Аннабель вытащила из кармана носовой платок, намочила его и принялась стирать грязь с рук.
– Мне жаль, – сказала она. – У меня дурная привычка – задавать неуместные вопросы.
Сэвидж посмотрел на нее, и его лицо смягчилось.
– Это было очень давно, сержант, и вы не причинили мне боли. Мы были женаты всего год, когда она забеременела и умерла от холеры. С тех пор я так и живу бобылем. Помогал как мог своей овдовевшей сестре и ее детям. Ее четырех сыновей люблю, будто они мне родные, особенно младшего.
– Я вас хорошо понимаю, потому что питаю такие же чувства к своему младшему брату.
– Он воюет?
– Пока нет. Он курсант военного института, но это вопрос времени. А ваши племянники?
– Один воюет в армии Ли, второй погиб под Геттисбергом, двое сражаются на стороне врага.
Аннабель знала семьи, в которых брат воевал против брата, отец – против сына, и не нашлась что сказать. На какое же будущее надеются северяне, думала она, после того как выиграют войну? Ведь подобные раны не заживают.
Взгляд Сэвиджа стал задумчивым. Видимо, он размышлял о том же, о чем только что думала она. Впрочем, мужчинам несвойственно размышлять. С оружием в руках они идут выполнять свой воинский долг, сражаться за честь и достоинство. Добровольно идут на смерть.
– Вам известно, почему полковника прозвали Последним Рыцарем?
– Кажется, это связано с каким-то вражеским дозорным, – высказала предположение Аннабель.
Сэвидж кивнул.
– Мальчишке едва исполнилось пятнадцать, и наш командир решил, что он еще слишком молод, чтобы воевать. Он мог переправить мальчика в Ричмонд как пленного, но вместо этого отправил домой, а меня попросил сопровождать его, поскольку я тоже родом из Мэриленда.
Он рассеянно хлопал шляпой себя по бедру, глядя куда-то вдаль.
– Мальчишка спросил меня об офицере, оказавшемся таким добрым. Но мы были засекреченным подразделением, и я в шутку сказал, что этот офицер последний из рыцарей. Об этом мать мальчика рассказала парню из «Харперс-мэгэзин». Так Кинкейд и получил свое прозвище. Тогда это еще была война джентльменов.
От налетевшего порыва ветра на веревке заколыхалось и захлопало белье, этот шум напоминал залпы мушкетов. Сердце сжалось в груди Аннабель, словно она услышала отзвуки войны. Но теперь это была война не джентльменов, а убийц. Она длилась уже три года, и ей не видно было конца.
– Полковник не знал, что мальчик, которого он отпустил, мой младший племянник Абнер. Теперь ему уже семнадцать, и он снова сражается на стороне врага.
Уильям Сэвидж был человеком добрым, настоящим другом, но его сердце разрывалось от беспокойства за мальчика. Аннабель положила ладонь на его руку:
– Я буду молиться за Абнера тоже, капитан.
– Лучше молитесь обо мне. Вы справитесь, сержант, или мне самому прополоскать простыни? – Прополощите. И оставьте мне немного горячей воды, чтобы вымыться. Если вдруг Ройс вернется, его встретит чистая жена.
– Умный офицер знает, что именно сержанты командуют армией мужчин.
Аннабель смотрела вслед Сэвиджу, когда он устало шел к дому, и рассмеялась, увидев, что он увяз в той же канаве, что и она, и тоже потерял ботинок. Он выругался и тут же умолк, бросив на Аннабель виноватый взгляд, прежде чем исчезнуть за дверью.
Аннабель посмотрела в сторону ущелья и сделала глубокий вдох. Боль в спине отпустила.
Она любила эти горы – вечность и одиночество горных плато, синие вершины, раскинувшиеся на фоне голубого неба, насколько хватало глаз. Аннабель любила смотреть, как солнце окрашивает пастбища в долине золотистым светом, пушистые облака отбрасывают причудливые тени на низины, а ручейки, петляя между камнями и горными уступами, прокладывают свой путь к извилистой реке Шенандоа.
День выдался на редкость теплый для марта, и Аннабель полной грудью вдыхала ароматы весны.
Девушка любила эти скалистые горы и плодородные долины, они стали частью ее сердца, и она гнала мысль о том, что война может разрушить земли Шенандоа.
Она наблюдала как краснохвостый ястреб описывал в голубом небе круги, поднимаясь все выше и выше, пока не превратился в черную точку, а потом, вдруг расправив крылья, полетел на юг. Вокруг было так тихо, что Аннабель слышала биение собственного сердца.
* * *
– Дьявол, знай мы, что Грант ехал в этом поезде, смогли бы за один день положить конец проклятой войне, – произнес Джон Дешилдс.
