Стоящие на посту ядерные ракеты никого не сдерживают. Возможность «ответного удара» просто смешна — нет достойной цели. Нет смысла бесконечно усовершенствовать ракеты. Единственный действенный выход — атака, нападение первым. Предупреждающий удар — вот необходимость нового времени. Излишние размышления и рефлексия только мешают, считает Рамсфелд: «Отсутствие очевидности не является очевидностью отсутствия средств массового поражения» (в руках противника.) Статья 51 Хартии ООН устарела. Президент Буш говорит в Вест-Пойнте: «Военные должны быть готовы к нанесению удара в любой части земного шара в течение секунд. Все нации, решившиеся на агрессию и террор, должны будут заплатить за это». Менее определенная, чем прежде, угроза требует немедленного ответа, иначе будет поздно. Узаконен «удар без сожалений».
4. Понятие суверенности подлежит пересмотру. Священность суверенитета, незыблемость границ и т. п. уходят в прошлое. Из-за того, что террористов нельзя «сдержать», США должны быть готовы к удару без дипломатических околичностей. К удару повсюду, без прежнего уважения к государственным границам. Террористы не уважают границ, так же будут поступать и Соединенные Штаты, утверждает заведующий планированием в государственном департаменте Р. Хаас: «В администрации возникает понятие ограниченности суверенитета. Суверенитет предполагает ответственность. Одна из этих обязанностей — не подвергать уничтожению собственный народ. Другая — не содействовать терроризму. Правительства ответственны за то, что происходит в пределах их государственных границ. Если правительства не могут выполнить этих обязательств, тогда они лишаются преимуществ суверенности. Другие правительства, включая правительство Соединенных Штатов, получают право на нарушение суверенитета, в частности, право на предупреждающий удар в целях самообороны.
5. Многосторонние договоры, соглашения о сотрудничестве в оборонной сфере и в обеспечении безопасности теряют прежнюю значимость. Терроризм не ждет, он не уважает юридические тонкости, ответ ему не должен быть ослаблен крючкотворством. В мире после 11 сентября нужно опираться прежде всего на собственное понимание справедливости, а потом на международные трактаты, на такие акты, как протокол Киото, Международный суд или Конвенция по биологическому оружию. США достаточно сильны и без договорной поддержки. В случае необходимости их устраивают «джентльменские соглашения» — что, собственно, и было предложено президенту Путину в Кроуфорде вместо Договора по сокращению стратегических вооружений.
6. Союзы имеют ограниченную ценность — это было очевидно уже в Косове в 1999 г., где 90 процентов боевой нагрузки пало на США. Это не означает, что следует отказаться от НАТО или Договора с Японией, но это означает, что Америка будет пользоваться союзами в меру необходимости, готовая к выполнению основной миссии собственными силами.
7. Новая стратегия не придает центрального значения международной стабильности. Полагаться на нее — подход прошлого. Миру придется смириться с американской односторонностью. Стабильность отныне не может быть целью сама по себе. Возможно, враждебность к КНДР несколько дестабилизирует положение на Корейском полуострове, но она устраивает США в глобальном подходе. Америка не собирается строить некий глобальный стабильный порядок, она намерена уничтожать своих смертельных противников. У дверей Апокалипсиса не размышляют об академической стабильности.
Жестко одностороннюю позицию занял американский конгресс. Он ослабил тенденцию обращения к международной многосторонности действий отказом подписать договор, запрещающий использование наземных мин, формирование Международного суда, запрета на все виды ядерных испытаний. Как говорит Б. Уркварт, бывший заместитель Генерального секретаря ООН, еще десятилетие с лишним назад (при президенте Рейгане) «американская сторона выдвинула крайне избирательные критерии — согласно директиве министра обороны Каспара Уайнбергера и председателя объединенного комитета начальников штабов Колина Пауэла, из которой следует, что американское участие в международных операциях возможно только тогда, когда США осуществляют контроль, когда американское общество полностью разделяет идею необходимости достижения поставленных целей при условии, что победоносное завершение операции гарантировано». Более отдаленный пример: сделка между Клинтоном и конгрессом о финансировании ООН была обусловлена компромиссом между Белым домом и конгрессом, который запретил использование ооновских денег на программы регулирования семьи.
