https://wodolei.ru/catalog/mebel/zerkala-s-podsvetkoy/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


В этом плане стоит обратить внимание на оценки собственно американских специалистов: «Стремясь к ослаблению зависимости Запада от Персидского залива, американские лидеры обратили огромное внимание к проблеме использования ресурсов Каспийского моря. Вашингтон увеличил свои военные возможности в данном регионе. Это, в свою очередь, немедленно вызвало озабоченность Москвы, которая рассматривала этот регион как традиционную сферу своего влияния. Российские лидеры также прилагают усилия к тому, чтобы обеспечить поток нефти и газа по российским нефте — и газопроводам. Сцена определилась для долговременной силовой борьбы между Соединенными Штатами и Россией». При этом исследователи отмечают, что речь идет не только об экономических выгодах, но о геостратегических соображениях. В современной ее форме борьба представляет собой «наступление западных интересов, встречающее русских, ведущих арьергардные бои на своем собственном прежнем заднем дворе».
За период 1998 — 2003 гг. Соединенные Штаты оказали восьми прикаспийским государствам фантастическую помощь — более миллиарда долларов. Более всего получила Грузия (300 млн.), которую Вашингтон считает ключевым игроком. Министерство обороны США оказало помощь в модернизации грузинской армии. Особенное внимание было уделено защите нефтепроводов. То же внимание к энергетике характерно для отношения Вашингтона к Казахстану и Азербайджану (последнему оказала значительную военную помощь союзная с США Турция). Казахстан, в частности, получил от Америки скоростное морское судно для укрепления своего влияния на Каспии. Президент Назарбаев подписал с американским правительством соглашение об обмене офицерами и регулярном военном контакте. Так США становятся «не совсем чужой» силой на Каспии. Представитель Совета национальной безопасности США открыл смысл происходящего так: «Разбить монополию России на контроль над транспортировкой нефти из каспийского региона». В настоящее время и США и Россия стремятся укрепить свои военные позиции в данном регионе.
Двух обстоятельств — соперничества Москвы и Вашингтона, а также стремления местных режимов извлечь максимум из этого соперничества достаточно для дестабилизации обширного региона. К этому следует добавить собственные интересы Турции и Ирана, общий социальный крах в регионе, усиление межэтнической розни. В результате немалое число специалистов, в частности профессор М. Б. Олкотт (Колгейтский университет, США), предрекают агрессивную борьбу за энергию Каспийского бассейна, «создание зоны нестабильности и кризиса, которая может простираться от Черного моря до Индийского океана, от Уральских гор до бассейна реки Тарим в Китае». Еще более откровенен М. Клер: ни США, ни Россия «не могут контролировать социальное и политическое развитие каспийского региона, не могут предотвратить порывов насилия. В результате они могут оказаться в ситуации, когда их жизненно важные интересы окажутся под угрозой и единственным способом решения проблемы будет прямое военное вмешательство. Именно таким путем ход событий в Каспийском бассейне может создать условия для широкомасштабного конфликта в регионе».
Со времени Второй мировой войны Соединенные Штаты вытеснили Британию с положения гегемона в областях основных энергетических ресурсов мира. Ныне многие просто забыли, что прежде Британия была более влиятельна, чем США, в таких «драгоценных» с точки зрения энергетики местах, как Венесуэла, Нигерия, Аравийский полуостров, полуостров Апшерон, вся зона Персидского залива. Венесуэлу американцы «вернули» при президенте Теодоре Рузвельте, в Нигерию и Бруней вошли после деколонизации; в Баку американцы вошли не в далеком 1918 г., а почти столетием позже.
Противостояние в Персидском заливе тоже началось не сразу, а со строительства лендлизовских баз для СССР в 1942 г. Союзники и противники США в данном регионе прошли значительный эволюционный и революционный путь. Скажем, Иран проделал путь от главного союзника США в регионе до главного антагониста. Дело осложняет и обостряет фактор уже обозначившейся конечности земных ресурсов. Соединенные Штаты могут ввести в зону влияния Ирак с его десятью процентами мировых запасов нефти. Но уже соседний Иран представляет собой гораздо более сложную задачу. Потенциальные объекты экспансии начинают учиться страшному уроку: прежде чем бросаешь вызов единственной сверхдержаве, обзаведись оружием массового поражения — как мы сейчас видим, уважают лишь сильного, ему, как Пакистану и Индии, позже прощают переход в другой силовой класс.