Ройс посмотрел на боевого товарища из-под полей шляпы, скрывающих лицо. Последние два дня он думал о том же. Успех их вылазки мерк по сравнению с упущенной возможностью. Пока они преследовали небольшой отряд северян по железной дороге, специальный неохраняемый поезд, везущий Гранта из Вашингтона, исчез из их поля зрения. Если бы они прибыли на станцию несколькими минутами раньше… И если бы были немного дальновиднее…
Теперь Грант уже был в армии Мида, расположившейся на берегу реки Рапидан, в то время как Шерман со своими войсками направлялся в сторону Джорджии. Ход войны полностью изменился. Линкольн обрел опытных генералов, а южанам оставалось лишь просить пощады. Победить в войне они могли только в том случае, если Линкольн проиграет на следующих выборах, потому что будет сражаться до конца, а Макклеллан потребует мира.
Они почти уже достигли горы Хоуп, и Ройс переключился на более приятные мысли. Об Аннабель. Никогда еще земля не казалась ему такой жесткой и холодной, как во время этого рейда, когда он в одиночестве устраивался на ночлег, вспоминая ночь, проведенную с женой, ее нежное тело и светящиеся счастьем глаза.
Ройс улыбнулся в предвкушении, но вскоре всадники перевалили последнюю вершину, и улыбка померкла.
– Черт возьми, – пробормотал он, увидев сушившееся на веревке белье. – Я же приказал этой женщине быть осторожной.
– Вот уж не думал, что придет день, когда над Ройсом Кинкейдом возьмет верх такая миниатюрная женщина, – весело произнес Джон Дешилдс.
Ройса так и подмывало ударить Джона, чтобы от его веселости не осталось и следа, но он решил выместить свой гнев на жене. Ведь он наказывал Сэвиджу присматривать за Аннабель. Но вместо этого он приладил веревку для просушки белья. Жены Кинкейдов никогда не занимались стиркой.
А его жена получала от этого удовольствие.
Ройс с трудом сдержал улыбку, когда они подъехали ближе: из дома появился Сэвидж с жестяным корытом в руках, а мгновение спустя из-под хлопающих на ветру простыней вынырнула Аннабель. Веревка была натянута высоко, и ей пришлось встать на два ящика из-под печенья, чтобы дотянуться до нее. Она спрыгнула на землю, передвинула ящики, а потом вновь взобралась на них. Сэвидж протянул ей простыню. Дешилдс уже смеялся в открытую.
– Старина Джефф просто обязан повысить в звании нашего маленького сержанта в юбке, – сказал Джон. – Она даже Сэвиджа уговорила заняться стиркой. Только представь, что было бы с армией под ее командованием.
– Когда я проведу с ней ночь, она даже ходить не сможет, не то что командовать армией, – пробормотал в ответ Ройс.
Он жестом потребовал тишины, и всадники перестали хихикать. Они подъехали к дому так же тихо, как подъезжали к лагерю северян под покровом ночи.
Но, несмотря на это, Сэвидж все же заметил их. Ройс качнул головой, и Сэвидж повиновался молчаливой команде, ни слова не сказав Аннабель. Она же тем временем сражалась с ветром, пытаясь повесить влажную простыню на веревку. Наконец ей это удалось, и она закрепила ткань прищепками.
Ветер подхватил концы простыни, обмотал вокруг Аннабель, и она, покачнувшись, схватилась руками за веревку. Ящики выскользнули из-под ног, и она упала, подняв фонтан грязных брызг. Сердце Ройса замерло, и он рванулся вперед.
Аннабель подняла голову. Она спокойно сидела на холодной грязной земле, тяжело дыша и не сводя глаз с подъезжающего к ней Ройса. Он спешился, прежде чем конь успел остановиться.
– Черт возьми, Аннабель! Ты ушиблась?
Она посмотрела на него своими бездонными карими глазами и поднялась на ноги. Сердце Ройса вновь бешено забилось. Девушка была покрыта грязью с головы до ног. Мало того, эта окаянная женщина стояла в одних чулках. Ройс готов был ее убить.
Рукавом платья она отерла со щеки грязь.
– Ты дома! – На ее разрумянившемся лице засияла широкая улыбка.
Ройсу захотелось подхватить ее на руки и прижать к себе так крепко, чтобы она запросила пощады, но он вспомнил, что злится. Она не должна подвергать свое здоровье опасности и пугать его.
– Как заставить тебя слушаться? – спросил Ройс, отчаянно пытаясь изобразить гнев.
Но очевидно, ему это не удалось, потому что улыбка по-прежнему сияла на лице Аннабель.
– Святые небеса, ты снова дома! – повторила она.
Казалось, солнце засветило ярче, а ветер стал ласковее. Но дело было вовсе не в солнце и не в ветре. А в его мокрой, облепленной грязью жене, бросившейся в его объятия.
– Я люблю тебя, – сказала она.
Или ему показалось? Он покрыл ее поцелуями и обнял так крепко, что ей стало нечем дышать.
Скорее бы закончилась война, чтобы они никогда не расставались.
Глава 27
Грянул гром, и Аякс испуганно заржал. Ройс сжал бедра, направляя коня, и зарядил последний револьвер последним патроном. Жеребец, проверенный во многих сражениях, вел себя как-то странно.
Ройс не верил в предчувствия перед сражением, однако с самого утра его мучило беспокойство. Даже щелчки револьверных барабанов звучали как-то зловеще.
