Dauphin
«Мак-Кэллэй Дж. «Знак Зорро»»: Инарт; 1992
Аннотация
Южная Калифорния прошлого века. Благородный кабальеро под маской разбойника Зорро выступает против произвола и беззакония со стороны губернатора штата и его приспешников.
Разящая шпага Зорро жестоко карает угнетателей, восстанавливая справедливость, защищая попранное человеческое достоинство.
Джонстон Мак-Кэллэй
ЗНАК ЗОРРО
Глава I
Педро-хвастун
Дождь барабанил по крыше из красной испанской черепицы, ветер стонал подобно терзаемой в муках душе, дым выбивался из большого камина, и искры рассыпались по утрамбованному глиняному полу.
— Ночь как раз подходящая для темных дел! — заявил сержант Педро Гонзалес, протягивая к пылающему огню свои огромные ноги в широких сапогах и сжимая одной рукой рукоятку сабли, а другой — кружку, наполненную легким белым вином.
— В ветре слышится вой чертей, и демоны сидят в дождевых каплях. Это скверная ночь, верно, сеньор?
— Конечно! — поспешно согласился толстый хозяин; он поторопился наполнить снова кружку вином, так как сержант Педро Гонзалес становился ужасным, когда приходил в раздражение, а это случалось всегда, когда вино не поспевало вовремя.
— Скверная ночь! — повторил огромный сержант и залпом выпил всю кружку. Эта черта привлекла к нему в свое время много внимания и сделала его довольно известной личностью на всем протяжении Эль Камино Реаль, как называли шоссе, соединявшее миссии в одну длинную цепь.
Гонзалес придвинулся ближе к огню, не беспокоясь о том, что из-за этого остальные лишались части тепла. Сержант Педро Гонзалес часто высказывал мнение, будто человек должен прежде всего заботиться о своем комфорте, а потом уже интересоваться удобствами других; а так как он был высокого роста, обладал большой силой и очень искусно владел оружием, то встречал мало людей, которые имели бы мужество заявить, что их убеждения расходятся.
Снаружи завывал ветер, и дождь лил сплошным потоком. Это была обычная для Южной Калифорнии февральская буря. В миссиях монахи позаботились о скоте и позапирали здания на ночь. В каждой большой усадьбе-гациенде в домах горели огни. Кроткие туземцы запрятались по маленьким кирпичным хижинам, довольные своим убежищем.
Здесь, в маленьком селе Рейна де Лос-Анжелес, где в будущем должен был вырасти большой город, на одной стороне площади находилась таверна, в которой люди предпочитали лежать у огня до зари, нежели выйти на проливной дождь.
Благодаря своему чину и росту сержант Педро Гонзалес завладел камином, а капрал и три солдата из гарнизона сидели у стола, несколько позади него, пили легкое вино и играли в карты. Слуга-индеец сидел на корточках в углу; он не был неофитом, принявшим религию монахов, а был язычником и ренегатом.
Это было время упадка миссий, и между францисканцами в рясах, следовавшими по стопам святого Джуниперо Сэрра, — основавшего первую миссию в Сан-Диего де Алкала и тем способствовавшего созданию империи, — и последователями политиканов, занимавшими высокие должности в армии, не было большого мира. Посетителям, распивавшим вино в таверне Рейна де Лос-Анжелес, было бы неприятно иметь в своем обществе шпиона неофита.
Как раз в эту минуту разговор замер. Это огорчило толстого хозяина и внушило ему некоторый страх, потому что сержант Педро Гонзалес во время споров бывал всегда в мирном настроении: при невозможности же продолжать разговор, у него могло появиться желание действовать и затеять ссору.
Два раза уже Гонзалес поступал таким образом, причиняя много вреда мебели и лицам посетителей, и хозяину приходилось обращаться за помощью к капитану Району, коменданту гарнизона, но от него получал лишь ответ в том смысле, что капитан имеет множество своих собственных дел и забот и что управление таверной не входит в круг его обязанностей.
Вот почему хозяин тревожно поглядывал на Гонзалеса и, подсев поближе к длинному столу, заговорил, стараясь вызвать общую беседу и этим предотвратить неприятность.
— В селе говорят, — заявил он, — что этот сеньор Зорро опять действует.
Его слова вызвали у присутствующих эффект неожиданности и ужаса. Сержант Педро Гонзалес швырнул свою кружку с вином на глиняный пол, выпрямился на скамейке и ударил тяжеловесным кулаком по столу, так что кружки, карты и монеты разлетелись во все стороны.
Капрал и три солдата в испуге отступили на несколько шагов: красное лицо хозяина побледнело; туземец, сидевший в углу, вскочил и пополз к двери, решив предпочесть бурю страшному гневу огромного сержанта.
— Сеньор Зорро! — закричал Гонзалес страшным голосом. — Видно мне суждено всегда слышать это имя — сеньор Зорро! Господин-лиса — иными словами. Он вероятно воображает, что так же хитер, как лиса. Клянусь святыми, он издает такое же зловоние! — Гонзалес захлебнулся, повернулся лицом к присутствовавшим, посмотрел на всех в упор и продолжал свою тираду.
