— После этого фильма ты встанешь с ними вровень, — пообещал Сэм.
И от ее злости не осталось и следа.
— Ты действительно так думаешь?
Сэм кивнул.
— И я, по-твоему, смогу получить «Оскара»?
Тут он понял, что она согласится на все предложенные им изменения.
— Если ты будешь делать то, что я тебе скажу.
Словно на сцене, она опустилась перед ним на колени.
— Я сделаю все, что ты скажешь, Сэм. Ты — мой учитель, мой поводырь, — и прижалась лицом к его коленям.
Реакция его тела оказалась столь мгновенной, что даже удивила Сэма. Марилу подняла голову, глаза ее хитро улыбались. Он почувствовал, что краснеет.
— Я еще и мужчина, — пробормотал он.
Глава 4
Мечтать он любил с детства. Сначала о своем росте. Ему грезилось, что он смотрит на мир с высоты шести футов и шести дюймов, стройный, мускулистый, широкоплечий, и все девицы оглядываются на него и вздыхают, в отчаянии от того, что он не удостоил их своим вниманием. Но вскоре он понял, что, сколько бы он ни висел на руках, ему не вырасти больше чем на пять футов и шесть дюймов, отмеренных наследственностью.
Вот тогда-то он решил, что будет вести себя так, будто роста в нем как минимум на фут больше.
К счастью для него, та же наследственность даровала ему крепкие кости и бычью силу. Иначе он не дожил бы и до шестнадцати лет. В Восточном Бронксе рост не принимался во внимание и на грубое слово сразу же отвечали ударом кулака. Но к окончанию средней школы Сэм понял, что без толку драться со всеми и начал учиться придерживать язык. С той поры дела у него быстро пошли на лад.
Он окончил Городской колледж в Нью-Йорке, затем юридический факультет Фордхэма. Сдал экзамен на адвоката в штате Нью-Йорк, два года поработал в юридической конторе, после чего поставил крест на своей профессиональной карьере. Тут ему не хватало простора. Маленькие дела, которые ему поручали, его не интересовали, большие всегда попадали к более опытным адвокатам.
Шел одна тысяча девятьсот тридцать третий год, и в стране все еще свирепствовала депрессия. Так что Сэм считал себя счастливчиком, получив место заместителя управляющего кинотеатром на Бродвее, неподалеку от Сто тридцать седьмой улицы. На работу его взяли лишь потому, что он пообещал владельцу кинотеатра бесплатно консультировать его по всем юридическим вопросам, ежели возникнет такая необходимость. Жалование ему положили двадцать два доллара и пятьдесят центов в неделю.
В 1934 году началась забастовка киномехаников, в результате которой едва не рухнула вся система проката.
Управляющий кинотеатра уволился, ибо у него не хватало духу каждый день проходить сквозь строй пикетчиков, и Сэм занял его место. Жалование его увеличилось до тридцати долларов в неделю. Более того, ему нравилось его новое занятие.
Он обожал кинофильмы. Каждый в отдельности и все вместе. Плохие и хорошие. Он смотрел их все. Некоторые по два-три раза. И вновь начал грезить.
Как в то утро, когда он вышел из подземки неподалеку от кинотеатра. Несмотря на ранний час, городские улицы уже окутала жара.
Стоя на углу, он смотрел на кинотеатр. Из рекламных Щитов на фасаде размерами выделялся один, с броской надписью:
В ЗАЛЕ НА 20 ГРАДУСОВ ХОЛОДНЕЕ
А уж выше, более мелкими буквами, шла реклама демонстрировавшегося кинофильма.
ДЖЕЙМС КЭГНИ ЛОРЕТТА ЯНГ
ТАКСИ
Стоимость билета на дневной сеанс 25 центов Перед началом лучшие короткометражные фильмы
Сэм пересек улицу и остановился у окошечка кассы.
— Доброе утро, Мадж.
— Доброе утро, Сэм, — ответила кассирша.
— Как у нас дела?
Она посмотрела на лежащий перед ней листок.
