Слышится резкий звонок будильника, за ним другой, третий, звуки утренней гимнастики, джаз, тема Игоря. Неожиданно на сцене оказываются все знакомые нам жильцы этого дома. Все они делают утреннюю гимнастику, каждый как бы находится в собственной комнате, но все на виду. Здоровяк выполняет упражнения точно по приказам радиотренера. Аброскин с саркастической миной растягивает эспандер. Светлана крутит хулахуп. Оля тоже крутит хулахуп. Бабушка рассыпала спички и собирает их по одной. Супруги Принцкер синхронно делают приседания. Нытик производит вялые движения, как бы глядя на себя в зеркало и переходя от отчаяния к надежде. Футболист отжимает стойку. Элла вытирает лужу на полу. Игорь задумчиво прислушивается к звукам джаза, притоптывает ногой, прикидывает что-то, потом берет свою трубу, начинает импровизацию. Кисточкин упражняется по системе йогов. Импровизация Игоря замысловата и печальна. Постепенно все наши знакомые как бы прислушиваются к ней, задумываются, все, за исключением Здоровяка – тот упражняется. Треугольников в задумчивости сидит на своем стуле, повернувшись лицом к залу. ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Может быть, я во власти каких-то гнусных чувств? Я могу говорить о чем угодно и даже о предательстве идеалов юности, но… Были ли идеалы у нашей юности? Что в конце концов произошло? Никто другой не придал бы этому ни малейшего значения. Подумаешь, он написал очерки о своем героическом путешествии в «край скупого солнца и скупых улыбок», выставил там меня в виде какого-то жизнерадостного кретина, пример для подражания нашему юношеству, вышли в жизнь романтики и так далее, насочинял всякую чушь про ребят, такую чушь, что ребятам проходу потом не было на прииске – ну и что? Кто нас знает, кто запомнил эти чудные очерки? Может быть, причина моей злости в нашем вечном злополучном соперничестве? И в школе, и на стадионе, и с девушками… Бегал он всегда немного быстрее меня и в высоту брал на сантиметр выше, и всегда был лучше меня одет. И никогда мне не забыть истории с той шлюхой из Риги. И когда нас всех выперли из университета, он все-таки удержался… Вот и сейчас – я торчу на прииске уже шестой год, а он так и сыплет словами: Эр Франс, Панамерикан… Вдруг я просто всю жизнь ему завидую, а сейчас сорвался? Нет, дело не в этом. Главное то, что его гнусную муть прочли те немногие люди, которых я люблю, и подумали, конечно, – ну вот и все, вот так на этом все и кончается: один бунтарь получает гонорар, другой – продвижение по службе. И хоть никогда мы и не были бунтарями, все-таки он у меня за предательство получит! На сцене теперь завтрак в семействе Принцкер. За столом папа, мама, Оля. Входит Бабушка. БАБУШКА. Я не имею на чем сидеть. Оля подвигает ей стул, она величественно садится во главе стола, берет газеты, просматривает их. ПРИНЦКЕР. Что нового в газетах?БАБУШКА. А ничего. Все, что вчера было по телевизору. (Передает ему газеты.) ПРИНЦКЕР. Пишут, что летающие тарелки – это оптический обман.МАМА. Конечно, обман, я никогда иначе и не думала.ОЛЯ. А по-моему, не обман, по-моему, они действительно существуют, эти замечательные летающие тарелочки.МАМА. Опять ты противоречишь! Марк, покажи ей – черным по белому написано, что это обман.ОЛЯ. Это еще ничего не значит.ПРИНЦКЕР. Оленька, в газете ведь лучше знают.ОЛЯ. И все-таки я – за тарелки!МАМА. А я против!ОЛЯ. А ты, бабушка?БАБУШКА (уклончиво). Я за прогресс. Входит Кисточкин, энергичный, бодрый, иронически улыбающийся. Садится. КИСТОЧКИН. Доброе утро. Ох и выспался замечательно!