Каждый старался занять более выгодную позицию.
Кричать было бесполезно - поблизости абсолютно никого не было. Я попытался
запорошить ему песком глаза, потом нанести удар в пах или любое другое
чувствительное место. Однако он был в хорошей форме, весил больше, чем я,
да и реакция у него была получше моей.
Может показаться странным, но прошло минут пять, прежде чем узнать
его. Мы уже скатились туда, где волны лизали влажный песок. Он успел
сломать мне нос и вывихнуть два пальца на руке, когда я попытался задушить
его. И тут на мокрое лицо моего врага упал лунный свет, я узнал Шендона и
понял, что мне придется убить его, чтобы остановить. Просто изувечить его
будет недостаточно. Тюрьма или больница могут лишь оттянуть нашу встречу.
Один из нас должен был сейчас умереть. Мне кажется, он рассуждал примерно
так же.
Секундой позже что-то острое и твердое уперлось мне в спину, и я
невольно дернулся в сторону. Если человек пытается расправиться со мной,
не все ли равно, как я прикончу его. Главное - успеть первым.
Волны прибоя уже заливали мне уши, а Шендон все сильнее прижимал мою
голову к песку. И тут я нащупал рукой камень.
Первый удар пришелся в предплечье руки, которую он поднял, защищая
голову. Телепаты имеют определенное преимущество в драке, так как чаще
всего знают, куда будет нанесен следующий удар. Но как страшно знать и не
иметь при этом возможности помешать противнику. Вторым ударом я раздробил
ему левую глазницу, и Шендон, почувствовав близость смерти, завыл как
собака. Через мгновение камень раздробил ему череп. На всякий случай я
ударил его еще пару раз, потом оттолкнул тело и откатился прочь. Камень
выскользнул из моих пальцев и упал в воду.
Я долго лежал там, глядя на звезды, а волны прилива омывали меня и
слегка покачивали тело поверженного врага неподалеку.
Придя в себя, я обыскал его и среди прочих вещей обнаружил заряженный
пистолет.
Это могло означать лишь одно - Шендон хотел убить меня голыми руками.
Он считал, что у него на это хватит сил, и был готов получить увечье, лишь
бы именно таким образом расправиться со мной. Он мог спокойно пристрелить
меня из кустов, если бы не послушался голоса своей ненависти. Шендон стал
бы самым опасным противником из всех, с кем меня сталкивала жизнь, если б
иногда не забывал пораскинуть мозгами. И за это я его уважал, поскольку
сам на его месте пошел бы по пути наименьшего сопротивления. Даже если
причина единоборства, в которое я оказываюсь втянут, лежит в сфере эмоций,
я никогда не позволяю себе руководствоваться чувствами при выборе средств
достижения цели.
Я заявил о нападении и тело Шендона похоронили на Земле. Где-то в
Далласе вся его сильная и неоднозначная личность превратилась в кусочек
ленты, которой целиком умещался на ладони и весил меньше унции. Примерно
через месяц ленту должны были уничтожить.
Несколько недель спустя, накануне отлета, я стоял на том же самом
месте. Между мной и Токийским Заливом лежала Большая Вода, и я знал, что
если кто-то попал в его воды, обратной дороги нет и быть не может.
Отражения звезд дрожали и двоились в спокойной воде океана. И, хотя я об
этом тогда не догадывался, где-то посмеивался человек с зеленой кожей. Он
вышел на рыбалку в Залив.
- Ты - тупоголовый ублюдок, - повторил я.

6
Необходимость начинать все сначала раздражала меня, даже слегка
пугала. Один раз Шендон ошибся, поддавшись эмоциям, но вряд ли он повторит
одну и ту же ошибку дважды. Это и без того был жестокий и опасный человек,
а теперь он, возможно, обрел нечто сделавшее его еще более опасным. Кроме
того, он знал о моем присутствии на Иллирии из посланного мной Грин-Грину
сообщения.
- Ты усложнил стоящую передо мной задачу, - сказал я, - поэтому
поможешь мне ее разрешить.
- Не понимаю, - сказал Грин-Грин.
- Ты поставил на меня капкан, - пояснил я, - и хотя у него теперь
выросли новые зубья, приманка осталась на прежнем месте. Я продолжу свой
путь вместе с тобой.
Он засмеялся.
- Прошу прощения, но мне в другую сторону. Добровольно я назад не
пойду, а в качестве пленника я совершенно бесполезен и буду тебе только
мешать.
Есть три варианта, - сказал я, - я могу убить тебя прямо сейчас, могу
отпустить на все четыре стороны или, наконец, могу заставить тебя идти со
мной. Первую возможность я пока отбросил, так как от мертвеца проку
никакого. Предположим я тебя отпущу и продолжу свой путь все также в
одиночестве. Если все обойдется, и я вернусь на Мегапею, то там я всем
поведаю, как позорно провалился твой многовековой план мести землянину. Я
расскажу, как ты бросил все и бежал, до смерти напуганный другим
противником - тоже землянином. Если ты когда-нибудь надумаешь жениться, то
искать невесту тебе придется среди своих соплеменниц, живущих на других
планетах, хотя слухи о твоей трусости рано или поздно дойдут и до них.
