Итак, мы вышли в море и направились на юг. Погода нам благоприятствовала, и за всю дорогу с нами не произошло ничего существенного, кроме того, что на одном из пустынных островков, куда мы зашли за пресной водой, мы неожиданно обнаружили нашего теперешнего знакомца, любителя подслушивать у замочных скважин. Он жил здесь отшельником, построив себе примитивную хижину и разбив огород, но при виде нас безмерно обрадовался, сообщив, что зовут его Ионас Сквобблз и что его бросили здесь взбунтовавшиеся матросы судна, на котором он служил, поскольку он отказался к ним присоединиться. Однако уже тогда я усомнился в его искренности, Джереми: уж слишком он хорошо знал здешние места и рассказывал множество легенд об ацтеках, той самой расе, к которой принадлежал старый индейский воин; услыхав о последнем, он насторожил уши, так что я счел более благоразумным держать язык за зубами и поменьше болтать, но повнимательнее приглядывать за нашим «отшельником». Вскоре я понял, что был прав, так как Сквобблз оказался смутьяном, склонным к интригам и невоздержанным на язык; он даже пытался вступать со мной в пререкания, и я рад, что случай позволил мне преподать ему надлежащий урок! Пусть он только посмеет встать на пути Саймона Гризейла, и ему очень не поздоровится, приятель, можешь мне поверить! А теперь выпей-ка вот это, потому что мне пора на палубу. Мы должны уже находиться в виду «Дракона» и сэра Джаспера, если он все еще жив!
23. О поисках сокровищ мертвой головы
Я постарался изложить здесь все по порядку, чтобы любому читающему было ясно, о чем идет речь; однако в ту пору до меня едва доходил смысл истории, рассказанной Саймоном. Лихорадка по мере того, как он говорил, постепенно все более овладевала мной, затуманивая сознание, и я, убаюканный монотонными звуками его голоса, лежал тихо и спокойно, словно в полусне. Зато потом, когда он ушел, я почувствовал себя значительно хуже: меня то колотил ледяной озноб, то мучила адская жара; сознание мое бродило где-то в неведомых мирах, и я видел жуткие кошмары, но хуже всего были бредовые видения, галлюцинации, сводившие меня с ума. Пока я безвольно лежал на спине, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, больное воображение рисовало мне, будто огромные черные тараканы, во множестве водившиеся в моей каюте, один за другим выползают на бимс над моей головой и оттуда то и дело падают вниз, норовя попасть прямо мне в рот. Я в ужасе отплевывался от них, пытаясь прикрыть губы ладонями и исходя в беззвучном крике, однако они появлялись вновь и вновь, черные и коричневые, с волосатыми суставчатыми лапками и длинными усами, которыми они непрерывно шевелили, точно приглашая остальных принять участие в забаве.
Не могу сказать, как долго я провалялся в таком состоянии, пока наконец, доведенный до отчаяния этими отвратительными насекомыми, не выбежал полуодетый на палубу, весь пылая от горячечного жара, и первое, что я увидел, был «Дракон», стоявший всего в нескольких ярдах от нас, а на его корме важно, точно бантамский петух, расхаживал сам сэр Джаспер и махал мне носовым платком. Я разразился громким и радостным хохотом и прыгнул бы за борт, если бы меня вовремя не схватили, не оттащили вниз и не привязали к койке; три дня я пролежал без памяти, не приходя в себя, и затем вернулся к жизни, слабый, как грудной младенец, но с вполне взрослым аппетитом, свидетельствовавшим о том, что лихорадка покинула мои кости. Саймон рассказал мне о событиях, случившихся за то время, пока я лежал в беспамятстве, и я узнал, что мое видение сэра Джаспера на палубе «Дракона» вовсе не было галлюцинацией. Оказывается, после моего побега маленький рыцарь подружился с нашим тюремщиком и оба выбрались на корму, где сэр Джаспер произнес речь, подобную которой никто на борту не слыхивал до сих пор: одна половина команды корчилась от смеха, а вторая просто онемела от изумления. В конце концов, убедившись в том, что мертвец, о тело которого я споткнулся при побеге, умер не от моей руки, они избрали сэра Джаспера капитаном взамен Неда Солткомба, и он уже собирался приступить к моим розыскам, когда в поле зрения появился «Сан-Хуан», и таким образом все разрешилось ко всеобщему удовлетворению. Более того, я узнал, что оба судна стоят теперь на якоре в гавани Порт д'Эспань рядом с галеоном, прибывшим сюда согласно приказу Солткомба, и никто не сожалеет о гибели последнего; испанцы же, смертельно напуганные нашим присутствием, весьма с нами любезны и оказывают нам всяческие знаки внимания. Все находились в отличном расположении духа, за исключением Саймона, так как Ионас Сквобблз улизнул на берег и мой друг подозревал, что бездельнику удалось раздобыть кое-какие сведения о сокровище. Как бы там ни было, мы рассказали всю историю сэру Джасперу, считая его, несмотря на некоторую чудаковатость, добрым и верным товарищем, и в конце концов решили как можно скорее отправиться на поиски сокровища. Подобрав двадцать пять человек надежных ребят, выразивших желание сопровождать нас в нашей частной экспедиции, мы перебрались на борт «Фрэнсиса», переименованного из «Сан-Хуана», и распрощались с «Золотым драконом», готовившимся в обратный путь в Англию, поскольку его команда, утомившись от долгого плавания, получила солидный куш от дона Гомеса и прочих испанских аристократов с «Сан-Фернандо», который дон Гомес решил выкупить и продолжить на нем свое путешествие в Гвиану, будучи человеком настойчивым и нелегко отказывающимся от намеченных целей. Затем, строго соблюдая тайну нашей экспедиции, мы подняли паруса и направились к северу, через пролив Драконья Пасть, но ветер сыграл с нами злую шутку, внезапно стихнув, и течение, о котором я уже упоминал, понесло нас на прибрежные камни. Все наши усилия спасти судно оказались тщетными, и «Фрэнсис» с пропоротым днищем засел на рифах в полумиле от берега. К несчастью, пятеро наших товарищей погибли, утонув во время крушения, но остальным удалось спастись и даже переправить кое какие припасы, оружие и порох на твердую землю.
