Человека, представляющего бога, естественно, выбирают на основании предполагаемого сходства со священным оригиналом. Поэтому древние мексиканцы, видевшие в маисе личное существо, которое от посева до жатвы проходит весь жизненный цикл, во время посева приносили в жертву новорожденных младенцев, когда же появлялись всходы-то детей более старшего возраста и т.д. до полного созревания маиса, когда наступала очередь стариков. Значение имени Осирис — «посев» или «жатва», поэтому древние авторы иногда выражали мнение, что он олицетворяет дух хлеба. Осирис — дух дерева. Но Осирис был не просто духом зерна, он также был духом дерева. И возможно, эта последняя роль была для него изначальной, потому что в религии культ деревьев, естественно, древнее, чем культ злаковых. Отождествление Осириса с духом дерева весьма наглядно обнаруживается в обряде, описанном Фирмиком Матерном. Firmicus Maternus — имя двух римских писателей IV века нашей эры. Один из них — язычник, другой — христианин. Трудно сказать, которого из них имеет в виду Фрэзер.

Его участники срубали сосну, выдалбливали ее сердцевину и из вынутой древесины изготовляли изображение Осириса, после чего его, как труп опускали в образовавшееся дупло. Трудно яснее выразить представление о дереве как об обиталище личного существа. Это изображение Осириса хранилось в течение года, после чего сжигалось (то же самое проделывали с куклой Аттиса, привязанной к сосне). Намек на существование обряда, аналогичного описанному Фирмиком Матерном, имеется у Плутарха. Речь, возможно, идет об обрядовом эквиваленте мифа об обнаружении тела Осириса в стволе дерева эрика. В зале Осириса в Дендере гроб, в котором лежит мумия бога с головой ястреба, явно изображен как бы заключенным внутрь дерева (скорее всего, хвойного). Ствол и ветви этого дерева можно разглядеть над гробом и под ним. Эта сцена как нельзя лучше согласуется как с мифом, так и с обрядом, описанным Фирмиком Матерном.С представлением об Осирисе как о духе дерева согласуется и то, что его поклонникам запрещалось наносить вред плодовым деревьям. А в пользу представления о нем как о духе растительности вообще говорит то, что верующим запрещалось запирать колодцы с водой, которые играют столь важную роль в ирригации засушливых южных Земель. Если верить преданию, Осирис научил людей подпирать виноградные лозы, подрезать листья и выдавливать виноградный сок. На папирусе Небсени, относящемся приблизительно к 1550 году до нашей эры, бог изображен сидящим в своей усыпальнице, с крыши которой свешиваются виноградные гроздья. А на папирусе царского писаря Некхта мы видим бога сидящим на троне перед водоемом, берега которого обсажены роскошным виноградником, сочные гроздья подходят к зеленому лицу божества. Кроме того, Осирису было посвящено вечнозеленое растение плющ. Осирис — бог плодородия. В Осирисе, боге растительности, видели и бога жизненной энергии вообще, потому что люди на этой стадии развития еще не проводят различия между воспроизводящей способностью животных и воспроизводящей способностью растений. Культ Осириса был отмечен грубой, но выразительной символикой, с помощью которой божество в этом своем качестве представало взорам как посвященных, так и остальных верующих. Во время праздника Осириса женщины разгуливали по селению, распевая хвалебные песни в его честь и неся непристойные изображения бога, приводившиеся в движение с помощью веревок. Целью этой церемонии было, возможно, способствовать росту посевов. Сообщают, что аналогичное изображение бога, украшенное всевозможными плодами, стояло в храме перед статуей Исиды, а в покоях, отведенных ему в Филах, Осирис был изображен лежащим в своем гробу в позе, которая как нельзя лучше показывала, что его производящая способность даже после смерти не иссякла, но всего лишь задержалась в своем развитии и готова при первой возможности вновь стать источником жизни и плодородия на земле. Некоторые намеки на эту сторону дела содержатся и в гимнах, обращенных к Осирису. В одном из них говорится, что благодаря ему мир покрывается пышной зеленью. В другом провозглашается: «Ты отец и мать всех людей, твоим дыханием они живы, твое тело дает им пищу». Можно предположить, что от Осириса-отца, как и от других богов плодородия, люди ожидали ниспослания потомства. Для этого, как и для ускорения роста посевов, устраивались праздничные шествия. Осуждать символы и обряды, с помощью которых египтяне воплотили свое представление об Осирисе, как нечто непристойное и развратное — значит составить себе неверное понятие о природе первобытной религии. Ведь добивались они этими обрядами