Никто больше не назовет тебя Дра, несмотря на все твое богатство. А когда
ты умрешь, Мегапея откажется принять твой прах. Никогда не зазвонит по
тебе приливной колокол.
- Да будут слепые твари на океанском дне, чье брюхо напоминает
выгребную яму, с удовольствием вспоминать вкус твоих потрохов, - пожелал
он.
Я выпустил колечко дыма.
- ...А если я отправлюсь дальше один и сложу голову, - продолжил я, -
неужели ты рассчитываешь спасти свою шкуру? Разве ты не проник в мысли
Шендона, когда сражался с ним? Ты ведь, кажется, сказал, что ранил его?
Неужели ты полагаешь, что такой человек проглотит обиду? Он не столь
изощрен в мести, как пейанцы, и не станет тратить время на всевозможные
ритуалы. Он попросту найдет тебя и прирежет. Поэтому, вне зависимости от
того, проиграю я или выиграю, конец у тебя один - бесчестие или смерть.
- А если я решу пойти с тобой и помочь, что тогда? - спросил он.
- Я забуду о том зле, что ты причинил мне, - пообещал я. - И докажу,
что пай'бадры здесь нет, ибо оскорбление не было нанесено. Тогда ты можешь
отказаться от мести, не потеряв при этом лицо. Я тоже не буду сводить с
тобой счеты и каждый отправится своей дорогой, не опасаясь внезапного
нападения.
- Нет, - возразил он, - твое посвящение в Имя-носящие - это
пай'бадра. Твое предложение неприемлемо.
Я пожал плечами.
- Хорошо. Тогда, что ты скажешь на это: поскольку мне твои намерения
и планы известны, то придерживаться классических канонов мести будет для
нас обоих верхом идиотизма. Более того, значение финальной сцены, когда
враг осознает, что явилось орудием мести и кто им управлял, понимает, что
вся его жизнь была лишь прелюдией к этому окрашенному черным юмором
финалу, в данном случае значительно ослаблено, если не сведено на нет.
- Поэтому, - продолжил я, - позволь мне предложить тебе
удовлетворение вместо прощения. Помоги мне сейчас, и я предоставлю тебе
прекрасную возможность уничтожить меня, когда все будет позади. Хотя,
конечно, у меня будет не меньше шансов прикончить тебя. Что ты на это
скажешь?
- Какое оружие ты намерен избрать для дуэли?
- Я об этом еще не думал. Любое, устраивающее нас обоих.
- Какие ты дашь мне гарантии?
- Я клянусь Именем, которое ношу.
Он отвернулся и некоторое время обдумал мое предложение.
- Я согласен на твои условия, - наконец ответил он, я пойду с тобой и
буду помогать.
- Тогда давай вернемся в мой лагерь и расположимся поудобней, -
предложил я. - Я хочу расспросить тебя кое о чем.
Я повернулся к нему спиной и направился к лагерю. Я поставил тент и
расстелил пленку таким образом, чтобы мы оба смогли поместиться на ней,
затем подбросил дров в костер.
Прежде, чем мы хорошенько устроились, земля снова слегка вздрогнула.
- Твоя работа? - спросил я, указывая на северо-запад.
- В какой-то мере, - ответил он.
- К чему все это? Пытался меня напугать?
- Не тебя.
- И что, Шендон здорово испугался?
- Скорее, наоборот.
- Может, наконец, ты мне толком расскажешь, что там между вами
произошло?
- Сперва, касательно нашего соглашения, - сказал он. - У меня только
что появилась одна идея, которая может тебя заинтересовать.
- Какая же?
- Ты ведь идешь туда, чтобы спасти твоих друзей? - он махнул рукой в
сторону зарева. - Предположим, имеется возможность освободить их без
ненужного риска, оставив пока Майка Шендона в покое. Согласен ли ты на это
или жаждешь его крови немедленно?
Я сидел и обдумывал его предложение. Если я оставлю Шендона в живых,
то рано или поздно он все равно до меня доберется. С другой стороны, если
я сейчас получу желаемое, не вступая с ним в схватку, то потом я найду
тысячу безопасных способов вывести Майка из игры. К тому же, я прилетел на
Иллирию готовый схватиться со смертельным врагом и что с того, если
декорации и действующие лица несколько изменились? И все же...
- Я готов выслушать твое предложение.