— Зорро носится вдоль Эль Камино Реаль, как козел по высоким холмам! Он ходит в маске и владеет прекрасным клинком, как мне говорили. Его кончиком вырезает свою ненавистную, отвратительную букву «Z» на щеке врага. Ха, ха! Это называется знаком Зорро! У него действительно чудесная шпага! Но я не мог бы поклясться ею — я никогда не видел ее. Он не оказывает мне такой чести показать ее. Грабежи сеньора Зорро никогда не случаются по соседству с сержантом Педро Гонзалесом! Быть может сеньор Зорро объяснит нам причину этого? Ха!
Он глядел в упор на стоящих перед ним собеседников, приподняв верхнюю губу и ощетинив кончики своих больших черных усов.
— Его называют теперь «Проклятием Капистрано», — заметил толстый хозяин, наклоняясь, чтобы поднять кружку и карты, и надеясь в то же время украсть монету.
— Проклятие всего шоссе и всей цепи миссий, — продолжал кричать сержант Гонзалес. — Головорез! Вот он кто! Ха! Обыкновенный парень, жаждущий приобрести себе репутацию храбреца тем, что он ограбит гациенды или что-нибудь в этом роде и запугает горсточку женщин и туземцев. Сеньор Зорро, э!.. Вот лиса, за которой я с удовольствием поохочусь! «Проклятие Капистрано», э! Я знаю, что вел скверную жизнь, но прошу у святых теперь только одного — пусть простят они мои грехи и даруют мне милость встретиться лицом к лицу с этим проклятым разбойником с большой дороги!
— Награда… — начал хозяин.
— Вы подхватываете слова, которые у меня на языке! — запротестовал сержант Гонзалес. — За поимку этого молодца его превосходительство губернатор назначил большую награду. И какова удача? По обязанностям службы я отправляюсь в Сан-Жуан Капистрано, а молодец ведет свою игру в Санта Барбара. Я нахожусь в Рейна де Лос-Анжелес, а он захватывает жирный куш в Сан-Луис Рей. Я обедаю в Сан-Габриель, предположим, а он грабит Сан-Диего де Алкала! Чума настоящая, вот он кто! Однажды я встретил его…
Сержант Гонзалес задыхался от злости, потянулся за кружкой, которую хозяин снова наполнил, поставил около него, и сразу проглотил содержимое.
— Он никогда не посещал нас здесь, — сказал хозяин с благодарным вздохом.
— На то есть причина, толстяк! Уважительная причина! У нас имеется здесь гарнизон и некоторое количество солдат. Этот прекрасный сеньор Зорро объезжает всякий гарнизон за тридевять земель. Он бесплотен подобно летающему солнечному лучу, я это признаю, но почти столько же в нем настоящего мужества.
Сержант Гонзалес снова разлегся на скамейке; хозяин посмотрел на него взглядом, полным облегчения, и понадеялся, что в эту дождливую ночь не будет больше разбитых кружек, мебели и окровавленных лиц.
— Все же этот сеньор Зорро должен когда-нибудь отдыхать, — сказал хозяин. — Наверное у него есть какое-нибудь потайное место для восстановления своих сил. В один прекрасный день солдаты выследят его в собственной берлоге!
— Ха-ха! — возразил Гонзалес. — Конечно, человек должен есть и спать. Но на что он теперь претендует? Сеньор Зорро говорит, что в действительности он не вор, клянусь святыми! Заявляет, что он только наказывает тех, кто плохо обращается с членами миссий. Друг угнетенных, э! Недавно оставил плакат в Санта Барбара, утверждающий это, неправда ли? Ха! И какой может быть на это ответ? Монахи в миссиях защищают и укрывают его, дают ему мясо и вино. Потрясите хорошенько рясу монаха и вы найдете следы этого прекрасного разбойника — в противном случае пусть я буду ленивым штафиркой!
— Не сомневаюсь, что вы говорите правду, — ответил хозяин. — Я допускаю, что монахи это делают. Но все же пусть бы этот сеньор Зорро никогда не посещал нас здесь.
— А почему бы и нет, толстяк? Разве у меня нет шпаги при себе? Неужто ты сова, и разве теперь дневной свет, что ты не можешь видеть дальше конца своего паршивого крючковатого носа? Клянусь святыми…
— Я подразумевал, — возразил хозяин быстро и с некоторою тревогою, — что не имею желания быть ограбленным.
— Быть ограбленным? О чем ты, толстяк? О кувшине вина и каком-нибудь кушанье? Есть у тебя богатство, дурак? Ха! Пускай-ка сунется этот молодец! Пусть этот смелый и хитрый сеньор Зорро только войдет в эту дверь и появится перед нами! Пусть он, сделает поклон — как, говорят, он умеет — и пусть глаза его мигнут сквозь маску. Дай мне только увидеть молодца на одну минуту — и я предъявлю право на щедрую награду, предлагаемую его превосходительством.