— Неплохо. Семьдесят зрителей. Сегодня пикетчики не показывались.
Он оглядел улицу.
— Наверное, слишком жаркий день.
— Без них как-то необычно. Они приносили мне кофе из магазина.
Сэм вновь оглядел улицу. И полностью согласился с ней. Пикеты настолько прочно вошли в жизнь, что без их красно-белых щитов вход в кинотеатр казался голым.
— Я спрошу, что с ними такое, когда позвоню в контору.
— Только не задерживайся. Я в кассе с половины десятого, и мне пора отдохнуть.
— Вернусь через минуту, — пообещал Сэм.
Старик Эдди, билетер, улыбнулся ему.
— Доброе утро, Эдди, — ответил Сэм и прошел в зал.
Вокруг него сомкнулась темнота, он услышал доносящиеся с экрана голоса. И замер, как зачарованный. Как раз показывали его любимую сцену.
Невысокий еврей с длинной бородой и в широкополой черной шляпе подходил к стоящему у тротуара такси и на идиш спрашивал, как пройти к синагоге.
А Джеймс Кэгни, с его ирландской физиономией, также на чистейшем идиш растолковывал ему, как туда добраться. Зрители одобрительно засмеялись, оценив тонкий юмор режиссера. Сэм смеялся вместе со всеми.
Сэм двинулся к лестнице, ведущей на балкон. Дверь кабинета управляющего выходила на площадку между двумя пролетами. Когда он вошел в маленькую комнатку, Эли, его заместитель, застенчивый юноша с прыщавым лицом, троюродный брат владельца кинотеатра, поднял голову.
— Доброе утро, Сэм.
— Доброе утро, Эли. Есть в почте что-нибудь интересное?
— Все, как обычно, — скучным голосом ответил Эли. — Рекламные буклеты фильмов следующей недели.
Пара счетов. Компания, поставляющая мороженое, не будет обслуживать нас, если мы не заплатим долг. Я сказал, что ты им позвонишь.
— Сколько они привезли сегодня?
— Четыре контейнера.
— Если жара не спадет, нам понадобятся еще два. Ты иди вниз и смени Мадж. А я сразу же позвоню им.
Он снял трубку и набрал номер управляющего. Пообещал, что сегодня же вернет им часть долга, и управляющий согласился прислать к четырем дня еще два контейнера мороженого.
Положив трубку на рычаг, Сэм взял рекламный буклет художественного фильма, который они намеревались показывать на следующей неделе. Прекрасное оформление, впрочем, другого он и не ожидал. В фильмах, снятых МГМ, все было высшего качества. Кинозвезды, сценарии, режиссеры, даже буклеты. За его спиной открылась дверь, и он повернулся.
Мадж с упреком смотрела на него.
— Ты даже не позвонил вчера вечером.
— Поздно освободился. Ушел отсюда только в час ночи. И подумал, что ты уже спишь.
— Я же говорила тебе, что буду ждать звонка.
Сэм начал злиться. Женщины не понимают доброго отношения. Стоит потрахаться с ними раз-другой, и они уже думают, что ты их собственность.
— Я устал.
Мадж закрыла дверь.
— Сильно устал?
Сэм широко улыбнулся.
— За ночь я отдохнул.
Она повернула ключ в замке и шагнула к нему. Крупная девушка, на голову выше Сэма. Такие ему нравились.
С большой грудью, большим задом.
Сэм встал, обнял ее. Она чуть наклонилась вперед, чтобы разница в росте не была такой заметной, когда они целовались. Пальцы Сэма потянулись к пуговицам блузки.
Мадж рассмеялась, быстро расстегнула их. С застежкой бюстгальтера Сэм справился сам, прижался лицом к ложбине меж грудей.
— Тебе есть, что надеть? — прошептала Мадж.
Он поднял голову.
— Прямо здесь? Я как-то не думал…
Она отпрянула.
— Тогда давай остановимся. Я не могу рисковать.
Сейчас самые опасные дни.
