоем распоряжении час. Достаточно?
– Да, Бретт, – ответила она и вышла.
У нее было несколько подходящих платьев. Прием в Юридическом обществе считался официальным мероприятием, на которое полагалось приходить в вечернем платье. Времени на то, чтобы привести в порядок ногти, принять душ, уложить волосы и подкраситься было мало. В голове у Николы гудело, и вообще все складывалось хуже некуда.
Наконец она вышла из спальни. Бретт стоял на веранде и поглядывал на часы. Было ровно шесть тридцать.
Он медленно повернулся и критическим взглядом окинул ее. Никола была в розовом платье с блестками, на двух тоненьких бретельках, с низким вырезом на спине. Она надела жемчужный браслет квадратной формы, такие же висячие серьги, а заплетенные волосы подняла кверху.
– Я смотрю, сегодня ты не воспользовалась советом Криса, – наконец проговорил он. – С другой стороны, он был не совсем прав: с такой прической ты выглядишь отлично, ну, может быть, немного строгой.
– Возможно, это оттого, что я чувствую себя отнюдь не такой. Не могли бы мы поскорее покончить с обсуждением моей внешности? – Она повернулась, чтобы идти.
– Никола!
Она поджала губы и обернулась. В черном смокинге Бретт Хэркорт выглядел очень импозантно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14