И не делай удивленное лицо. Доктор Хардкасл считает, что все это чепуха. К тому же мне сразу становится лучше, как только я вижу красивого молодого мужчину.
— И все же, бабушка, мы озабочены тем, что присутствие кузины будет для вас утомительным. Поэтому мы решили предложить Антонии переехать к нам. На пару недель, пока она в Лондоне.
— Она останется здесь, — отрезала леди Грейнджер, снова напугав Эмили грозным окриком.
— К тому же я собираюсь задержаться в Лондоне больше чем на две недели, — добавила Антония с улыбкой, — так что не решусь стеснять вас. Да и не стоит мешать молодоженам. — Последние слова были обращены к миссис Грейнджер, которая так растерялась, что снова уронила ридикюль.
— Вот дуреха, — буркнула себе под нос старая леди, но так, что ее можно было услышать. — Мы с Антонией отправимся по магазинам: ей необходимо полностью обновить свой гардероб. А еще мы накупим самых последних романов и сборников стихов и будем наслаждаться чтением. А потом уедем куда-нибудь из Лондона. Может, в Бат или Брайтон. Сними нам дом в этих местах, Хьюитт. В самом лучшем районе, понял? Это будет стоить недешево, но не могу же я унести все деньги с собой в могилу, как ты считаешь?
Леди Грейнджер дернула за шнур звонка.
— Ну, вы можете оставаться здесь, а мы с Антонией уходим. Я говорила тебе, детка, , что хочу отдать почистить свое бриллиантовое ожерелье и подарить тебе? Заедем по дороге к ювелиру. — Удовлетворенная тем, как вытянулось лицо Хьюитта при упоминании о бриллиантах, старая леди встала и, опершись на руку внучки, медленными, но твердыми шагами вышла из комнаты.
Когда они вернулись домой к ланчу, Антония была приятно удивлена тем, как благотворно повлиял на бабушку их совместный поход.
— Пойду прилягу, — сказала она после ланча. — Нет, нет, я не устала. Просто доктор Хардкасл советует сохранять энергию. А ты пойди прогуляйся. Если хочешь, возьми коляску и прокатись по городу.
— Спасибо, бабушка, я лучше пойду в парк. Я уже привыкла к дальним прогулкам, и мне, признаться, их не хватает.
Антония отправилась в Гайд-парк. Наслаждаясь прогулкой по просторным зеленым лужайкам и тенистым аллеям, она не заметила, как зашла довольно далеко в глубь парка. Сопровождавшая ее служанка У едва за ней поспевала. На обратном пути Антония поскользнулась на кочке и подвернула ногу.
— Мисс Антония, вам очень больно? — всполошилась служанка.
— Ничего, Джулия, — поморщившись, ответила девушка, потирая лодыжку. — Я обопрусь на твою руку и как-нибудь дотащусь до дому.
Они медленно побрели по дорожке, но вдруг услышали сзади стук колес и знакомый голос:
— Кузина! Что случилось?
Обернувшись, они увидели Хьюитта в новом дорогом экипаже, запряженном великолепной лошадью.
— Ничего страшного, Хьюитт, просто подвернула ногу.
— Я отвезу тебя домой, — предложил он, сойдя вниз.
Первым побуждением Антонии было отказаться. Однако глупо ковылять через парк на виду у всех, к тому же боль в ноге усиливалась.
Служанку отправили домой пешком, а Антония села рядом с Хыоиттом, положив на сиденье между собой и кузеном сложенный зонтик. Кузен натянул поводья и стал довольно лихо править, особенно на поворотах, так что экипаж опасно кренился набок.
— Хьюитт, осторожней, — предупредила его Антония.
— Боишься? Ладно, поеду помедленней, не годится пугать такую очаровательную леди… Ого, гляди, вот это конь! Красавец!
Антония повернулась и посмотрела туда, куда был направлен хлыст Хьюитта: из боковой аллеи на великолепном черном жеребце выезжал Маркус Эллингтон. Конь шел шагом, а всадник с невозмутимым видом на ходу раскланивался со знакомыми.