Ройс поскакал на встречу со своими военачальниками, намереваясь сообщить им, чтобы в случае необходимости принимали решения самостоятельно. Последние две недели он разгонял войска Сигела по всей территории между Уинчестером, Западной Виргинией и Мэрилендом, не давая им ни минуты покоя.
Сегодня перед ними стояла очень ответственная задача. Брекинридж находился под Нью-Маркетом, небольшим городком, расположенным на полпути к долине, и их войскам, численностью в пять сотен человек, предстояло сразиться с армией северян, насчитывающей не менее тысячи бойцов.
Ройсу потребовалось всего несколько минут, чтобы объехать все подразделения. Дешилдс и Сэвидж поведут половину бойцов и присоединятся к Брекинриджу. Ройс возглавит остальных, расположившихся в Вэлли-Пайк, и расставит их глубоко в тылу врага, чтобы не позволить янки соединиться с подступающей армией Сигела.
Этот бой был решающим, хотя и не столь кровопролитным, как битва у окружного суда Спотсильвании. Если южане выиграют его, то завладеют запасами продовольствия янки, и армия Ли будет голодать до тех пор, пока не сдастся.
Янки не победят. Ройс не допустит этого, он, как и любой повстанец, скорее предпочтет смерть.
Когда Гири и Сэвидж отправились к своим подразделениям, Ройс остановил Джона, взявшись за уздечку его коня. Дождевая вода ручьями стекала с полей его шляпы, а страусовое перо уныло свисало на плечо.
– Они присоединились к нему у Стаунтона, – сказал Джон.
– Черт!
Ройс посмотрел на персиковый сад, на розовые цветы, подрагивающие на ветвях деревьев. По земле стелился серый туман, вскоре он станет еще гуще из-за дыма сражения. Воздух огласят стоны умирающих.
– Он не введет их в бой, Ройс. Он даже не хотел, чтобы они прибыли сюда.
У Ройса что-то оборвалось внутри. Дай Бог, чтобы ход сегодняшнего сражения не вынудил Брекинриджа ввести в бой мальчишек – курсантов военного института, включая Боганнона Холстона, которому завтра исполняется шестнадцать. За один день Аннабель могла потерять и мужа, и брата.
– Джон, послушай… – Ройс крутил в руках потертую уздечку. – Аннабель… если со мной что-нибудь случится… – Он судорожно сглотнул. – Я очень надеюсь на тебя. Кто-то должен позаботиться о ней, отвезти ее в «Излучину».
Теперь Джон устремил взгляд на персиковый сад. Потом посмотрел на Ройса:
– Я сделаю все, что в моих силах. Не сомневайся.
Они обменялись дружеским рукопожатием и разъехались в разные стороны.
* * *
Некоторые говорили, что полагаются в бою на здравый смысл, Ройс этому не верил. Другие действовали инстинктивно и погибали. Ройс воевал, чтобы жить.
Погода была неустойчивая. То солнце, то ливень. Но как только они подошли к линии фронта янки, небо заволокло тучами. И вскоре полил дождь. Гулкие раскаты грома слились с грохотом артиллерии. Небо пронзали молнии.
Скакавший рядом с Ройсом кавалерист замертво упал на землю. Еще один пушечный залп – и Аякс, громко заржав, рухнул на колени. Ройс успел соскочить на землю.
Из тумана показался вражеский солдат. Ройс подождал, пока тот подойдет ближе, чтобы увидеть его глаза, и выстрелил из «кольта», убив янки наповал.
– Полковник!
Рядом с Ройсом оказался Паркер, сжимающий в кулаке намокшую уздечку гнедого, принадлежавшего Девитту. Сняв седельную кобуру со своего мертвого жеребца, Ройс вскочил на гнедого.
– Что с Девиттом? – спросил он у Паркера.
– Мертв, сэр.
Клубы густого дыма стелились по земле, прибитые дождем. Над головой Ройса покачнулись и наклонились три толстых сука, в то время как земля содрогнулась под ногами. Еще один янки с горящими глазами. Еще один выстрел – и огонь в глазах янки потух. Свистели снаряды. Кричали люди. Лил дождь, ветер сбивал с ног. Отовсюду неслись вопли.
* * *
Аннабель сложила письмо, присланное Пейтоном, и сунула в карман. Она постаралась взять себя в руки, но заметила, что Чанси внимательно смотрит на нее.
– Плохие новости? – спокойно спросил он.
Аннабель сделала глубокий вдох.
– Августа умерла, – выдохнула она. – Брюшной тиф. Ее мать тоже умерла. Пейтон отправился в Ричмонд за маленьким Горди.
Она подумала о Гордоне, все еще томящемся в форте Делавэр. Северяне так и не согласились его обменять, и Аннабель не была уверена, что ему разрешают читать письма от родственников. Но сейчас она очень надеялась, что он не читал их, ведь новости из дома убили бы его.
Чанси провел пальцем по перевязи, поддерживающей его левую руку. Только из-за ранения он был сейчас здесь, с Аннабель, вместо того чтобы сражаться с янки по другую сторону долины.
Легкораненых не отправляли в госпитали Ричмонда, но поскольку воевать они не могли, то были предоставлены сами себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47