Конечность ресурсов бросает вызов человеческим способностям решать технические задачи. Но пока массовое опреснение воды и искусственный синтез бензина далеки от практического решения, а значит, битва за ресурсы — условие выживания и прогресса — грозит стать реальностью начавшегося с силовых акций века. Америка может возглавить всемирные усилия по рациональному использованию ресурсов планеты. Если же она будет поступать подобно образу действий, продемонстрированному в ходе подписания, обсуждения и ратификации протокола Киото, то ее ждут трудные времена. Речь идет об экономическом выживании миллиардов людей, что не прихоть в условиях значительного упрощения процесса вооружения оружием массового поражения. Негативное отношение Вашингтона способно создать могущественную коалицию держав, готовых многое отдать за доступ к средствам экономического подъема.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
КОНЕЦ ВЕСТФАЛЬСКОЙ СИСТЕМЫ
1. ЧТО ОБЕЩАЕТ НОВЫЙ МИР
Мир смотрит на очередной тектонический сдвиг в системе международных отношений — попытку создания мирового общежития под американским руководством. Одним из главных критериев жизнестойкости этой схемы является ее «отношение к будущему», то, что новая американская стратегия обещает ведомому большинству человечества. В двух предшествующих случаях американская внешнеполитическая стратегия обещала лучшее будущее. В первом случае президент Вудро Вильсон обещал в будущем уничтожить милитаризм и гарантировал свободу демократического развития для всех. Во втором случае президент Франклин Рузвельт обещал после победы над фашизмом гарантию гражданских свобод и поворот к социальному прогрессу всего мирового сообщества. Ныне, в третьем подходе, президент Джордж Буш-мл. не артикулирует своего видения будущего, не обещает неких благ членам глобальной коалиции, он просто обрисовывает некую борьбу «свободы и зла». На горизонте официального Вашингтона нет позитивной повестки дня рождающегося нового мира. Такое молчание в отношении более достойного будущего способно ослабить ту спонтанную симпатию, которую проявило большинство мира к Америке после трагедии 11 сентября. И, что еще более важно, не принять того мира, который видится оптимальным из Вашингтона.
Если предлагаемое участие в борьбе против терроризма не влечет за собой строительства более справедливого и процветающего мира, увеличение значимости общемировых институтов, а, напротив, предполагает мощный порыв «ревизионистского государства использовать свои временные силовые преимущества для создания благоприятного для себя мирового порядка… то цена такого порыва будет высокой. Дипломаты и главы правительств иностранных держав начнут задаваться вопросом: «Как добиться сотрудничества в сдерживании, подрыве и возмездии росту американского могущества… Именно великое стратегическое видение, доведенное до крайних пределов, сделает мир более разделенным и опасным — а Соединенные Штаты более уязвимыми».
Такое развитие событий способно создать в будущем опасность для Америки: «Мы можем прийти к тому, — полагает американский исследователь М. Трахтенберг, — что отравимся нашей силой, дадим толчок безрассудной политике, основанной на навязывании своей системы и нашей идеологии всему остальному миру». Новая имперская политика потребует от Соединенных Штатов той степени жертвенности, на которую эта страна, похо-. же, уже не способна. Для мобилизации такой степени жертвенности американцы (как народ, общество и индивидуумы) должны будут изменить свою устоявшуюся систему ценностей. Раньше такую мобилизацию облегчал пафос борьбы против посягающих на мировую гегемонию кайзера и Гитлера. В данном случае американское общество должно само создать образ врага, ради крушения которого релевантны любые жертвы. Подаваемая как историческая самооборона внешняя политика как таковая (скажем, в случае ответа самоубийцам из Аль-Каиды) может означать лишь односторонность действий, что так или иначе в конечном счете ведет к новой форме мирового диктата.
На какую легитимность может рассчитывать Америка в грядущем? Мощь прежних империй базировалась на трех элементах, центральных по отношению к имперской идеологии: мир, процветание, культура. Римская империя долго держалась на этих «трех китах», равно как и Британская империя — верховный распорядитель долгого мира XIX века. Америка XXI века обещает мир и процветание тем, кто согласится вместе с нею жить в глобализированном по американским канонам мире.