— Должно быть, он боится рискнуть приблизиться к гарнизону, — предположил хозяин.
— Еще вина! — заревел Гонзалес. — Еще вина, толстяк! Ставь его на мой счет. Когда я заработаю награду, заплачу тебе полностью. Обещаю это, слово солдата! Ха! Если бы этот, храбрый, ловкий сеньор Зорро, «Проклятие Капистрано» только вошел в нашу дверь…
Дверь внезапно отворилась.
Глава II
По следам бури
С порывом ветра и дождя, ворвавшимся в комнату, появился и человек. Свечи замигали, одна из них погасла. Внезапное появление нового посетителя во время хвастовства сержанта поразило всех. Гонзалес наполовину выхватил шпагу из ножен, в то время как слова замерли у него на устах. Туземец поспешил снова закрыть дверь, чтобы защититься от ветра.
Вновь прибывший повернулся и посмотрел на всех. Хозяин вздохнул с облегчением. Это был не сеньор Зорро, конечно. Это был дон Диего Вега, красивый юноша знатного происхождения, двадцати четырех лет, известный всему Эль Камино Реаль своей малой заинтересованностью в действительно важных жизненных событиях.
— Ха! — закричал Гонзалес и вложил шпагу в ножны.
— Я, кажется, испугал вас, сеньоры? — вежливо спросил дон Диего тонким голосом, оглядывая большую комнату и кивая людям, стоявшим перед ним.
— Если вы испугали нас, сеньор, то только потому, что вошли по стопам бури, — заявил сержант. — Конечно, ваша энергия вряд ли может испугать кого-либо.
— Хм! — проворчал дон Диего, бросая в сторону свою шляпу и стаскивая с себя насквозь промокший плащ. — Ваше замечание граничит с опасностью, мой грубый друг.
— Не значит ли это, что вы намереваетесь сделать мне выговор?
— Правда, — продолжал дон Диего, — я не имею репутации человека, который ездит верхом, как безумец, рискуя сломать себе шею, не сражаюсь, как идиот, со всяким встречным и не играю на гитаре под окном каждой женщины, но все же я не желаю, чтобы то, что вы считаете недостатками, швыряли мне в лицо в качестве обвинения!
— Ха! — воскликнул Гонзалес полугневно.
— Между нами, сержант Гонзалес, существует соглашение о дружбе, и я забываю большое различие в происхождении и воспитании, которое зияет между нами, но забываю только до тех пор, пока вы удерживаете за зубами язык и остаетесь моим товарищем. Ваше хвастовство забавляет меня, и я покупаю вино, которого вы так страстно жаждете — это прекрасное соглашение. Но если вы, сеньор, еще раз станете высмеивать меня публично или в частной беседе, соглашение окончено. Я должен заметить, что имею некоторое влияние…
— Прошу прощения, кабальеро и мой добрый друг! — воскликнул встревоженный сержант Гонзалес. — Вы бушуете хуже, чем буря снаружи, и только потому, что у меня случайно сорвалось с языка… Впредь, если кто-нибудь спросит, вы — образец остроумия, вы быстро справляетесь со шпагой и всегда готовы сражаться или любить. Вы — человек действия, кабальеро. Ха! Разве кто-нибудь осмелится сомневаться в этом?
Он оглядел комнату, снова вытянув наполовину свою шпагу. Потом швырнул ее обратно в ножны, откинул голову, разразился смехом, а затем похлопал дона Диего по плечу, а жирный хозяин поспешил подать новую порцию вина, зная, что платить за нее будет дон Диего.
Эта странная дружба между доном Диего и сержантом Гонзалесом служила предметом разговора всего Эль Камино Реаль. Дон Диего происходил из знатной семьи, владевшей тысячами акров земли, бесчисленными табунами лошадей и рогатого скота и большими зерновыми полями. Личную собственность его составляла гациенда, похожая на небольшое государство, а также и дом в селе, а от своего отца он должен был унаследовать в три раза больше того, что имел в настоящее время.
Но дон Диего был не похож на других знатных юношей своего времени. По-видимому, он не любил сражений, редко носил свою шпагу, да и то лишь как украшение. Он был чрезмерно вежлив со всеми женщинами, но не ухаживал ни за одной.
Часто сидел на солнце и слушал дикие рассказы о других людях и время от времени улыбался. Он был полной противоположностью сержанту Педро Гонзалесу, но все же они часто бывали вместе. Это по словам дона Диего объяснялось тем, что его забавляло хвастовство сержанта, а сержант наслаждался бесплатным вином. Чего было больше желать в этом прекрасном соглашении?
Дон Диего стал перед камином, чтобы обсохнуть и держал в руке кружку с красным вином. Он был среднего роста, но обладал здоровьем и был недурен собою. Гордые дуэньи приходили в отчаяние из-за того, что он не хотел взглянуть во второй раз ни на одну из прекрасных сеньорит, которых они охраняли и для которых искали подходящих мужей.
Гонзалес, испуганный тем, что он разгневал своего друга и что бесплатное вино может прекратиться, старался восстановить мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27