сознательно или бессознательно она поддерживала его чувство, наполовину уступая и разрешая ему кое-какие вольности. А Лотта? Разве и она не вела себя точно так же? В книге есть вопиющая по своей опасной идилличности сценка, из которой явствует, как с помощью прикрытого маской невинности кокетства эта добродетельная девушка разжигала страсть Вертера: я говорю о сцене с канарейкой, когда Лотта у него на глазах подставляет птичке губы для поцелуя и тут же посылает ее поцеловать Вертера, а потом с улыбкой кормит ее крошками изо рта. Вертер отворачивается. Ей не следовало это делать, думает он, и так же, разумеется, думаем и мы, – ведь она достаточно умна, чтобы понимать, на какой опасной грани находится Вертер, и достаточно добра, чтобы бояться за него. Допустим, она его любит, – тогда она тем более должна щадить его. Но именно любовь, которую она, оставаясь верна слову, данному Альберту, питает к нему, к Вертеру, именно любовь и наталкивает ее на те «вольности», какими вдова-крестьянка довела своего работника до исступления. Что Лотта любит Вертера, можно догадаться по тем разоблачающим психологическим штрихам, на которых построено все повествование, до смешного предательское по тонкости анализа бессознательных побуждений. Лотта чувствует, как тяжело будет ей расстаться с Вертером. Ей хотелось бы считать его братом или женить на одной из своих подруг и тем самым наладить безупречные отношения между ним и добрейшим Альбертом. Но, перебирая мысленно всех подруг, она в каждой видит какой-нибудь недостаток, – ни одной не находит достойной своего друга. Молодой автор добавляет: за этими размышлениями Лотта «до глубины души» почувствовала, «если не осознала вполне», что ее затаенное желание – сохранить Вертера для себя. В «Избирательном сродстве» он уже так прямо не высказал бы этого, – хотя подобные места в «Вертере» по своей психологической проникновенности близки к этому роману.
Я не поддамся искушению выделить из великого множества тонких оттенков все, что стоит особо отметить. Поражает своей смелостью эпизод с безумцем, который ищет цветов зимой и вспоминает о счастливых, привольных временах, когда ему жилось весело и легко, как рыбе в воде, подразумевая те времена, когда он был буйным и сидел в сумасшедшем доме. Здесь явно выражена зависть к блаженному состоянию безумия, – пожалуй, самый резкий психологический ход во всей книге.
Большое место в романе занимает мысль о самоубийстве, которая у самого писателя стала чуть ли не навязчивой идеей в вертеровский период. Вертер теоретически оправдывает этот шаг с самого начала, задолго до того, как примет решение осуществить его. Он не хочет признать самоубийство слабостью и доказывает, что именно в этом человеческая гордость и свободная воля торжествуют над обессиливающим воздействием страданий. «Разве недуг, истощая все силы, не отнимает и мужества избавиться от них?» – спрашивает он. Честолюбивое стремление быть выше этой дилеммы, доказать самому себе, что никакие страдания не отнимут у него мужества избавиться от них, становится у Вертера одним из сильнейших импульсов к самоубийству, и здесь мы особенно ясно видим, как, абстрагируя в творческих целях те мысли, которые грозили смертью ему самому, молодой писатель свободно пользуется ими в качестве вспомогательных пояснительных психологических средств и таким образом сам спасается от опасного наваждения.
Нельзя упускать из виду и социальный план, – Гете вводит его в книгу, чтобы всесторонне осветить причины отвращения Вертера к жизни; его чувствительный герой становится жертвой классовых предрассудков, когда берет место при посольстве, чтобы бежать от близости Лотты. Столкновение с чванливой знатью, в среде которой у него, впрочем, есть доброжелательница, фрейлейн фон Б. – девица, коей под влиянием идей, навеянных Руссо, «высокое положение только в тягость, ибо оно не дает ей душевного удовлетворения», это унизительное, вызывающее у героя бурный протест столкновение с ненавистным классом настолько характерно для исторической позиции и революционной направленности «Вертера», что даже в самом беглом разборе его нельзя обойти молчанием. Недаром эта линия не понравилась Наполеону. «Зачем вам это понадобилось?» – спросил он Гете во время эрфуртской аудиенции, и Гете как будто не очень рьяно защищал тот социальный протест, который привнес в чисто любовную человеческую трагедию. Зато его бурной юности были сродни такие настроения. Вспомним прозаическую сцену в «Фаусте», где злополучный соблазнитель Гретхен негодует на жестокость общества, жертвой которого пала несчастная девушка. Для представления в Веймаре министр Гете вычеркнул эту бунтарскую сцену; возможно, что, превратившись в консервативного олимпийца, он стеснялся того эпизода в романе, где подспудное, ограниченное духовным и личным планом революционное начало любовной истории вдруг прорывается наружу в социальном плане. Однако и без этого заострения «Страдания Вертера» безусловно надо отнести к тем книгам, которые предрекли и подготовили французскую революцию.