ОЛЯ (ядовито). Так уж и замечательно?КИСТОЧКИН (посмотрев на нее, весело). Замечательно!БАБУШКА. Женя, возьмите к селедке масло.КИСТОЧКИН. Благодарю, я не ем масла, тем более с селедкой.БАБУШКА. Как? Селедку без масла? Это что-то новое!МАМА. Вот, Женя, вы, как работник печати, разъясните, пожалуйста, нашему несмышленышу…ОЛЯ. Правда, Женя, расскажите про летающие тарелочки. Ведь вы, наверное, все про них знаете.КИСТОЧКИН (отбрасывает вилку и бледнеет). Кажется, я не давал вам повода для таких нехороших намеков!ПРИНЦКЕР. Что с вами, Женя?КИСТОЧКИН (вконец потерял власть над собой). Мне это нравится – приходишь завтракать, а тебе вместо завтрака подкладывают живую крысу! Что это за разговоры с утра, что все это значит? (Кричит почти истерически.) Дудки! Ничего у вас из этого не получится!МАМА. Женя, успокойтесь, никто не хотел вас обидеть, все это произошло совершенно случайно.КИСТОЧКИН (сразу успокаивается). Правда? Тогда пардон. (Улыбается.) Итак, о чем вы спрашивали, о летающих тарелках? На этот счет есть любопытная гипотеза. Понимаете, вот мы с вами, вся наша земля, весь наш видимый мир находятся в одном измерении. Но существует еще другое измерение, миры и, возможно, существа иного измерения. Мы их не видим, они не видят нас, возможно, они пронизывают нас, возможно, что за этим столом сейчас сидит не пять человек, а значительно больше. Возможно, некто из иного измерения пересекает сейчас мой контур и частично контур Оленьки.ОЛЯ (грубо). Ну, это вы уж бросьте!КИСТОЧКИН (улыбаясь). Есть гипотеза, что летающие тарелки – это первые попытки существ из иного измерения установить с нами связь. Конечно, пока это все голая фантастика.ПРИНЦКЕР. Это не официальная точка зрения?КИСТОЧКИН (улыбаясь). Нет-нет, это все выдумки, фантастика… Входит Светлана. СВЕТЛАНА. Марк Борисович, вы обещали папе бутылку ессентуков № 4.ПРИНЦКЕР. Светочка, возьмите на окне.БАБУШКА (Светлане). Может, стаканчик чаю?СВЕТЛАНА. Спасибо – извините. (Уходит, даже не взглянув на Кисточкина.) Кисточкин и Оля встают и смотрят вслед Светлане. Проходит несколько секунд молчания. КИСТОЧКИН (Оле). Ну, ты довольна? Убедилась, что у меня крепкие нервы?ОЛЯ. Вы вчера долго гуляли со Светланой?КИСТОЧКИН. Значит, ты не заметила, что я прошел прямо по острию ножа?ОЛЯ. Долго или нет?КИСТОЧКИН. Не заметила. (Весело.) Спасибо за завтрак. Надо мчаться! Оревуар! (В легком комическом танце проходит вокруг стола, целует руки дамам и исчезает.) МАМА. Ох уж эта Светлана! Ну что вы на нее скажете?ОЛЯ. Она чудная, чудная!БАБУШКА. Она легко берет жизнь.ПРИНЦКЕР. А Женя сегодня какой-то странный.МАМА. То вспыльчивый, то веселый, как и раньше.ОЛЯ. Да, странный.БАБУШКА. Он легко берет жизнь.ОЛЯ (вспыхивает). Все это глупости, глупости! Вы ничего не понимаете в жизни! Ровно ничего, ни вот столечко! (Убегает.) Принцкеры переглядываются, пожимают плечами. Завтрак продолжается. Во время завтрака на авансцене произошло следующее: открылся буфет и в нем поместилась надменная, сверкающая белизной буфетчица. Треугольников приблизился к ней. БУФЕТЧИЦА. Ну, что вам?ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Шампанского.БУФЕТЧИЦА. Не смешно.ТРЕУГОЛЬНИКОВ (читает меню). Сосиски. Сосиски можно?БУФЕТЧИЦА. Нет сосисок.ТРЕУГОЛЬНИКОВ. А что есть?БУФЕТЧИЦА. Читать умеете? (Уходит.) ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Сигареты есть?БУФЕТЧИЦА. Есть. (Кладет перед ним пачку сигарет.) Треугольников протягивает ей деньги. БУФЕТЧИЦА. Сдачи нет! (Неожиданно быстрым движением цепкой лапкой убирает с прилавка сигареты.) Треугольников в полной растерянности отходит от палатки. Проходит Кисточкин. Они сталкиваются.
