Они переплывали в этом месте реку и были застигнуты врасплох.
Лосиха фыркнула, и оба зверя повернули назад. Но было уже поздно. Несколькими сильными взмахами шеста Уоми разогнал лодку и ловко направил ее на лосиху. Прежде чем она успела добраться до мелкого места, Уоми уже нагнал ее и вдруг, выхватив бронзовый кинжал, прыгнул прямо на загривок перепуганному животному.
На мгновение оба они погрузились в воду, но лосиха справилась и снова выставила голову. Уоми крепко ухватился за ее шею. Лосиха шумно фыркнула, ноздри ее раздулись, а сердитые глаза налились кровью. В это время ее задние ноги коснулись дна. Она тотчас же поднялась на дыбы и сделала прыжок, поднимая вокруг себя тучи брызг.
Положение становилось опасным. Уоми напрягал все силы своих рук, чтобы удержаться. Но тут река снова сделалась глубже, и лосиха принуждена была плыть, Уоми сжал рукоятку кинжала и крепко вогнал бронзовое лезвие между затылком животного и первым шейным позвонком. Лосиха сделал судорожный скачок, снова взвилась на дыбы и всей тяжестью рухнула в воду. Пришлось потратить немало времени, чтобы подтянуть убитого зверя к земле и кое-как, общими усилиями вытащить его тяжелую тушу на берег. Чтобы речные волны не унесли лосиху, Уоми крепко привязал ее к стволу ивы и наскоро закидал стеблями тростника. После этого он искупался, чтобы смыть с себя пятна звериной крови, потом снова взобрался в лодку и погнал ее через проток в озеро и дальше, к острову Ку-Пио-Су. Между тем солнце уже село. Над водой забелела туманная дымка.
Становилось холодно, и Уоми пришлось одеться, чтобы не озябнуть. Жители Ку-Пио-Су заметили Уоми только тогда, когда он поравнялся с островком и повернул челнок, чтобы подойти прямо к причалу.
ПИЖМУ ИЛИ УОМИ?
Уоми не ждали.
Большинство думали, что Уоми скрылся совсем. То, о чем говорилось в хижине Пижму, не осталось тайной в поселке.
Родные Уоми сурово поглядывали на Пижму. Они были недовольны его старшинством. Исчезновение Гунды вместе с Уоми еще больше их взволновало. Ная и Кунья разболтали причину ухода Уоми среди девушек поселка. Старшие женщины узнали об этом от своих дочерей.
Все были уверены, что Уоми бежал. А раз бежал, значит, боится. Если боится, значит, Пижму сильнее Уоми и надо смотреть в глаза Пижму. Но вот Уоми неожиданно вернулся. Его встретили в полном молчании. В этом молчании скрывалось прежде всего величайшее любопытство. Скорее, скорее узнать, как встретятся двое и кто из этих двоих возьмет верх. Как только Уоми ступил в круг людей, сидевших у костра, глаза молодых вспыхнули восхищением.
Уоми шел как победитель. Он высоко нес свою красивую голову. Походка его была легка, глаза сияли торжеством. Бронзовый клинок торчал у него за поясом. Мать Гунды еле поспевала за ним. Она сгибалась под тяжестью дорожного мешка, а в руках несла длинный лук, рыболовное копье и другое оружие сына. Белая лайка, навострив уши, бежала сзади. Уоми прошел прямо к камню, на котором сидел Пижму, окруженный более молодыми охотниками.
— Дед Пижму, — сказал он, улыбаясь. — Вот умер Мандру, и наши старики признали тебя старшим. Уоми думал всю ночь и захотел навестить отца. Уоми и Гунда ходили к самому Дабу. Они говорили с ним. Гунда, скажи, кого ты видела у Священного Дуба.
— Видела большую сову, — сказала Гунда. — Это была его душа. Она вышла изо рта самого Дабу и летала вокруг. Ночью Дабу спит, а душа его все видит. Она видит все, а глаза ее как угли.