Гете, конечно, понимал это и не переставал этим гордиться. В старости он ужасаясь и вместе с тем любовно вспоминает о «Вертере». «После того, как он вышел, я перечитывал его всего раз, – говорит он в 1824 году, – и остерегаюсь когда-нибудь еще прочесть его. Ведь там что ни слово, то зажигательная ракета! Мне становится не по себе, и я боюсь вновь впасть в то патологическое состояние, которое породило эту книгу».
Перечитывал он Вертера за восемь лет до того, в 1816 году. В тот же год, по странному совпадению, у шестидесятисемилетнего Гете произошла примечательная – во всяком случае, примечательная с нашей точки зрения – встреча, уже не с книгой, а с живым человеком. Пожилая дама, всего на четыре года моложе его, приехала погостить в Веймар к одной из своих замужних сестер и решила повидаться с Гете. Это была Шарлотта Кестнер, урожденная Буфф, Лотта из Вецлара, вертеровская Лотта. Они не встречались сорок четыре года. Она и ее муж в свое время немало настрадались от того, что в «Вертере» так откровенно были преданы гласности их семейные обстоятельства. Но при существующем положении вещей старушка склонна была скорее гордиться тем, что послужила прообразом героини юношеского романа, написанного человеком, который стал такой знаменитостью. Ее появление в Веймаре произвело сенсацию, отнюдь не приятную маститому старцу. Его превосходительство пригласил госпожу надворную советницу к обеду и держал себя чопорно и церемонно, что явствует из ее письма к сыну, где она сообщает о состоявшемся свидании. Это письмо – трагикомический историко-литературный и человеческий документ. «Я познакомилась со стариком, – пишет она, – в котором, не знай я, что он Гете, нашла бы весьма мало приятного; впрочем, даже и зная это, я не изменила своего мнения».
По-моему, на основе этого анекдота стоило бы написать назидательный рассказ, а то и роман, в котором можно было бы поговорить о подлинном чувстве и писательском вымысле, о гордыне и старческом маразме, а главное – дать углубленную характеристику Гете и гения вообще. Быть может, найдется писатель, который возьмет на себя такую задачу.
Перевод Н.Касаткиной
Примечания
Глава первая
С. 21. Святая Германдада (от исп. hermandad – братство) – здесь ироническое обозначение полиции. Св. Германдада – союз городов и крестьянских общин Испании, основанный в 1476 г. испанским абсолютизмом для борьбы с феодальной знатью; с 1498 г. Святая Германдада стала выполнять функции сельской полиции, в 1835 г. заменена жандармерией.
С. 23. Немецкий орденский дом – один из управительских домов Тевтонского ордена. Амтманом, то есть управляющим экономией Немецкого орденского дома в г.Вецларе, в 70-х гг. XVIII в. был отец Шарлотты Буфф.
С. 28. …человек, который написал «Ринальдо». – Христиан Август Вульпиус (1762-1827), брат жены Гете, Христины; романист и драматург, автор популярного разбойничьего романа «Ринальдо Ринальдини».
С. 29. «Мы свидимся, найдем друг друга…» – «Страдания молодого Вертера», книга первая, запись в дневнике Вертера от 10 сентября.
С. 31. …фея фольпертгаузенских балов. – Вольпертгаузен – предместье в г.Вецларе, где Гете впервые встретился на балу с Шарлоттой Буфф 9 июля 1772 г.
Глава вторая
С. 32. «А я, милая Лотта, счастлив…» – Из письма Гете к Шарлотте Буфф от 11 сентября 1772 г.
С. 35. «Я оставляю вас счастливыми…» – Из писем Гете к Шарлотте Буфф от 10 и 11 сентября 1772 г.
С. 37. «Песнь о Фингале» – одна из эпических поэм, изданных в 1762-1765 гг. в Эдинбурге шотландским поэтом Джемсом Макферсоном и приписанных им легендарному барду Шотландии III в. Оссиану. Фингал – герой кельтского народного эпоса, по преданию, живший в Ирландии в конце III в.
С. 40. Веллингтон, герцог Артур Уэсли (1769-1852) – английский полководец и реакционный государственный деятель. В битве при Ватерлоо (18 июня 1815 г.) командовал вооруженными силами антинаполеоновской коалиции.
Меттерних, князь Клеменс (1773-1859) – австрийский государственный деятель и дипломат, один из главных организаторов Венского конгресса и Священного Союза, вдохновитель феодально-абсолютистской реакции в Европе. Прозван «князем тьмы».
Талейран-Перигор, князь Шарль-Морис (1754-1838) – французский дипломат, один из крупнейших представителей буржуазной дипломатии в Европе начала XIX в. Руководил внешней политикой Франции при Директории, наполеоновской империи и в период Реставрации.
…Каслри, сэр Роберт Стюарт (1769-1822) – английский реакционный политический деятель, министр иностранных дел, боровшийся за установление гегемонии Англии в Европе.
Гарденберг, барон Карл-Август (1750-1822) – прусский канцлер, представлявший Пруссию на Венском конгрессе, вовлекавший ее в антинаполеоновскую коалицию европейских держав.