— Поезжай, Хьюитт, нечего глазеть, это всего лишь лошадь! — рассердилась Антония.
Что Маркус делает в Лондоне? Прошло всего два дня после скандальной истории в Брайтсхилле, и вот он здесь, как ни в чем не бывало. Одно ясно — он кинулся сюда не за ней. Откуда ему знать, где она, ведь ею были приняты все меры предосторожности.
— Да ведь это лорд Эллингтон! — воскликнул Хьюитт. — Надо бы спросить, где он купил этого великолепного коня.
— Хьюитт, прошу тебя, отвези меня домой. Я уверена, что лодыжка у меня распухла.
— Что? О… конечно! — очнулся Хьюитт, но от неожиданности выпустил поводья, отчего лошадь рванула вперед, чуть не опрокинув коляску. Девушка, потеряв равновесие, невольно схватила кузена за рукав. В этот момент ее и увидел Маркус. Он бросился наперерез коляске, но Хьюитт уже успел снова натянуть поводья. — Милорд… — начал он.
— Вы в более выгодном положении, сэр, — сказал Маркус. — Надеюсь, мисс Дейн нас представит. К вашим услугам, мэм. Не думал, что встречу вас здесь.
— Разумеется. Разрешите представить вам моего кузена Хьюитта Грейнджера. Мистер Грейнджер — лорд Эллингтон.
Джентльмены обменялись сдержанными полупоклонами. Возможно, лорд Эллингтон и гарцевал на прекрасном коне, зато рядом с ним, Хьюиттом, сидит самая прекрасная женщина в Лондоне. Он выпятил грудь и покровительственно похлопал кузину по руке, все еще лежавшей на его рукаве.
Маркус внешне ничем не проявил своего недоумения, но Антония, хорошо зная его характер, решила подлить масла в огонь:
— Вы нас извините, милорд, но мы уже давно в парке, и я устала. Хьюитт, дорогой, отвези меня домой.
Губы Маркуса изогнулись в насмешливой улыбке, доказывавшей, что он не поверил ни единому слову.
— Не смею вас задерживать, мэм. — К досаде девушки, он вежливо кивнул и отъехал прочь, не спросив ее адреса. Впрочем, она все равно его не дала бы.
На следующее утро боль в ноге еще чувствовалась, и бабушка настояла, чтобы Антония полежала. Внучка послушалась и устроилась в гостиной с томиком Байрона в руках. От чтения ее вскоре отвлек Ходж, объявивший о приезде мистера Грейнджера.
Не успев войти, Хьюитт бросился к Антонии.
— Дорогая кузина! Как твоя… — он не решался назвать столь деликатную часть женского тела, — твоя… травма?
— Спасибо, кузен, намного лучше. Прошу садиться.
Однако Хьюитт не сел, а стал прохаживаться, демонстрируя малиновый жилет.
— Какой необыкновенный жилет! — Вид кузена, наряд которого дополняли канаречно-желтые брюки, прямо-таки заворожил Антонию.
— Я знал, что ты заметишь, — просиял Хьюитт. — Женщина с таким вкусом, как моя кузина, подумал я, оценит по достоинству столь элегантную вещь. Откровенно говоря, я надел этот жилет специально для тебя.
— Правда? — не зная, что еще сказать, ответила Антония.
Внезапно Хьюитт бухнулся перед ней на одно колено и схватил за руку.
— Мисс Дейн! Кузина! Антония! Стань моею, умоляю! Скажи, что согласна стать миссис Хьюитт Грейнджер!
Антония с ужасом взирала на лысеющую макушку кузена, склонившегося к ее руке. Она вскочила, пытаясь вырваться.
— Нет! — вскричала она.
Сдержанное покашливание заставило их обернуться.
— Лорд Эллингтон, — провозгласил Ходж.