— О господи! — сердито воскликнул он. — Не волнуйся, все будет в порядке. Я кончу в сторону.
— Ты обещаешь?
— Обещаю.
— Я не хочу рожать, — она сняла юбку, огляделась. — А где же сможем…
Тут она была права. Кабинет крошечный, они не уместились бы даже на полу.
— Поворачивайся, — Сэм развернул ее лицом к столу, наклонил вперед.
Спустил брюки до колен, подошел вплотную, вогнал ей член сзади, обхватил груди ладонями.
— О-о-о! — сладострастно простонала Мадж. — Ты достал мне до пупка.
Он крепко держал ее, закрыв глаза, ритмично двигаясь, погруженный в эротические грезы. Но в идиллию грубо ворвался грохот взрыва, пол ушел у них из-под ног, их отбросило к стене, стол перевернулся, стул разнесло в щепки.
Мадж приземлилась на него. На какое-то мгновение Сэм застыл, потом шевельнулся.
— Как ты? — спросил он Мадж.
— Вроде бы нормально, — помявшись ответила она. — Что случилось?
Ответ пришел сам собой, до того, как из зала донеслись крики. Сэм сбросил Мадж, как пушинку, подтянул брюки. Теперь он знал, чем объяснялось отсутствие пикетов.
— Одевайся, — коротко бросил он. — Я думаю, в кинотеатр бросили бомбу.
И выскочил из кабинета, не дожидаясь ответа Мадж.
Пол в фойе блестел от битого стекла. Старик Эдди стоял у покореженной двери, из пореза на лбу текла кровь.
— Я видел их, мистер Бенджамин! — выкрикнул он. — Они бросили бомбу из машины. Черной машины, остановившейся перед кинотеатром.
Сэм оглядел фойе. Разломано все, что только можно.
А из зала уже валили люди.
— Эдди, откройте дверь запасного выхода! — крикнул он, а сам повернулся к людям.
— Не волнуйтесь, друзья. Все в порядке. Стоимость билетов вам возместят.
Двери запасного выхода раскрылись, осветив темный зал. К счастью, обошлось без паники. Немногочисленные зрители один за другим покинули кинотеатр.
Сэм повернулся к старику-билетеру.
— А где Эли?
— Я его не видел, — ответил тот.
У Сэма сжалось сердце. Он повернулся и побежал к кассе. Там он и нашел юношу. Вернее, то, что от него осталось. Бомба разорвалась совсем близко, и ударная волна буквально размазала Эли по стенкам.
Вдали послышалось завывание пожарных сирен. Сэм закрыл глаза. Ему чертовски повезло. Если б не мороженое, в кассе сидел бы он.
Глава 5
Он сидел в задней комнатке портняжной мастерской отца неподалеку от Южного бульвара, ожидая, пока тот приберется перед уходом. Отец снова и снова поглядывал на него, качал головой и бормотал:
«Что же мы скажем маме?»
Сэму стукнуло уже тридцать пять, но родители по-прежнему видели в нем ребенка. И не имело значения, что он уже больше года работал заместителем управляющего кинотеатра «Рокси», в самом центре Нью-Йорка, получая в неделю девяносто долларов. Едва ли кто в округе мог похвастаться таким же жалованием. Но сейчас речь шла о его последней выходке.
Отец запер последний замок и повернулся к Сэму.
— Застегнись на все пуговицы. А не то тебя продует.
Сэм посмотрел на отца, потом послушно застегнул пуговицы пальто. Не торопясь, они зашагали к дому, где жили родители.
Внезапно отец остановился и посмотрел сыну в глаза.
— Я ничего не сказал, не так ли, когда ты не захотел быть адвокатом после того, как мы вбухали столько денег в твое обучение в колледже?
Сэм покачал головой.
— Когда твоя мама подняла бучу, не я ли сказал ей: пусть делает, что хочет? Он — мужчина, а потому должен сам выбрать свой путь. Даже когда ты пошел работать в этот сумасшедший дом, в кинотеатр, разве я возражал? Я сказал: удачи ему. Если ему там нравится, пусть работает.