Угнетенные и подавленные столь трагическим началом нашего путешествия, мы тем не менее продолжали поиски дерева сейба, о котором говорил индеец, хотя сопровождавшие нас люди даже не догадывались о наших истинных целях, так как мы держали их в строгом секрете. Вскоре мы убедились, что пробираться через лес было далеко не легким делом, поскольку постоянно приходилось карабкаться то вверх, то вниз, взбираясь на крутые обрывистые склоны или спускаясь в узкие долины с мчащимися по их дну горными потоками кристально чистой ледяной воды, бурлящей и пенящейся на каменных порогах или стремительными водопадами низвергающейся с высоких скал, над всем этим нависали густая листва могучих деревьев и поросшие ползучими и вьющимися растениями отвесные утесы, соблазнявшие усталых путников отдохнуть в их приветливой тени. Это была необычная, дикая и прекрасная земля, что, однако, нисколько не облегчало нашего продвижения вдоль ее северного побережья в безуспешных поисках одинокого дерева в месте слияния трех горных цепей Не были мы застрахованы и от несчастных случаев: один из наших спутников, преследуя небольшое животное, напоминавшее свинью, сорвался со скалы и сломал себе шею; двое других повздорили, в результате чего нам пришлось тащить на себе раненого, пока он не поправился. Так продолжалось почти целую неделю, но ничего похожего на одиноко стоящее высокое дерево мы на своем пути не обнаружили. В конце концов люди начали роптать и, несмотря на все уговоры сэра Джаспера и наши щедрые посулы, решили вернуться в Порт д'Эспань; никакие просьбы и увещевания не помогли, и. распростившись с нами, наши бывшие товарищи оставили нас троих молча наблюдать за тем, как они поспешно спускаются по склону холма и один за другим скрываются в зеленой чаще леса.
— Глупые люди, — заметил сэр Джаспер, пожимая плечами. — «Доны»— народ непостоянный, и теперь, когда «Золотой дракон» ушел, они засадят их всех в кутузку!
— Так-то оно так, — ответил Саймон, — но, по-моему, без них нам будет лучше, ибо хоть честность и дорого ценится, но никто не может сказать, что перевесит, если на другую чашу весов ляжет наполненный драгоценностями череп. Я встречал многих достойных людей, ставших ворами из-за куда меньшего соблазна!
— Наверное, это я всему виной, — сказал я. — Похоже, им надоело нянчиться со мной; но я, честное слово, все еще слишком слаб и с трудом волочу ноги!
— Нет-нет, — возразил Саймон, — ты тут ни при чем, потому что вот уже два последних дня ты скачешь по холмам как кузнечик, а протесты начались только вчера. Они просто устали искать то, не знаю что, и я бы на их месте поступил точно так же.
— И я тоже, — вставил сэр Джаспер, — ибо, клянусь головой, это проклятое дерево очень похоже на миф, тогда как лес и все остальное — суровая реальность!
— Ладно, — заключил я. — По-моему, здесь, на побережье, больше уже искать нечего и надо подаваться в глубь острова. Найдем мы сокровище-хорошо, а если нет, то…
— То я вам обоим разобью башку! — шутливо пригрозил сэр Джаспер. — Вы втянули меня в эту дикую охоту за черепом, и одному Богу известно, чем она кончится! Но, как бы там ни было, мы вместе многое пережили и, похоже, еще немало переживем! Черт возьми! Будь у меня бутылка бургундского, я выпил бы за нашу добрую дружбу, а так мне остается лишь…
— …торжественно прочистить нос, вне всякого сомнения, — заключил я.
