– Нет, мама, – ответила Оливия.
Она поймала летающее в воздухе перышко и пощекотала им под носом у Аннабель.
– Конечно, нет, тетушка, – поддержала подругу Аннабель.
Она выхватила перо из рук Оливии и толкнула ее на кучу перьев.
Тетя Хетти тихо засмеялась и закрыла дверь.
Со временем древний бог сжалился над Аннабель. Нет, она не стала выше и не отрастила ничего отдаленно напоминающего спелые дыни. Однако у нее появилась талия, да и грудь немного увеличилась. Она уже напоминала не укусы москитов, а что-то скорее похожее на яйца-пашот.
В тот год дядя Ричард купил ей желтую, словно цветущие нарциссы, амазонку и бальное платье цвета глицинии, что росла под окном спальни Оливии. Ливви помогла ей завернуть обновки в папиросную бумагу и упаковать в коробки перед отъездом в «Излучину».
В тот же самый год мистер Хэммонд из Южной Каролины провозгласил хлопок королем. Никто не осмеливался начинать войну против этого короля. Конечно, в те дни Аннабель не забивала себе голову мыслями о войне. Герои сражались в эпических греческих поэмах. В Европе древняя ненависть оборачивалась кавалерийскими атаками и кровопролитием. Но она жила в Соединенных Штатах Америки. Ей исполнилось шестнадцать, она была молодой женщиной с телом ребенка, исполненной нежности мечтательницей. Однако мечты ее способны были причинить боль.
Мужчины обсуждали дебаты между каким-то там мистером Линкольном и знаменитым мистером Дугласом из Иллинойса. Аннабель слушала их разговоры и читала газету, издаваемую в Ричмонде. Леди никогда не высказывали своего мнения, особенно если речь шла о политике. Аннабель хотелось быть леди, как мама, но ей не всегда удавалось держать рот на замке, как того требовали приличия. Но дело было даже не в этом. Главное – она принимала не ту сторону. Аннабель восхищалась точкой зрения Линкольна.
Когда она встревала в разговор, взгляд отца становился ясным и осмысленным, и он смотрел на дочь, словно только что вспомнил о ее существовании. Однажды она заметила выражение лица мистера Пейтона Кинкейда прежде, чем он успел скрыть свои чувства. Она догадалась, что мистер Пейтон гораздо больше ценил леди с интеллектом, хотя в то лето Аннабель предпочла бы быть леди с красивым телом.
Тогда в «Излучине» она прочитала «Хижину дяди Тома» и подумала, что роман слишком печальный. По ночам она читала «Мадам Бовари» при свете свечи, раздумывая, появится ли у нее когда-нибудь любовник, за которого она готова будет отдать жизнь.
На званый вечер она надела свое новое платье цвета лаванды и вышла на широкую лужайку. Китайские фонарики освещали мягкую осеннюю ночь. Легкий ветерок доносил запахи реки, вечер был теплым, и Аннабель не замерзла в своем платье с открытыми плечами. Она подложила в корсет немного ваты, чтобы придать груди некоторую пышность. Карлайл внимательно смотрел на вырез ее платья. Интересно, догадался он или нет? Взгляды брата и сестры встретились, и Карлайл ухмыльнулся. Значит, догадался.
К ней подошел мистер Пейтон Кинкейд с двумя бокалами шампанского. Один он протянул девушке. Аннабель не знала, что сказал бы на этот счет папа, однако понимала, что Ливви позавидовала бы ей. Леди, исповедующим англиканскую религию, разрешалось глотнуть немного шампанского. И хотя Аннабель была представительницей методистской церкви, она все же взяла бокал. Девушка сделала глоток, с трудом удержавшись, чтобы не передернуть плечами.
– Ты становишься взрослой, Энни, – произнес мистер Пейтон Кинкейд.
– Вы и правда так думаете? – с надеждой в голосе спросила Аннабель. – Я бы отдала все, чтобы стать хоть на дюйм выше!
Мистер Кинкейд улыбнулся. Но не снисходительно, а скорее восхищенно.
– Томас не знает, каким обладает сокровищем, – сказал он. – Не позволяй никому испортить тебя, Энни. Ты как глоток свежего горного воздуха.
Девушка знала, что это просто любезность, но все же улыбнулась в ответ. Мужчина прищурился и, казалось потерял способность дышать. Аннабель подумала, что мистеру Кинкейду плохо, и хотела предложить ему присесть, но он пригласил ее на танец.
Она чувствовала себя совсем взрослой с пучком на затылке, в мягких атласных туфельках, танцуя мазурку с аристократическим мистером Кинкейдом. Ночной ветерок обвевал ее обнаженные плечи и нес с собой запах осени, прелых листьев и перегнивающего ила с поймы реки. Запах, который всегда будет напоминать ей «Излучину» и танцы под усыпанным звездами небом.
Она станцевала польку с Карлайлом и рил с Гордоном. После этого ее никто больше не приглашал. Она стояла в галерее и наблюдала.
Аннабель устала от попыток стать такой, какой никогда не была. Ей ужасно хотелось научиться искусству хлопать ресницами и при этом не походить на сову. Хотелось флиртовать с легкостью Оливии, быть такой же благоговейно красивой, как мама.