похвальных и естественных целей, негодными были только средства, употребленные для их достижения. Та же ошибка побудила прибегнуть к аналогичной символике участников дионисийских мистерий. Поверхностное, но бросающееся в глаза сходство между этими культами более всего вводило в заблуждение как древних, так и новых исследователей, которые по данной причине подводили эти хотя и родственные, но совершенно различные и самостоятельные культы под общий знаменатель. Осирис — бог мертвых. В одной из своих ипостасей Осирис, как мы видели, был правителем и судьей в царстве мертвых. Египтянам, которые не только верили в загробную жизнь, но тратили много времени, трудов и денег на подготовку к ней, эта функция бога должна была казаться не менее важной, чем функция оплодотворения земли. Кроме того, в культе Осириса эти функции тесно связаны между собой. Опуская тела мертвых в могилу, египтяне отдавали их на попечение того, кто из праха мог поднять их к жизни вечной, подобно тому как благодаря этому богу весной прорастают над землей семена. Красноречивым и недвусмысленным свидетельством в пользу допущения такой связи являются набитые зерном статуэтки Осириса на могилах. Эти изображения являлись одновременно символом и орудием воскресения. Так, древние египтяне видели во всходах предзнаменование человеческого бессмертия. И они были не единственным народом, который строил на столь хрупком основании столь величественные надежды.Бог, который при жизни кормил людей своим изувеченным телом, а после смерти открывал перед ними надежду на вечное блаженство в загробном мире, естественно, занимал в сознании верующих главенствующее место. Неудивительно поэтому, что культ Осириса затмил в Египте культы всех других богов. Он и его спутница Исида стали предметом поклонения всего народа, в то время как культы других богов носили региональный характер. Глава ХLIИСИДА Определить изначальную функцию богини Исиды еще труднее, чем определить изначальный смысл фигуры Осириса. Атрибуты и эпитеты этой богини были настолько многочисленными, что в иероглифах она фигурирует то под названием «многоименной», то под названием «тысячеименной», а в греческих надписях зовется «той, у которой десять тысяч имен». Возможно, однако, что в сложной природе этой богини удастся выделить исходное ядро, вокруг которого медленно выкристаллизовывались другие элементы. Ведь если ее брат и супруг Осирис, как было достаточно убедительно доказано, в одной из своих ипостасей был богом хлеба, наверняка была богиней хлеба и она. Для такого предположения, во всяком случае, есть некоторые основания. Если верить Диодору Сицилийскому, который черпал свои сведения, скорее всего, у египетского историка Манефона, египтяне приписывали Исиде открытие пшеницы и ячменя. В память о благодеянии, которым она одарила людей, на посвященных ей праздниках люди шествовали с побегами в руках. Еще одну подробность сообщает Блаженный Августин. Исида, по его словам, обнаружила ячмень во время принесения жертвы ее общим с Осирисом предкам (все они были царями) и показала свою находку, колосья ячменя, Осирису и его советнику Тоту, или Меркурию, как именовали его римские авторы. Потому-то, добавляет Августин, последние и отождествили Исиду с Церерой. Далее, египетские жнецы, срезав первые колосья, клали их на землю, били себя в грудь, причитали и обращались с молитвами к Исиде. Мы уже разглядели в этом обычае плач по хлебному духу, убитому ударом серпа. В числе эпитетов, которые применяются к Исиде в надписях, есть такие: «созидательница всего зеленого», «зеленая богиня, цветом подобная зеленеющей земле», «владычица хлеба», «госпожа пива», «госпожа изобилия». Исида, если верить Бругшу, «не только творит зеленое покрывало из растений, которое покрывает землю, но сама является зеленеющим хлебным полем, которое она олицетворяет». В пользу этого говорит и применяемый к ней эпитет sochir или sochet (что значит «хлебное поле», он продолжает сохранять это значение в коптском языке). Исиду считали богиней хлеба и греки, которые отождествляли ее с Деметрой. В греческой эпиграмме о ней говорится как о «дающей жизнь плодам земли», «матери хлебных колосьев», а в написанном в ее честь гимне Исида называет себя «царицей пшеничного поля» и именуется «той, на ком лежит попечение о плодородии борозд, засеянных пшеницей». Поэтому греческие и римские художники часто изображали богиню с хлебными колосьями на голове или в руке.