Хьюитт не отпускал ее руку, пока она с силой ее не выдернула.
— Доброе утро, милорд. Прошу садиться. — У Антонии все внутри дрожало, но голос звучал на удивление спокойно.
Не обнаружив на лице Маркуса никаких следов ревности, девушка в отчаянии продолжала:
— Могу я предложить вам чего-нибудь прохладительного, милорд?
— Спасибо, мисс Дейн. — Маркус, откинувшись в кресле, вежливо улыбался. — Рад снова встретиться с вами, мистер Грейнджер. Я хотел спросить, где вы купили такую превосходную лошадь?
Антония надеялась, что кузен уйдет, но тот, польщенный вниманием гостя, уселся поудобнее и стал рассказывать, как долго искал для своего нового экипажа достойную кобылу. Маркус перехватил взгляд девушки, и она могла бы поклясться, что он ей подмигнул. Лучшей темы для того, чтобы выставить напыщенного Хьюитта в смешном свете, нельзя было выбрать.
— Как вы узнали, где я остановилась? — удалось ей наконец вставить.
— Простите, но я приехал повидать леди Грейнджер, а не вас. Это просто приятное совпадение. Вы знаете, мистер Грейнджер, что мы с мисс Дейн соседствуем в Хартфордшире?
— Впервые слышу. Значит, вы и с моей бабушкой знакомы?
— Я никогда не имел удовольствия быть ей представленным, но леди Грейнджер была очень дружна с моим дедом. Когда я узнал, что она оправилась от болезни и снова принимает, то решил засвидетельствовать ей свое почтение. Я бы не хотел запоздать с визитом.
— Уверяю вас, милорд, — отрезала Антония, — что моя бабушка совершенно здорова. Вам не стоило торопиться так, будто она уже на смертном одре.
— Но она слаба, — поспешно сказал Хьюитт, как бы пытаясь убедить самого себя.
Однако тут особа, о которой шла речь, как раз вернулась домой после визита к портнихе и вошла в гостиную. Энергичная, подтянутая, в модном платье. На вид ей было никак не более шестидесяти. Оба джентльмена вскочили, но старая леди, не обращая никакого внимания на внука, остановила свой взор на Маркусе.
— Так, так, Ходж мог и не говорить, кто у нас с визитом. Вылитый дед, такой же красавчик. Садитесь. Терпеть не могу, когда люди маячат перед глазами. А ты что здесь делаешь, Хьюитт? Зачастил! Не пора ли тебе отправиться восвояси, а? Или дома тебе надоела эта размазня, на которой женился твой брат?
Разобиженный Хьюитт удалился, напоследок бросив на Антонию многозначительный взгляд.
Маркус улыбался, внешне ничуть не смущаясь тем, что старая леди бесцеремонно его разглядывает, но в душе признавая, что в своей жизни еще не встречал столь грозной старухи. Впрочем, ее проницательные серые глаза смотрели на него доброжелательно.
— Значит, вы считаете, что я похож на деда, мэм?
— Слеплены из одного теста! Признала бы в вас Эллингтона где угодно.
— А я узнал бы вас по описанию деда.
— Не говорите глупостей, молодой человек! — Леди Грейнджер махнула рукой, но нетрудно было заметить, что старушка польщена. — Смею надеяться, что он не все рассказал вам о нашем знакомстве.
От такого прозрачного намека Антония залилась краской, а Маркус только рассмеялся.
— Достаточно, чтобы я ему позавидовал, мэм.
Антония каким-то образом оказалась исключенной из беседы. Сидя в стороне, она наблюдала за Маркусом, прислушиваясь к веселым ноткам в его голосе. Как больно видеть его здесь, в своем старом доме, зная, что ничего нельзя изменить. Ведь нельзя же доверить свою судьбу человеку, даже не скрывающему любовной связи. И если ей придется навсегда остаться старой девой, кроме Маркуса Эллингтона, в ее сердце никогда никого не будет.