Но еще больше ей хотелось увидеть устремленный на нее многозначительный взгляд молодого человека. Она хотела, хотела, хотела… чтобы рядом был кто-то, кто знал бы о ее существовании, кто замечал бы ее, кто считал бы ее самой лучшей юной леди на свете.
Возвращаясь с берега реки, она столкнулась с мистером Пейтоном Кинкейдом. Она не увидела его из-за слез, застилавших глаза, и он подхватил ее за локоть.
– Почему ты гуляешь одна, дитя, когда в небе такая чудесная луна, а на лужайке – танцы? – спросил он.
– Туфли жмут, – солгала девушка, опасаясь, как бы мистер Кинкейд не услышал в ее голосе слез.
К ее удивлению, он наклонился и коснулся ее лба губами. И к досаде Аннабель, слеза все же скатилась по ее щеке.
– Дай им время, дочка, – мягко произнес он. – Они слишком молоды, чтобы понять, что теряют. А пока не согласишься ли станцевать вальс с одиноким стариком здесь, у реки?
Танцевать вальс в лунном свете на берегу реки было не совсем прилично. Но Аннабель это нисколько не заботило. Она подумала, что любит мистера Пейтона Кинкейда почти так же сильно, как папу.
В свой последний день в «Излучине» она надела новую желтую амазонку и отправилась на охоту с молодыми людьми из Фредериксберга. Аннабель узнала, что юную аристократку, которой она в свое время завидовала, с позором отправили в Филадельфию. Ройс Кинкейд, обесчестивший девушку, в это время сражался с индейцами в форте Ларами.
Наверное, история Ройса Кинкейда могла бы быть рассказана эпическим поэтом. Но в этом случае детские фантазии Аннабель переплелись бы с реальной жизнью, потому что отныне ее судьба была связана с его судьбой. Он вернулся с Запада и больше не воевал с индейцами. Теперь он находился в Ричмонде и воевал с политиками. Так, по крайней мере, думала Аннабель. Она хоть и была его женой, но не знала, как он относится к предстоящей войне.
Она услышала громкий яростный лай и посмотрела в сторону реки. Новая привязанность Бо – Мейджор – носился по берегу, стараясь поймать кролика. Так похоже на Бо, подумала девушка, ощутив прилив веселья и нежности. Это чувство охватывало ее всегда при мысли о долговязом младшем брате.
Пейтон разрешил ему выбрать себе щенка среди гончих и ретриверов, которых разводили в «Излучине». Бо выбрал молодого пса сомнительного происхождения, рожденного, однако, чистокровной сукой чесапикского ретривера. Едва появившись на свет, щенок утратил все благородные инстинкты, присущие его матери. По внешности пса Аннабель догадалась, что отцом его был скорее всего какой-то бродячий ньюфаундленд, которому удалось завоевать любовь чистокровной леди и любить ее достаточно долго для того, чтобы произвести на свет целый помет полукровок.
Несмотря на то, что у Пейтона это вызвало смех, Аннабель одобрила брата. Темперамент и преданность были отличительными чертами пса. Пока Аннабель наблюдала за ним, Мейджор перестал гоняться за кроликом и плюхнулся в реку.
Налетевший порыв ветра сорвал с головы девушки соломенную шляпу. Аннабель спешилась, шагнула вперед и едва не схватила шляпу, но насмешник-ветер вновь подхватил ее и унес.
Словно кошка с мышкой играла Аннабель с ветром, преследуя шляпу вниз по склону. Почти у самого подножия холма каблуки увязли в скользкой тине, и она упала распластавшись в грязи. Она не ушиблась и теперь, лежа на спине, смотрела, как сталкиваются друг с другом и меняют форму облака в бездонном голубом небе.
Внезапно сердце ее подпрыгнуло. Воображение рисовало ей рыцарский шлем с плюмажем из белых и серых перьев.
Косматый коричневый Мейджор плюхнулся рядом с девушкой и завилял хвостом. Аннабель обняла пса за шею.
– Мы связаны с ним, Мейджор, – пробормотала она. – Папа и мистер Кинкейд сделали это не просто так, и теперь я знаю причину.
Пес лизнул ухо девушки, когда она прижалась щекой к его перепачканной шерсти.
– Как и Бо, они хотели спасти подкидышей и дать им кров.
Она отстранила пахнущего болотом пса, после чего стащила с ног ботинки. Девушка приподняла перепачканные юбки и сняла чулки. Засунула их в ботинки и поднялась с земли.
– Бежим к реке, глупая дворняжка!
На берегу Аннабель остановилась и взглянула на залитый солнцем противоположный берег, утопающий в солнечном свете. Мейджор ткнулся носом ей в ногу, и девушка посмотрела вниз. Пес притащил корягу, держа ее в своих мощных челюстях так аккуратно, словно это была утка, и положил к ногам девушки.