В ходе реализации новой имперской идеологии «доктрина Буша» принесла несколько конкретных результатов:
• Прямота изложения американского курса доведена до брутальности. («Моя работа, — говорит президент Буш, — исключает раздумья над нюансами. Моя работа — говорить то, что я думаю».)
• Под давлением США Пакистан был вынужден переосмыслить свои отношения с Талибаном и организацией Аль-Каида.
• Саудовская Аравия поставлена перед фактом осмысления того, что 15 ее граждан-ваххабитов осуществили нападение на Соединенные Штаты.
• Россия, Китай и Индия, каждая из которых ведет борьбу с силами исламского экстремизма, сблизили свои позиции с американскими.
• Иран и КНДР в той или иной степени изолированы.
• Войны в Афганистане и Ираке оказались быстротечными и в основном успешными, превратив эти страны в своего рода протекторат США.
• Средняя Азия и (в меньшей степени Закавказье) оказались впервые под контролем США.
Россия смирилась с выходом США из Договора по ПРО 1972 г. и сделала шаги в направлении сближения с НАТО.
«Доктрина Буша»
Понятно, что наибольшее внимание привлекает не ажиотаж академических сторонников тезиса «не упустить исторический шанс», а государственная мудрость республиканцев Буша. Заметим, что поколение Чейни и Рамсфелда выросло в годы обличения Мюнхена, теории «падающего один за другим домино», агрессивного активизма в отношении Ирана в 1953 г., Гватемалы в 1954 г., Кубы в 1961 г., Индокитая в 1960-е годы, Ирана в 1979 г., Гренады, Панамы, Никарагуа, Африки в 1980-е годы. Это поколение «испортил» триумф в «холодной войне» и апология рейганизма от Земли до космоса. Для них, современных неоконсерваторов у власти «доктрина Буша» — логический итог эволюции победителей в «холодной войне».
«Доктрина Буша», озвученная в сентябре 2002 г. на высшем возможном форуме — в Организации Объединенных Наций (и получившая дополнительную аргументацию в ряде последующих установочных текстов), стала для обретших высшую власть в стране неоконсерваторов а lа Рамсфелд подлинным кредо Америки на этапе ее единосверхдержавности в двадцать первом веке. Примечательно, что создатели «доктрины Буша» — сам президент, советник президента по национальной безопасности Кондолиза Райc, глава отдела планирования государственного департамента Ричард Хаас и другие — настаивают на исключительной серьезности и важности этого документа. Хаас: «Важность этого документа в том, что он отражает базовые положения нашей политики». Еще один из творцов этого документа — Филип Желиков, историк из Вирджинского университета — настаивает на том, что «президент внимательно прочел каждую строку этого документа. Он лично отвечает за каждое его положение». Так было не всегда, и мы знаем, как советники президентов удалялись в солярий или розарий, чтобы породить базовые документы. Такие, как СНВ-68, такие, как главные доктринальные повороты американской внешней политики за последние шестьдесят лет. Не так было в этот раз.
Что сконцентрировало умы членов группы, заседавшей вместе с президентом, так это, по словам Кондолизы Райс, «настоятельная потребность Соединенных Штатов в создании всеобъемлющей стратегии, которая окончательно определит вызовы эры, начавшейся после окончания „холодной войны“. (В этом смысле Джошуа Муравчик из Американского института предпринимательства указал на сходство этой последней „великой стратегии Соединенных Штатов“ с ее великим предшественником — доктриной „сдерживания“.) Более пространно „доктрина Буша“ сформулирована в опубликованной администрацией президента Буша весной 2003 г. обобщающей „Стратегии национальной безопасности Соединенных Штатов“.
В предисловии к документу, определяющему стратегические цели Соединенных Штатов, президент Дж. Буш-мл. указал, что «Соединенные Штаты обрели чрезвычайно благоприятное положение страны несравненной военной мощи, которая создает момент возможности распространения благ свободы по всему миру». Главный тезис доктрины покоится на том основании, что «нам угрожают не флоты и армии, а генерирующие катастрофы технологии, попадающие в руки озлобленного меньшинства… Стратегическое соперничество ушло в прошлое. Сегодня величайшие державы мира находятся по одну сторону противостояния — объединенные общими угрозами со стороны порождаемого террористами насилия и хаоса… Даже такие слабые государства, как Афганистан, могут представлять собой большую опасность нашей безопасности, точно так же как и мощные державы». Разъясняющая «Стратегия национальной безопасности» ставит все точки над i: «Учитывая цели государств-изгоев и невозможность сдерживать традиционными методами потенциального агрессора, мы не можем позволить нашим противникам нанести удар первыми» .