Такой, как мы можем предположить, была Исида в далеком прошлом: деревенской богиней зерна, в честь которой справляли свои незамысловатые обряды египетские крестьяне. Впрочем, трудно проследить эти грубые черты деревенской богини в ее более позднем образе утонченной святости, одухотворенном веками развития религии. Своим поклонникам в позднейшие времена она рисовалась верной женой, нежной матерью, благодетельной царицей природы, окруженной ореолом нравственной чистоты и таинственной святости. В этой возвышенной, преображенной форме богиня Исида завоевала себе множество приверженцев далеко за пределами своей родины. В сумбурном нагромождении религиозных систем, сопровождавших упадок античной государственности, ее культ был одним из самых популярных в Риме и во всей Римской империи. К нему был открыто привержен даже кое-кто из императоров. И хотя в плащ последователей Исиды, как и в плащ сторонников других культов, нередко рядились мужчины и женщины развратного поведения, в целом обряды в честь этой богини выгодно отличались величественной сдержанностью, торжественностью, соблюдением внешних приличий и были вполне пригодны для того, чтобы успокаивать мятущиеся души и облегчать страдающие сердца. В силу этих особенностей культ Исиды обладал притягательностью для нежных душ, особенно для женщин, которым претили кровавые и распущенные ритуалы других восточных богинь.Неудивительно поэтому, что в период упадка Рима, когда традиционные системы верований шатались, когда в душах людей царило смятение, когда в здании империи, ранее казавшемся монолитным, стали появляться зловещие трещины, многим безмятежный образ богини Исиды с ее душевной уравновешенностью и милосердным обещанием бессмертия казался путеводной звездой в бурном море и вызывал у них религиозный экстаз, подобный тому, который в средние века вызывала у верующих дева Мария. Величественный ритуал Исиды — эти жрецы с тонзурами, заутренние и вечерние службы, колокольный звон, крещение, окропление святой водой, торжественные шествия и ювелирные изображения божьей матери — и действительно во многих отношениях напоминает пышную обрядовость католицизма. Это сходство не случайно. Просто Древний Египет внес свой самостоятельный вклад в разработку пышной символики католицизма, равно как и в бедные абстракции католической теологии. Например, изображение Исиды, кормящей грудью младенца Гора, столь сходно с изображением Мадонны с младенцем, что некоторые невежественные христиане молились на него. И не исключено, что прекрасным эпитетом stella Maris — «Морская звезда» (так обращались к ней застигнутые бурей моряки) дева Мария обязана покровительнице мореплавателей Исиде. Чертами морской богини Исиду, вероятно, наделили греческие мореплаватели из Александрии. Они абсолютно чужды изначальному облику богини и национальному характеру египтян, которые, как известно, не любили моря. Настоящей stella Maris, если принять эту гипотезу, будет Сириус, яркая звезда Исиды, которая июльским утром поднимается на востоке Средиземного моря над зеркальными водами, предвещая морякам хорошую погоду. Глава ХLIIОСИРИС И СОЛНЦЕ Некоторые авторы считали Осириса богом солнца. В новое время этого взгляда придерживалось столько выдающихся ученых, что на этой проблеме стоит вкратце остановиться. На основании каких данных Осириса отождествили с солнцем или с солнечным богом? При ближайшем рассмотрении эти данные оказываются ничтожными в количественном и сомнительными, если не совершенно непригодными, в качественном отношении. Яблонский, первый из современных ученых, у кого хватило прилежания собрать и скрупулезно проанализировать свидетельства классических авторов о египетской религии, уверяет, что можно привести много доказательств того, что Осирис является солнцем, что сам он может привести в поддержку этого утверждения массу свидетельств, но не видит в этом необходимости, потому-де, что это известно всякому образованному человеку. Между тем из древних авторов, которых Яблонский соизволил процитировать, только двое, Диодор и Макробий, Макробий Амбосий Феодосии (конец IV — начало V в.) — античный философ-идеалист, один из главных представителей западного неоплатонизма.

однозначно отождествляют Осириса с солнцем. Да и их свидетельствам не следует придавать большого значения, так как заявление Диодора звучит туманно и высокопарно, а Макробий — он, кстати, один из отцов солярной мифологии — приводит в поддержку своего мнения очень слабые аргументы.Современные же авторы отождествляют Осириса с солнцем прежде всего потому, что предание о смерти этого бога лучше всего согласуется с солярными явлениями. Очень возможно, что в мифе о смерти и воскресении Осириса нашли выражение ежедневный восход и закат этого светила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158