Сэм промолчал.
— Когда ты не захотел жениться на дочери Грингласса, разве я спорил с тобой, хотя ее богатый папаша давал ей в приданое двадцать тысяч долларов, на которые ты мог бы открыть юридическую контору? Нет. Я сказал, что американский юноша вправе решать, кого ему брать в жены. Если он не приводит в дом shiksa, мы не можем навязывать ему свой выбор. Тут не Европа.
Сэм по-прежнему не раскрывал рта.
— Но это уж чересчур. Такого не могу одобрить даже я. Как я скажу маме: пусть делает, что хочет? Это глупость.
Они вошли в подъезд. На Сэма дохнуло запахами юности. Пятница. Вечер. Куриный бульон. Они начали подниматься по лестнице.
— Ты уже не юноша. Тебе идти не обязательно. Пока до тебя дойдет очередь, ты выйдешь из призывного возраста.
— В этом-то все и дело, па. Если я не пойду добровольцем, то опоздаю. Меня не призовут.
— Велика трагедия, а? — отец повернулся к нему. — И что ты потеряешь? Тебе не снесет голову шрапнелью?
Оставь войну гоям. Они в этом мастера. А ты оставайся дома и занимайся своим делом.
— Именно потому, что я — еврей, па, это мое дело. Если мы сами не хотим остановить Гитлера, кто сделает это за нас?
— Но твоя работа в «Рокси»? Ты думаешь, после войны тебя возьмут на прежнее место?
— Это неважно, па. Все равно я хотел уйти оттуда.
Они остановились перед дверью. Его отец достал из кармана ключ. Прежде чем открыть дверь, посмотрел на Сэма.
— Значит, тебе придется сдать пропуск в «Рокси»?
Сэм улыбнулся. Еще одна проблема. Мама всегда хвасталась перед соседями, что может бесплатно смотреть в «Рокси» любой фильм.
— Думаю, что нет, папа. Я обо всем договорюсь.
Сэм хотел войны, он ее и получил. Причем ему не пришлось ждать высадки на европейский континент. Для него война началась на третий день начальной подготовки в форт-Брэгг.
Холодным весенним утром, с пяти до шести утра они простояли на плацу под ледяным дождем. Наконец, их отпустили на завтрак. Толпой они устремились в столовую. Дождь лил, не переставая. Сэм уже входил в дверь, когда его грубо толкнули в спину.
— Шевелись, жидовская морда. Мало того, что мы идем воевать за вас, так ты еще нас задерживаешь.
Жрать хочется.
Сэм повернулся. Перед ним стояли трое парней в форме. Выражение их лиц его не удивило. Не зря же его детство прошло в Восточном Бронксе.
— Кто это сказал? — прорычал он.
Парни переглянулись, и самый высокий выступил вперед.
— Я, жидовская…
Фразы он не докончил. Колено Сэма врезалось ему в яйца. Солдат ахнул и согнулся пополам, а Сэм, сцепив руки, ударил его по шее. Солдат начал заваливаться назад, упал на спину и застыл, потеряв сознание.
Все произошло так быстро, что оба дружка солдата не успели шевельнуть и пальцем. Сэм повернулся к ним.
— Есть еще желающие повоевать за меня?
— Кто там мешает проходу? — раздался властный голос.
Все вытянулись в струнку. К ним подошел лейтенант.
Посмотрел на лежащего солдата.
— Что тут происходит, черт побери?
Все молчали.
— Вольно, — скомандовал лейтенант. — Что произошло?
Вновь никто не ответил. Лейтенант повернулся к Сэму.
— Отвечай. Что тут такое?
Сэм встретился с ним взглядом.
— Он поскользнулся, сэр. Кажется, ударился головой о ступеньку.
Лежащий солдат зашевелился. Его друзья подхватили его под руки, подняли.
— Отведите его в лазарет, — распорядился лейтенант и вновь посмотрел на Сэма.
— Как тебя зовут, солдат?
— Бенджамин, сэр. Самюэль Бенджамин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40