Глава четырнадцатая
Стоя перед зеркалом и наряжаясь для предстоящего бала, Антония, несмотря на вчерашнее решение закончить жизнь старой девой, призналась себе, что новое платье доставляет ей огромное удовольствие. Тонкая как паутинка серебристая кисея на темно-зеленом шелковом чехле как нельзя лучше шла к ее глазам и волосам, а бриллиантовое колье оттеняло смуглую кожу.
Бабушка Онория оглядела ее критическим взглядом и заявила:
— Выглядишь просто великолепно, а эта прическа в греческом стиле очень тебе идет. Но, по-моему, ты не в настроении? — (Антония молча кивнула.) — Я понимаю, почему ты в него влюбилась. Может быть, все-таки простишь его? Мужчинам свойственно ошибаться.
— Нет, никогда! — горячо возразила Антония. — Такое не прощают. Да он и не любит меня.
Разговор бабушки с внучкой был прерван появлением семейства Грейнджеров. Антонии пришлось согласиться, чтобы Эмили опекала ее на балу: другого выбора у нее не было. Эмили же, наоборот, была горда поручением. Недалекая миссис Грейнджер все же понимала, что Антония не только красивее ее, но и лучше воспитана.
Как только все расселись в карете, опекунша заметила, что взоры мужчин прикованы к довольно глубокому декольте Антонии. Куда только смотрела старая леди; разрешив девице на выданье нарядиться в такое платье! Антонии следовало бы надеть что-либо более скромное. Преисполнившись непривычным для нее чувством превосходства, Эмили поправила кружева, прикрывавшие ее тощую грудь.
К счастью, на балу Антония, увлекаемая кавалерами, желавшими с нею потанцевать, оказалась на другом конце зала, далеко от своей семейки. Однако ее спокойствие было скоро нарушено: в зал вошел Маркус Эллингтон. Девушка прикрылась веером, чтобы никто не заметил, как она покраснела.
А он шел по залу, направляясь прямо к ней, и взгляды всех женщин были прикованы к его стройной фигуре.
— Добрый вечер, мисс Дейн, окажите мне честь быть вашим визави в котильоне.
— Вы должны простить меня, милорд, но у меня болит голова и я не танцую. — Отодвинув портьеру, Антония шагнула в соседнюю с залом комнату отдыха.
Но он последовал за ней.
— Маркус, не ходите за мной. Это неприлично. Если нас увидят, то могут подумать…
— И будут правы, — спокойно заявил он и уверенным движением обнял ее.
Антония тем не менее попыталась вырваться, но, как только его губы коснулись ее губ, замерла. Соображения приличия в тот же миг вылетели у нее из головы, и она отдалась во власть единственного человека, которого любила. Когда их губы разомкнулись, Маркус, все еще не отпуская ее, спросил довольно игриво:
— Признайтесь, ваш толстяк кузен так не целуется.
— Ах, значит, вот почему вы меня поцеловали — чтобы я могла сравнить. К вашему сведению, сэр, я никогда не позволяла ему обнимать меня и никогда не позволю.
— Но мне-то вы позволите, Антония? Давайте покончим с этой игрой. Скажите, что будете моей женой.
— Это не игра, сэр. В мужья я выберу человека, умеющего любить, а вы стремитесь только владеть.
— Антония, прекратите! Не ведите себя как обиженная старая дева. Между прочим, не всегда вы были такой неприступной!
Маркус тут же пожалел о том, что сказал, но девушка уже с силой ударила его по щеке и, рыдая, выскочила из комнаты.
В зале в это время танцевали замысловатый котильон, и пары торжественно двигались по залу. Антония сбила с ритма несколько пар и смешалась еще больше, когда Маркус, схватив за руку, поставил ее в ряд танцующих.
— Что вы себе позволяете! — прошипела она.
— Мы еще не закончили, — буркнул он, улыбаясь одними губами. — И если единственный способ заставить вас продолжить разговор — танцевать, значит, попляшем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21