Что следует сделать в первую очередь, подчеркивается в доктрине, так это «адаптировать концепцию немедленной угрозы» к техническим обстоятельствам сегодняшнего дня, к возможностям потенциальных террористов. Главный элемент доктрины немедленно попал в фокус внимания: американское руководство декларировало свое право на предвосхищающий удар. Такой удар обеспечит безопасность Соединенных Штатов, сделает противников друзьями, позволит цивилизовать еще незнакомые с демократией народы. В доктрине говорится, что Соединенные Штаты постараются улучшить работу своей разведки. А в целом «причины наших действий ясны, силы скоррелированы, дело наше справедливо».
Не все обращают внимание на то, что в доктрине от 11 сентября 2002 года Соединенные Штаты обращаются и к потенциальным противникам более традиционного характера. Они обязуются «сдерживать потенциальных противников от начала усовершенствования их военной машины, чтобы действенными методами отвратить эти державы от курса на достижение равенства с Соединенными Штатами, не говоря уже о возобладании над ними».
Строго говоря, «доктрина Буша» покоится на том основании, что наступающая, атакующая сторона имеет несомненное превосходство. Подходя шире к вопросу, перехват инициативы позволяет атакующей стороне навязать свою волю и свой способ действий потенциальному агрессору. Об этом говорится в документе — «Стратегия национальной безопасности»: «наилучшей формой обороны является хорошее наступление». Там же утверждается, что «чем страшнее угроза, тем выше стоимость риска ввиду бездействия»2 . Еще одно ключевое положение этого же документа: «Посредством нашей готовности применить силу для своей обороны Соединенные Штаты демонстрируют свою решимость поддерживать такой баланс сил, который благоприятствует свободе».
Эти идеи восходят к временам десятилетней давности скандального «меморандума Вулфовица» — тогда речь шла о «превентивном ударе». Жесткие констатации того, что «век великих держав» завершен, воспринимаются многими за пределами Соединенных Штатов как прямое предупреждение — Вашингтон не позволит довести дело до еще одного баланса сил, гонки вооружений, соперничества в традиционном духе более или менее сопоставимых сил. Не наивно ли утверждать, что «век великих держав в прошлом»? На этот счет Кондолиза Райс отвергает все оттенки: «Я думаю, трудно защитить положение, что будущее включает в себя тот тип взаимоотношений между великими державами, который мы имели между 17-м и 20-м столетиями, который привел к войне и попыткам перекроить карту мира. Все подобное может стать темой превосходных академических дебатов, но я обязана сказать, что, если вы посмотрите на характер новых угроз — распространение средств массового поражения, появление безответственных государств, угрозы экстремизма, — мы увидим, что большие державы имеют значительную долю общих интересов в предотвращении этих тенденций». Кондолиза Райс жестко настаивает на том, что реализм и идеализм не должны видеться альтернативами. Реалистическая оценка современной ситуации и мощи США должна быть предпосылкой реализации лучших из идеалов. Выступая в октябре 2002 г. в Нью-Йорке, К. Райс определила в качестве главной цели «доктрины Буша» «разубеждение потенциальных противников от попыток превзойти или даже добиться равенства с мощью Соединенных Штатов и их союзников».
«Доктрина Буша» имеет еще один важный элемент. Она обещает «поддержать свободные и открытые общественные институты на всех континентах». Представляется, что команда Буша знала, что это положение «попадет в тень» обещания наносить предвосхищающий удар. Но от этого данное положение не теряет своей значимости. Хаас немедленно выступил на общественных форумах с идеями «продвижения демократии в мусульманском мире»; государственный секретарь Колин Пауэлл обнародовал план демократизации Ближнего Востока. Хаас признал, что Соединенные Штаты долгое время были безразличны к характеру ближневосточных режимов, но достаточно неожиданно Америка поверила в то, что «демократия может быть экспортным товаром». После окончания «холодной войны» геополитический цинизм не должен более закрывать глаза американцам на характер тех политических режимов, с которыми они имеют дело.
Тень президента Вильсона, обещавшего в 1918 году «сделать мир безопасным для демократии», немедленно поднялась над официальным Вашингтоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115