— Ты прав, о Солон! — сказал маленький рыцарь и удостоил нас самой изящной из всех своих грациозных манипуляций, сопроводив ее наиболее высоким и мелодичным звуком, напомнившим, однако, Саймону, по его словам, карканье неоперившегося птенца серой вороны или, как ее называют у нас в Файфе, квакши.
В ту ночь мы разбили лагерь в небольшой лощине, свободной от зарослей, и приготовили великолепный ужин из одного из тех зверьков, похожих на поросенка, о которых я упоминал и которые, будучи довольно аппетитными, пришлись весьма по вкусу испанцам, поклоняющимся не только странным святым, наподобие Железной Девы, но зачастую и собственному желудку, хотя их чрезмерная любовь к чесноку всегда вызывала во мне отвращение.
Местная фауна была представлена значительно большим разнообразием живых существ, чем в Санто-Доминго: здесь обитали мелкие разновидности оленей, обезьяны, кабаны, а также дикие кошки, не крупные, но страшно свирепые, нападавшие даже на человека. Кроме того, здесь было множество птиц и немало змей, в том числе маленькая ярко-красная змейка, очень красивая на вид, но смертельно опасная. Хоть я и не упоминал об этом, но по пути мы набрели на индейскую деревню и нашли в ней мирных, гостеприимных и доброжелательных людей, очень любопытных, невысоких ростом, но прекрасно сложенных и великолепных охотников на оленей. К сожалению, они ничего не могли нам сообщить об одиноком большом дереве, и мы провели с ними всего один день и распрощались, весьма довольные друг другом, оставив им на память о себе несколько ярких цветных лоскутков и пару щитков от старого нагрудного панциря.
Итак, мы остались втроем посреди таинственного ночного леса, и что касается меня, то я ни за что на свете не пожелал бы себе лучшей компании. Фигура Саймона у костра представляла собой странную картину. Он сидел, подобрав под себя длинные ноги, склонившись, точно большая нахохлившаяся птица, над треснувшим древком своей излюбленной пики, которое он обматывал гибкими побегами лианы, и отблески огня играли на его умном волевом лице, выхватывая из темноты то изогнутый крючком орлиный нос, то косящий глаз, то крутой подбородок. На голове у него оставалось мало волос, и те, что остались, длинными седыми прядями свисали на его наморщенный лоб, так как стальной испанский шлем, который он обычно носил, лежал тут же, рядом с ним, на траве. Он тихонько насвистывал про себя мелодию старой военной песни, и ее веселые нотки, казалось, никак не гармонировали с его хмурым, озабоченным лицом и согбенной фигурой.
По правде сказать, это значительно лучше удавалось сэру Джасперу, который лежал на спине, мирно сложив руки на округлом животе, ибо, несмотря на жару и трудные переходы, наш маленький рыцарь стал заметно поправляться. Усы его, как и в прежние времена, были безукоризненно завиты и напомажены, а на узком, торчащем вперед подбородке начала отрастать тощая бороденка, чем он весьма гордился, хотя я не находил в ней ничего привлекательного. Он принарядился в парадное платье из гардероба Неда Солткомба, подогнав его под свою мерку, и выглядел достаточно комично в бархатном камзоле с кружевами на рукавах и воротнике, в пышном жабо и ярко-красных коротких штанах с разрезами, отвратительно сидящих на нем и перепачканных всем, чем только можно было испачкаться во время нашего нелегкого путешествия. Несмотря на все это, он был так же весел, как обычно, и болтал бы беспрерывно, если бы мы ему позволяли; как бы там ни было, он говорил два слова там, где мы оба успевали произнести лишь одно, и всё с единственной целью — помочь нам скоротать время и сохранить хорошее настроение.
Что касается меня, то я сидел, как обычно, на корточках, опершись спиной о древесный ствол, все такой же коротышка, как и перед уходом из Керктауна, лишь чуть, может быть, раздавшийся в плечах, зато годами выглядевший значительно старше сэра Джаспера, если судить по черной густой бороде, которую я отрастил, и по угрюмому характеру, отражавшемуся на всем моем поведении. Ничего удивительного в этом не было, ведь мало кто мог похвастать тем, что за такое короткое время сумел пережить столько, сколько пережил я после того, как отряхнул пыль Керктауна со своих сапог.
Той ночью я пребывал в довольно мрачном настроении, хоть и не знаю, почему, поскольку в желудке у меня переваривался отличный ужин, два добрых, испытанных друга находились при мне, равно как и моя верная шпага, а последствия лихорадки окончательно выветрились из моего тела. Тем не менее мысли мои блуждали далеко отсюда:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49