ЗАНАВЕС ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Вы не разменяете пятьдесят копеек?КИСТОЧКИН (шарахнувшись было от негр, узнает и бросается). Петька! (Обнимает Треуголъникова.) Старик! Ой, как я рад тебе! Откуда ты взялся, старый башмак? Чудеса! Прямо чудеса! Треуголка собственной персоной! Гипотенуза приплелась! Пара катетов заявилась! Из глубины сибирских руд! Батюшки мои, герой семилетки появился! Фу-ты ну-ты! Здорово выглядишь! Романтичен, как всегда! Наш простой скромный волевой разведчик недр Петр Треугольников среди нас! Ну, рассказывай, рассказывай, старикашка! Фу, я просто неприлично тебе рад! Затянувшаяся возня с объятиями скорее похожа на борьбу, Треугольников пытается вырваться, но Кисточкин сильнее и искреннее в данный момент. Оба падают на стулья возле буфета и смотрят друг на друга. Кисточкин сияюще, Треугольников растерянно. Кисточкин что-то Буфетчице – мгновенно стол покрывается тарелками и бутылками. КИСТОЧКИН (хлопает Треуголъникова по плечу). Старый хрен!ТРЕУГОЛЬНИКОВ (медленно). У меня путевка в Сочи.КИСТОЧКИН. Ну, нет, сначала мы с тобой здесь побесимся. Учти, что рядом с тобой хозяин Москвы. А потом уж поедешь в Сочи зализывать раны.ТРЕУГОЛЬНИКОВ (безуспешно скрывая волнение). Я нарочно в Москве задержался, из-за тебя, не из-за каких-то там дурацких воспоминаний, а из-за тебя лично, понял?КИСТОЧКИН. А из-за кого же тебе еще здесь задерживаться? Как-никак мы с тобой… Не люблю, Петька, сантиментов.ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Я задержался здесь для того, чтобы дать тебе по роже.КИСТОЧКИН. Вас понял. (Хохочет.) Бей!ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Я пришел, чтобы дать тебе по роже!КИСТОЧКИН. В кафе сидел один семит и ел, что подороже, вошел туда антисемит и дал ему по роже. Или наоборот, да? Оба встают. Треугольников сильно бьет Кисточкина, но тот ловким боксерским приемом уходит от удара. Треугольников снова бьет, но Кисточкин опять уходит, нанося Треугольникову шутливый, но точный удар и быстро превращает все в дружескую шутливую потасовку. Оба садятся на свои места. КИСТОЧКИН (разливая вино). Трудно начинать в такую рань, но хорошо, что повод такой серьезный. Эх, старик, так я рад тебе! Ешь! Небось соскучился по цыплятам табака. Ну, вздрогнем!ТРЕУГОЛЬНИКОВ (недоуменно и печально смотрит на него). Вздрогнем! (Поднимает рюмку.) На сцене продолжается чаепитие в семействе Принцкеров. Кроме того, неподалеку появился столик, за которым сидят Аброскин и Светлана. АБРОСКИН. Что-то мне хочется сделать, сам не пойму что. Куда-то меня вечно тянет по утрам.СВЕТЛАНА. Шел бы в институт, папка. Иди и поработай, старый лентяй. (Она пьет чай и смотрит прямо перед собой в одну точку.) АБРОСКИН. Ты знаешь, Светка, я не могу работать. Странно. Там, в тех нечеловеческих условиях, я все время работал над своей темой. Не было никакой надежды, а я работал. Пилил лес и думал, лежал на нарах и писал. Наверное, это была защитная реакция. Мне приходили в голову замечательные мысли, будь у меня тогда нынешние условия… Сейчас есть все, а хватает меня только на то, чтобы читать лекции студентам третьего курса, и тема стоит, а я хожу вокруг да около, и голова у меня пустая и словно оклеена изнутри листками стенного календаря…СВЕТЛАНА (не меняя позы, ровным голосом). Мобилизуйся, папка, ведь ты – старый боец.АБРОСКИН (долго смотрит на нее, потом, хватив кулаком по столу, вскакивает). К черту! Когда люди избавятся от этого проклятия? Ведь ты же вся в пружину сжата, вокруг тебя прочерчен круг. Дочка, над тобой зло подшучивают! Когда это кончится?