— Она летает близко и далеко, возвращается, и Дабу узнает все, — сказал Уоми. — Дабу знает, что Пижму уговаривал стариков бросить Уоми в огонь.
Шепот изумления пробежал по толпе. Лицо Пижму вытянулось, и он стал теребить свою седую бороду.
Уоми обвел торжествующим взглядом смущенных стариков:
— Дабу знает тех, кто не соглашался с Пижму, и тех, кто смотрит ему в глаза. И Дабу открыл их Уоми. И еще Дабу сказал: не бойся. У тебя волшебный нож. Он защитит тебя от всех нападений, а душа Дабу будет охранять тебя и днем, и после захода солнца.
В это время зычный и пронзительный крик донесся с опушки леса. Это был хохот и улюлюканье ночной птицы.
— Слышите? — спросил Уоми и протянул руку туда, откуда слышался голос филина. — Слышите? Это душа Дабу. Она близко… Все оцепенели от страха. Пижму побелел, как его собственная борода.
А Уоми продолжал:
— Чего бояться Уоми? Сам Дабу ему помогает. А этот волшебный нож — он горит, как огонь, и убивает, как гром. Убивал ли кто лося одним ножом? Пусть говорит Гунда!
— Уоми прыгнул на лося, как рысь, — сказала Гунда, — и воткнул ему нож в затылок.
Гунда положила мешок на землю и вынула оттуда отрезанное лосиное ухо.
Уоми кинул его перед костром.
— Вот, — сказал Уоми. — Поезжайте, куда скажу. Привезете мясо для всего Ку-Пио-Су.
Веселый смех и крики одобрения были ему ответом.
Уоми повернулся к Пижму и пристально посмотрел ему в глаза.
— Не бойся, Пижму, наговоренного ножа, — сказал он. — Бойся другого!
Уоми обернулся к матери и взял из ее рук посох с толстым набалдашником:
— Узнал ли Пижму этот посох? Сам Дабу отдал его Уоми. Теперь Пижму пусть остерегается делать Уоми зло. Уоми развяжет ремень, и огненная Хонда выйдет на волю.
Уоми взялся за конец ремня, показывая, что он сейчас же готов исполнить свою угрозу.
Пижму изменился в лице и с усилием поднялся с земли. Голова его шла кругом. Он поднял перед собой обе руки, как бы защищаясь от страшного призрака. Сутулый и неуклюжий, как медведь, стоял он перед Уоми, шатаясь от страха. Губы его тряслись. Рот открывался и закрывался. Он не мог выговорить ни слова. Колени дрожали, и весь он трепетал как в лихорадке. Наконец он склонился до самой земли.
— Нет! — глухо простонал он. — Не выпускай Хонды! Пижму не скажет слова против Уоми.
Старый Пижму сдавался без борьбы и со стыдом молил о пощаде.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СОВЕТ СТАРИКОВ
Еще одни сутки продолжалась похоронная тризна после смерти Мандру. Когда привезли убитую лосиху, Уоми угощал ею весь Ку-Пио-Су, ласково потчуя стариков поселка.
Он говорил, что скоро придет к ним просить совета по важному делу. Прошло несколько дней. Жизнь, казалось, начинала входить в колею, но все чувствовали, что наступила перемена и теперь все пойдет по-новому, не так, как прежде.
Умер Мандру, а новый старшина рода не внушал уважения. А тут еще Уоми затевает какое-то загадочное дело.
Стариков разбирало любопытство:
— Советоваться хочет… О чем?
Пробовали подсылать разведчиков.
Светловолосая Кунья, внучка Пижму, вползла в хижину. Долго стояла без улыбки, без слов.
— Кунья, садись сюда, — сказал Ная отодвигаясь.
Девушка села на меховую постель подруги.
— Что слышно? — спросила Ная.