- Люди, которых ты хочешь спасти, находятся здесь, потому что я
воспроизвел их. Ты знаешь, как это было сделано. Эти ленты целы и
невредимы. Они спрятаны в надежном месте. Я уже рассказывал, каким образом
я их получил. То же самое я могу проделать прямо сейчас, если ты того
пожелаешь. Как только мы покинем Иллирию, ты сможешь воскресить их, когда
захочешь. Когда мы взлетим, я покажу тебе, куда надо сбросить бомбу, и мы
прикончим Майка Шендона, не подвергая свою жизнь опасности. Разве это не
наиболее простой и безопасный путь? Наши разногласия мы можем обсудить
позже, как и договаривались.
- В твоем предложении есть два слабых места, - произнес я. - Ленты
Рут Лэрис у тебя нет - это раз. Во-вторых, я не брошу своих друзей на
произвол судьбы, даже если потом смогу их воскресить.
- Двойники не будут помнить об этом.
- Это не имеет значения. Эти люди столь же реальны, как ты и я. И
неважно, что их можно продублировать... Они на Острове Мертвых, не так ли?
- Да.
- Значит, если я разрушу остров, чтобы прикончить Шендона, то стану
убийцей и всех остальных?
- Одно связано с другим. Но...
- Я отклоняю твое предложение.
- Это твое право.
- Есть какие-либо другие предложения?
- Нет.
- Хорошо. Тогда давай вернемся к тому, с чего начали. Расскажи мне,
что произошло между тобой и Шендоном.
- Теперь у него есть Имя.
- Что?!
- Тень Белиона стоит за ним.
- Этого быть не может. Черт возьми, это же просто невозможно. Он не
мироформист...
- Потерпи минутку, Фрэнк, я понимаю, что здесь необходимо кое-что
пояснить. Очевидно, о некоторых вещах Дра Марлинг не счел нужным сообщить.
Он был из ревизионистов, так что не удивительно...
- Ты знаешь, - продолжал он, - что просто иметь Имя недостаточно, для
того чтобы стать мироформистом...
- Да, конечно. Оно лишь часть некоего психологического приема,
который позволяет высвободить скрытый в подсознании потенциал, необходимый
на определенных стадиях работы. Чтобы творить миры, нужно чувствовать себя
богом.
- Тогда почему я способен на это?
- Я никогда о тебе не слыхал, пока ты не стал моим врагом. Я не видел
твоих творений, если не считать того дерьма, во что ты превратил мои...
Если это образец твоего творчества, то должен тебе сказать, что работать
ты не умеешь. Паршивый из тебя вышел мастер.
- Думай обо мне, что хочешь, - сказал он, - однако я могу управлять
всеми необходимыми для работы процессами.
- Этому можно научить кого угодно. Ты говорил о творческой работе,
следов которой здесь нет и в помине.
- Ты знаешь, что пантеон Сантри существовал еще до появления
мироформистов?
- Знаю, и что из того?
- Дра Марлинг и прочие ревизионисты просто использовали старую
религию в своих целях. Они видели в ней лишь средство психологической
настройки. Присвоение тебе Имени Шимбо-Громовержца было лишь способом
закрепить в твоем подсознании основы приемов, необходимых в работе. Для
фундаменталиста - это святотатство.
- А ты - фундаменталист?
- Да.
- В таком случае, к чему тебе было учиться ремеслу, которое ты
считаешь греховным?
- Чтобы получить Имя.
- Поподробнее.
- Мне нужно было Имя, а не профессия. Я руководствовался
религиозными, а не меркантильными соображениями.
- Но это всего лишь психологический прием...
- Это ты так думаешь! На самом деле это таинство, результатом
которого является подлинный контакт с божеством. Это обряд посвящения
высших жрецов Сантри.
- Тогда зачем же ты изучал технику создания миров, когда мог просто
принять сан?
- Потому что обряд может совершить только Имя-носящий, а все двадцать
семь ныне живущих Имя-носящих - ревизионисты. Они никогда не дали
разрешения на обряд по известным тебе причинам.
- Двадцать шесть, - поправил я.
- Двадцать шесть?
- Дра Марлинг покоится в недрах горы, а Лоримель Многорукий пребывает
в счастливом ничто.
Он склонил голову и немного помолчал.
- Еще одним меньше, - сказал он, - я помню время, когда их было сорок
три.
- Это печально.
- Да.
- Так зачем же тебе потребовалось Имя?
- Чтобы стать жрецом, а не мироформистом. Но ревизионисты не
потерпели бы такого в своих рядах. Они позволили мне завершить курс, а
потом отвергли меня. Затем, чтобы еще больше унизить меня, следующим
Имя-носящим позволили стать чужаку.
- Понимаю. Поэтому ты и решил мне отомстить.
- Да.
- Однако я не виновен в случившемся. Всю эту историю я слышу впервые.
Я всегда считал, что религиозные разногласия значат крайне мало для
сантрийцев.
- Теперь ты знаешь, что это не так. И ты должен понять, что лично к
тебе я зла не питаю. Но мстя тебе, я ударяю по тем, кто святотатствует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23