Она наклонилась и подняла ее. Придерживая рукой юбки, Аннабель вошла в воду. Тина просочилась сквозь пальцы, а кожа на ногах покрылась мурашками от холода. Девушка отпустила юбки и вошла еще глубже. Рядом возбужденно прыгал и бегал пес, повизгивая от радости.
Аннабель размахнулась и бросила палку, которая описала воздухе дугу. Коряга взлетела прямо к солнцу в покрытое облаками небо, зависла там на несколько секунд, а потом упала вниз, подняв брызги, которые в лучах солнца превратились в мириады золотых бусинок.
Мейджор ринулся в поток. Аннабель запрокинула голову засмеялась. Пока пес плыл за корягой, девушка широко раскинула руки и закружилась, не в силах сдерживать бурлящий в груди смех. Она кружилась все быстрее и быстрее. Ивы то растворялись в реке, то снова появлялись И вскоре мир начал вращаться сам по себе, без какой-либо помощи со стороны Аннабель.
Девушка остановилась и уронила руки, пытаясь сфокусировать взгляд на отважной дворняге, которая плыла к ней, зажав в зубах трофей. Подняв намокшие юбки, Аннабель направилась к берегу.
А потом она увидела на вершине холма Ройса верхом на черном арабском скакуне. Поля шляпы отбрасывали тень на его лицо, но девушка чувствовала на себе его пронзительный взгляд. Аннабель сглотнула и отерла руки о подол платья. Ройс сдвинул шляпу на затылок, открыв лицо.
Она словно видела его впервые – этого загадочного мужчину, который был теперь ее мужем. Мужчину с гладкими каштановыми волосами, худощавым лицом древнеримского центуриона и поджарым, мускулистым телом воина. Он пришпорил коня. Аннабель хотела убежать, но что-то удерживало ее.
Ройс остановил коня рядом с Бесс, лошадью Аннабель, и спешился. Похлопал Уокера по шее, взял в руки поводья и направился к Аннабель, ведя под уздцы двух красивых лошадей.
Внезапно Аннабель мучительно осознала, в каком виде стоит перед ним – босая, в забрызганном грязью платье. Грязь стекала теперь с подола, образовывая вокруг ног грязную лужу. Ее волосы растрепались от ветра, упав на лицо. Аннабель убрала их назад и закрыла глаза, подумав о том, что где-то на берегу валяется ее соломенная шляпа, не защищающая от солнечных лучей.
Она громко рассмеялась, но тут же умолкла. Неужели она никогда не научится себя вести так, как положено настоящей леди?.. Настоящая леди никогда не ходит босиком, она скорее умрет, чем войдет в грязную реку и станет играть с дворняжкой, лишенной, как это ни прискорбно, благородных манер.
Стая чаек взмыла ввысь, шумно хлопая серебристо-серыми крыльями и громко крича, точь-в-точь как леди Лексингтона. Эта мысль показалась Аннабель забавной, и она снова рассмеялась, проводив взглядом чаек, парящих в небе.
– Какого черта вы здесь делаете?
Аннабель вздрогнула и перевела взгляд на Ройса. Его губы были упрямо сжаты, подбородок вздернут, все тело напряжено.
– По-моему, это совершенно очевидно, – ответила Аннабель, – тем более такому проницательному джентльмену, как вы.
Она бросила на него быстрый взгляд, однако Ройс даже не улыбнулся, видимо, не уловив юмора в ее словах.
– Нет, для меня это не очевидно. Может, все-таки объясните?
Перед глазами Аннабель возник образ юной аристократки в желтой амазонке и широкополой шляпе. Красивая, чистая, молодая леди скакала на охоту вместе с элегантным Ройсом Кинкейдом, в то время как некрасивая девочка стояла в галерее и лелеяла мечты, которым не суждено было сбыться. Аннабель с трудом сдержала слезы. Она пожала плечами и отвернулась, высматривая на берегу потерянную шляпу. У нее было не так много одежды, чтобы оставить на берегу даже поношенную шляпу. Мокрые юбки прилипли к ногам, когда она пробиралась через заросли рогоза.
– Вы что-то потеряли, миссис Кинкейд, или вам просто нравится гулять по грязи?
Пропади ты пропадом! Этот отвратительный грубый мужчина смеется над ней. И она вполне этого заслуживает. Она выглядела как тощий поросенок в грязной луже. Нервы были напряжены до предела, однако виду она не подавала и держалась с достоинством.
– Да, мистер Кинкейд, – бросила она через плечо, стараясь придать голосу чопорность, как настоящая леди.
– Что – да? – насмешливо переспросил Ройс.
– И то и другое. Мне ужасно нравится ощущать холодную тину между пальцами, – ответила Аннабель, поворачиваясь к Ройсу, – и я, кажется, потеряла свою…
Ройс вертел в руках соломенную шляпу, на его губах играла высокомерная улыбка. Аннабель вдруг почувствовала, что внутри разлилось странное тепло. Он дразнил ее. Друзья всегда поддразнивают друг друга, демонстрируя свое дружелюбие.
– Довольно уродливая вещица, – сказал он, внимательно рассматривая шляпу, словно военный трофей.
– В самом деле? – Аннабель направилась к Ройсу– Это подарок тети Хетти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47