Модель для внешнего мира не совсем получается в свете исключительных условий, уникального опыта США и реальных на сегодня проблем страны. В свое время наполеоновская Франция и викторианская Британия вызывали, без преувеличения, массовое восхищение и желание имитировать. Многие восхищаются и современной Америкой, ее мощной экономикой, системой образования, ее уровнем жизни, издательствами, фильмами, музыкой и т. п. В то же время американское давление на другие cтраны с целью создания всемирной открытой экономики вызывает явственное противодействие. Требования Вашингтона в отношении политических перемен создают Америке немало врагов. Культурное воздействие часто называют культурным империализмом.
(Исходя из соображений внутренней политики (сбалансированный бюджет) правительство США под давлением конгресса сократило за 1990-е гг. число своих заграничных консулатов и миссий, уменьшило численность посольств. По относительному показателю внешней помощи США стоят в конце списка стран — членов ОЭСР в расчете на душу населения. Внешняя помощь США сейчас меньше одной двадцатой их военного бюджета.)
Обратим внимание на особенность исторического пути к вершине могущества нынешнего гегемона — нежелание нести жертвы, опора на жертвенность других. Здесь лучше говорить не от себя, а предоставить слова третьим, сторонним наблюдателям, в данном случае англичанам: «Даже во время Второй мировой войны, когда американцы потеряли почти 300 000 своих жизней, можно утверждать, Америка победила, используя миллионы русских солдат как свой щит против Гитлера, точно так же, как недавно Америка использовала Северный альянс в Афганистане».
Трудно сказать, смогут ли американцы в долгосрочной перспективе, словами президента Дж. Кеннеди, «вынести любое бремя, заплатить любую цену», но достаточно ясно одно: существует определенного рода национальный консенсус, готовность заплатить за имперское могущество определенную плату. Возникает вопрос уже другого рода — как и в случае с Вьетнамом, не пойдут ли американцы на приложение таких сил, отпор которым способен подорвать их ныне невероятную мощь; необходимость успеха способна вызвать имперское перенапряжение, в котором достижение успеха будет невозможным и самоистребительным.
Ценность упреждающего удара
«Доктрина Буша» вызвала зримое противодействие в самих Соединенных Штатах. Тридцать два видных американских политолога (в основном представители школы «политического реализма») выступили в газете «Нью-Йорк таймс» с возражениями против «безрассудной», с их точки зрения, доктринальной догмы неоконсерваторов. И немедленно получили в ответ обвинения в отрыве от реальности, в благодушествовании в то время, когда над Западом нависает смертельная угроза. Это первый «козырь» неоконсерваторов; а второй — это то, что в современном мире, где господствует феноменальная военная мощь США, создать антиамериканский союз попросту невозможно.
В США в общенациональном масштабе растет понимание того, что гегемония — огромная цель. Она требует исключительной концентрации мощи и энергии. Владение ею дает невероятные возможности, но путь безусловного овладения ею чреват опасностями, ее поддержание накладно, ее реализация способна антагонизировать колоссальные силы.
Правы ли «неоконы» с их предупреждающими, предвосхищающими ударами? Политолог Джек Снайдер размышляет на эту тему так: «Это правда, что малые государства-изгои и им подобные не могут собственными силами создать контрбаланс американской мощи в традиционном понимании такого баланса. Справедливо и то, что такие страны — потенциальные противники, как Россия и Китай, так сказать, „устали“ от противостояния американцам и их военным экспедициям. Но, если даже несравненная мощь Америки понижает вероятие создания традиционного союза-контрбаланса, уже сами американские действия создают некий функциональный эквивалент такого союза. Предшествующие расширяющиеся империи в конечном счете обнаруживали себя перенапряженными, даже если противостоящие альянсы создавались очень медленно. Например, хотя потенциальные жертвы Наполеона и Гитлера с большим трудом оформляли противостоящие коалиции, эти империи атаковали столь большое число оппонентов практически одновременно, что значительные союзы де-факто в конечном счете обретали форму противостояния. Сегодня аналогичная форма перенапряжения — политического и военного — может найти себя, если страны посчитают американские усилия по предотвращению ядерного вооружения и стремление насадить демократию силой в мусульманские страны постоянным серьезным фактором».
Даже очень «малоотчетливый» союз против односторонних действий одной державы может оказаться мощным фактором международных отношений в условиях, когда огромное большинство мирового сообщества, начинает видеть себя объектом чужеродной политики и потенциальной жертвой этой политики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115


А-П

П-Я