СВЕТЛАНА (глухо). Лучше этого нет ничего на свете.АБРОСКИН. А общество, а история, а наука? А жизнь? Все, что было с тобой раньше, ты забываешь, когда над тобой прочерчивают круг? Ты становишься гладкой и закрытой, к тебе не подступись! Или ты забыла, как вы жили с мамой без меня?СВЕТЛАНА. Это давно было.АБРОСКИН. Ой, конечно, давно! Без меня вы жили давно, Сталин умер очень давно, война была сто лет назад, а революция вообще бог знает когда… Все для вас было давно!СВЕТЛАНА. Не нервничай.АБРОСКИН. А как же мне не нервничать? Магические круги чертили и надо мной, но я хотел бы попытаться пробиться к разуму, представить – вот этот человек такой, а этот другой, мне не было безразлично.СВЕТЛАНА. А мне безразлично, какой он, важно, что он – это то самое.АБРОСКИН (решительно). Это не любовь!СВЕТЛАНА. А кто тебе сказал, что это любовь?АБРОСКИН (с жалкой иронией). Благодарю за содержательную беседу. (Уходит.) СВЕТЛАНА. Ты в институт?АБРОСКИН. Да-да, в институт. (Выходит на авансцену к стеклянному киоску, замечает в другом углу Кисточкина и Треуголъникова, весело беседующих и выпивающих.) Вот он сидит, герой дня. Это деятель новой формации, а что я знаю о нем? Крутит у себя в комнате модернистский джаз, а статьи пишет вполне на уровне, даже более того. Впрочем: что я понимаю в статьях? Только в одной статье я разобрался досконально, да и то на это потребовалось семь лет. Ой, тошно как! Я все еще не чувствую себя стариком. Старик может подойти к молодому человеку и предложить ему побеседовать по душам, а мне хочется либо выпить с молодым человеком, либо дать ему по роже. Чем мне заняться? Может быть, и вправду поехать в институт? (Подходит к киоску.) Три пачки чаю, пожалуйста!БУФЕТЧИЦА. Какого? АБРОСКИН. Цейлонского.БУФЕТЧИЦА. Цейлонского нету.АБРОСКИН. А какой есть?БУФЕТЧИЦА. Какой вам надо?АБРОСКИН. Если нет цейлонского, тогда грузинский.БУФЕТЧИЦА. Так какой все же вам надо – цейлонский или грузинский?АБРОСКИН. Цейлонского ведь нет?БУФЕТЧИЦА. Нету.АБРОСКИН. Тогда грузинский.БУФЕТЧИЦА. Грузинского нет.АБРОСКИН. Какой-нибудь есть?БУФЕТЧИЦА. Есть.АБРОСКИН. Так дайте.БУФЕТЧИЦА. Какой вам надо?АБРОСКИН. А какой у вас есть?БУФЕТЧИЦА (теряя терпение). Какой у меня есть, это мое дело. Вы скажите, какой вам надо – цейлонский, грузинский или еще какой? Сами не знаете, гражданин, чего хочете. Аброскин в растерянности отходит от продпалатки и стоит на авансцене какой-то отрешенный. ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Живешь, значит, в этом доме?…КИСТОЧКИН. Я тебе лучше расскажу про наш дом – лопнешь! Такие жмурики тут у нас живут, ты себе не представляешь. (Смотрит на часы.) Сейчас начнут выползать. Смотри – цирк! На просцениум выходят Нытик и Здоровяк. КИСТОЧКИН. Два пенсионера – Нытик и Здоровяк, так их у нас называют. Первый всю жизнь продрожал в своей комнатенке в страхе перед историческими событиями и в борьбе с собственными пороками, а сейчас хнычет и мечтает о бабах. Наверное, скоро помрет от истощения сил. Второй, наоборот, существо вечное, никогда ничем не болел, оплот общества…ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Знакомый тип. Кузнец своего счастья?КИСТОЧКИН. Правильно подсказывает товарищ. Нытик и Здоровяк подходят к Аброскину. ЗДОРОВЯК. Привет!НЫТИК. Доброе утро, профессор.АБРОСКИН. Слушайте, я вчера был груб, извините меня.НЫТИК. Что вы, что вы! Мне было только приятно. Мне всегда приятно, когда вы со мной беседуете.
1 2 3 4 5 6 7 8