— Ничего не слыхать, — ответила Кунья, и еще с минуту длилось молчание. Вдруг Кунья обхватила шею подруги и тихо сказала: — Дедушка приказал узнать, о чем хочет говорить со стариками Уоми. Уоми мастерил кремневую пилу. Это была кропотливая работа. Между двумя половинами расщепленного вдоль стволика молодой осинки нужно было защемить десятка полтора острых кремневых зубьев, заранее подобранные осколки одинаковой толщины уложить так, чтобы зубцы были все на одной линии. Но этого было мало: надо было каждый из них закрепить и проверить, чтобы он твердо сидел в своей лунке, проделанной каменным долотом. Такой пилой нельзя было перепилить толстое дерево, но спилить сук, сделать кольцевой надрез вокруг молодой елки, чтобы легче потом сломать, было вполне возможно. Ею можно было также проделать глубокую борозду в каменной плитке сланца, чтобы потом резким ударом отбить нужный кусок как раз по борозде.
Кунья робко повторила вопрос и сейчас же спрятала раскрасневшееся лицо за спину Наи.
— Скажи деду: старики позовут — Уоми придет и все скажет. Не захотят
— пойдет к самому Дабу.
Больше ничего не сказал Уоми. Кунья подождала еще и тихонько вышла из хижины, В тот же день старики собрались в доме Ходжи и послали за Уоми. Когда посланный привел Уоми, старики уже сидели вокруг пылающего очага.
Вошедший отвесил низкий поклон.
— Старики! — сказал он. — Приходила во сне к Уоми невеста, дочь хозяина Большой Воды. Три раза приходила, звала его. Будет ждать на берегу.
— А-а! Ждать будет? — послышались любопытные голоса.
— Будет. Взять хочет Уоми девушку-невесту.
— Хороша девушка?
— Как лебедь! Кланяюсь вам, старики. У вас разуму больше. Научите, где Большая Вода! Старики переглянулись, не находя ответа.
Уоми опять поклонился:
— Наставьте, старики! У вас разуму больше.
Старики молчали.
Первый заговорил слепец Ходжа:
— Ходжа ростом мал, а разумом меньше всех. Ждал, что скажут большие.
Никто рта не открывает. Прикажите говорить слепцу Ходже!
— Говори, — сказал Пижму.
— Скажу вам, старики, одну правду. Был Ходжа молодой, были у него глаза. Ходили тогда молодые добывать себе невест. И Ходжа с ними. Снарядили восемь челнов. Был и тогда слух про Большую Воду. Хотели дойти до Большой Воды.
— И дошли? — радостно крикнул Уоми.
Ходжа помолчал, пожевал губами и вдруг грустно покачал головой:
— Не дошли. Немного не дошли, назад вернулись. А были близко!
— Слыхали и мы про это, — сказал Карась.
— Вот, — сказал Уоми. — Ходжа не дошел. Пойдет Уоми. Кланяюсь вам, старики. Хочет Уоми набрать дружину для дальнего похода. Кто захочет идти, не мешайте. Трудно одному идти на край света.
— Нет! — раздался басистый голос Пижму. — Сам иди куда хочешь, а молодых не мути. Пусть дома остаются. Невесты и близко есть. Пижму сидел потный, красный как рак, и видно было, что скрытая ненависть его к Уоми так и рвется наружу.
Уоми повернулся к Пижму и внимательно взглянул на злобствующего старика.
— Пижму, — сказал он, — помни: посох твой в моих руках. Если забыл, Уоми тебе напомнит.
Пижму поднялся багровый. Злоба душила его. Глаза сверкнули. Он с сердцем махнул рукой и рявкнул, не глядя на Уоми:
— Пусть едут на край света! Пусть едут! Только пусть назад не возвращаются.
Он вышел и с досадой задернул за собой меховую занавеску.
МОЛОДЫЕ И СТАРЫЕ
На свою голову раскричался Пижму на совете старцев. Этот уход, похожий на бегство, сильно подорвал его авторитет в глазах обитателей Ку-Пио-Су. Теперь всем ясно: Пижму боится. Какой же он старший, если молодой берет над ним верх?