Варнгаген фон Энзе, Рахиль-Антония-Фредерика (1771-1833) – жена немецкого писателя, историка, дипломата, Карла-Августа Варнгагена фон Энзе (1785-1858). Хозяйка литературного салона, посещавшегося крупными деятелями немецкой культуры: Шлегелем, Гумбольдтом, Шеллингом, Фихте, Гуцковым, Гейне, Берне, Шамиссо, и сыгравшего значительную роль в литературной жизни Германии той эпохи.
Шеллинг Фридрих-Вильгельм-Иозеф (1775-1854) – один из выдающихся представителей классического немецкого идеализма. Натурфилософские воззрения Шеллинга оказали значительное влияние на немецких романтиков.
Блюхер фон Вальштадт, князь Гебхард-Леберехт (1742-1819) – прусский фельдмаршал, командовал прусскими войсками в битве при Ватерлоо.
С. 42. Виланд Кристоф-Мартин (1733-1813) – поэт и романист, деятель немецкого Просвещения. Главные его произведения – сатирический роман «Абдериты», фантастические поэмы «Музарион» и «Оберон». С 1772 г. – воспитатель герцога Карла-Августа в Веймаре, где позднее сблизился с Гете. В юные годы Гете вывел его в фарсе «Боги, герои и Виланд».
Гердер Иоганн-Готфрид (1744-1803) – немецкий мыслитель и историк искусства, идеолог движения «бури и натиска». Автор труда «Идеи к философии истории человечества», представляющего опыт создания всеобщей истории культуры. Оказал большое влияние на молодого Гете, с которым познакомился в Страсбурге в 1770 г.
Фальк Иоганн-Даниэль (1770-1826) – немецкий писатель-сатирик из веймарского кружка Гете, издатель «Карманного календаря для друзей шутки и сатиры» (1797-1806). Автор книги «Гете в ближайшем личном общении».
…вдова Шиллера – урожденная Шарлотта фон Ленгефельд.
Мадам Шопенгауэр Иоганна-Генриетта, урожденная Трозингер (1770-1838) – мать философа Артура Шопенгауэра, писательница-романистка, близкий друг Гете.
Ягеманн фон Гейгендорф Каролина (1780-1847) – певица и драматическая актриса, примадонна Веймарского придворного театра, фаворитка герцога Карла-Августа.
…великая княгиня, супруга наследного принца. – Сестра русского императора Александра I, Мария Павловна, была замужем за наследным герцогом, позднее великим герцогом Карлом-Фридрихом Саксен-Веймарским.
Шарлотта фон Штейн, урожденная фон Шардт (1742-1827) – подруга юности и зрелых лет Гете, гофмейстерина герцогини Анны-Амалии Веймарской. Послужила прообразом Ифигении в гетевской драме «Ифигения в Тавриде».
С. 43. Ример Фридрих-Вильгельм (1774-1845) – один из ближайших сотрудников Гете, ученый-филолог, автор «Греко-немецкого словаря» (1804). В 1803-1812 гг. жил в семье Гете как воспитатель его сына Августа, а также секретарь и доверенное лицо самого поэта.
Глава третья
С. 52. Вольф из Галле Фридрих-Август (1759-1824) – немецкий ученый-филолог, известный своими исследованиями и переводами классиков античности.
С. 54. …прусского посла, господина фон Гумбольдта. – Гумбольдт Фридрих-Вильгельм (1767-1835) – видный немецкий ученый-лингвист, один из основоположников сравнительно-исторического языкознания. Прусский дипломат и государственный деятель. В годы, о которых идет речь, был прусским резидентом при папском дворе в Ватикане.
С. 57. …его сыну, Августу. – Юлий-Август-Вальтер фон Гете (род. в 1789 г. в Веймаре, ум. в 1830 г. в Риме).
…мамзель Вульпиус. – Вульпиус Иоганна-Христина-София (1765-1816) – жена Гете с 1788 г., мать его сына Августа; в 1806 г. сочеталась с ним церковным браком.
С. 59. Борн Иоганн-Генрих – товарищ Гете по Лейпцигскому университету, впоследствии встретившийся с ним в имперском суде в Вецларе, где Гете практиковал в 1772 г.
Иерузалем Карл-Вильгельм (1747-1772) – секретарь брауншвейгского посольства, застрелившийся от несчастной любви к жене своего друга, фрау Герт. История самоубийства Иерузалема, рассказанная Гете его другом Кестнером, широко использована в романе «Вертер».
С. 62. Мейер Иоганн-Генрих (1759-1832) – один из ближайших друзей Гете в веймарский период; историк искусства, автор «Истории пластических искусств у греков», посредственный живописец-классицист; с 1807 г. – директор Академии художеств в Веймаре и ближайший сотрудник Гете по изданию журнала «Пропилеи».
Цельтер Карл-Фридрих (1758-1832) – друг Гете, дирижер и музыкальный педагог, учитель Ф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60