За эти дни Уоми стал настоящим героем молодежи. Пожилые люди и особенно старики смотрели более осторожно. У иных тоже была причина побаиваться Уоми. После ухода Пижму они стали говорить:
— Что ж, пусть едут!
Некоторые, как и сам Пижму, были бы не прочь избавиться от этого слишком уж смелого сына Гунды. Отпускать же с ним свою молодежь почти никому не хотелось.
Но молодежь думала иначе. Обычай добывать себе жен из отдаленных селений прочно вошел в быт рыбноозерцев. Это считалось удальством. Чем дальше взята невеста, тем больше почета жениху.
— Почему не пускать? — говорил Карась. — Нужно молодым добывать невест? Нужно. Так о чем тут спорить? Уоми — молодец. С ним не страшно. Да что молодежь! Сам пойду с ними! Довольно Карасю дома сидеть. Может быть, и Карась себе невесту найдет.
Весть о том, что и Карась хочет идти вместе с Уоми, разбила последние надежды Пижму. Теперь никто уже не слушал стариков. Молодые кричали:
— С нами тоже старики!
Вслед за Карасем к Уоми присоединился слепец Ходжа. Сказки рассказывать и песни петь — вот что обещал слепец. И еще одна седая голова вдруг оказалась на стороне молодежи. Это был дед Аза. Аза был только немного моложе Пижму. Болезни и старческая слабость приковывали его к нарам. Но Аза понимал молодежь.
— Идите, идите! — бормотал он всякий раз, как укладывался спать. —
Идите, не бойтесь! Сам, когда молодой был…
На этом Аза замолкал, и никто не слышал, какие славные подвиги его юности воскрешала стариковская память.
СБОРЫ В ПОХОД
Начались сборы в поход. Прежде всего нужны были исправные лодки. Челноки были общей собственностью. Когда заходила речь о том, какие лодки можно отдать участникам похода, поднимались горячие споры. В далекий поход нужны были большие, хорошие и быстроходные челноки. С собой нужно было взять немало всяких вещей: одежду, оружие, сети и другие рыболовные снаряды. Опытные люди советовали:
— Возьмите лыжи и полозья. Не везде пройдете водой, придется волоком перетаскивать лодки.
Нужно было иметь с собой солидный запас подарков, чтобы мирно уладить дело с родными девушек. Все это составляло порядочный груз, и малый челнок не годился для такого похода. Но и те, кто оставался, вовсе не желали довольствоваться маленькими и худшими челноками. Ведь Рыбное Озеро в бурю и непогоду тоже шутить не любит! Да и отдавать на сторону лучшие произведения тяжелого и долгого труда старикам и пожилым не хотелось. Ведь каждая лодка была делом их рук.
Молодежи приходилось рассчитывать главным образом на лодки, которые еще не были готовы.
На островке с раннего утра раздавались теперь глухие удары. Это стучали кремневые тесла, долота и топоры, отбивая кусок за куском древесину внутри наполовину уже выдолбленных дубовых или осиновых колод. А сколько нужно было сделать весел и речных багров! Другая, не менее важная, забота — оружие. В далекий и опасный путь надо было отправляться хорошо вооруженными. В каждом доме был некоторый запас копий, луков и стрел. Но это оружие нужно было и тут, на месте. Тэкту, Уоми, сыновья Карася и другая молодежь усиленно трудились над обработкой каменных наконечников: маленьких — для стрел и больших — для копий.
Лето уже кончалось. Начиналась дождливая осень. С каждым днем становилось все ясней и ясней, что до весны нечего было и думать пускаться в дорогу.
ПИЖМУ
С самого дня похорон Мандру спокойный сон покинул старого Пижму. Он боялся. В руках этого Уоми — убийцы Мандру — его заговоренный посох. Захочет — выпустит Хонду, и Огненная Девка снова придет его терзать. Он вспомнил то время, когда хворал, и волосы зашевелились на его голове. Лихорадка мучительна сама по себе. Но для Пижму главный ужас заключался в образе страшилища Хонды. Он хорошо помнил, как она приходила к нему, чтобы пить по ночам его кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20