Качество супер, рекомендую 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Он пытался вас убить! – вознегодовал привратник.
Ридли сардонически улыбнулся:
– Это верно, Хэмфри. Но я что-то не припомню, что бы ты поспешил мне на помощь. – Он обвел слуг ледяным взглядом. – И вы все тоже хороши. Копошились, как сонные мухи. Очень недальновидно с вашей стороны: ведь если бы вы дали ему меня убить, вам пришлось бы искать себе другого хозяина, и уж он, надо полагать, не стал бы, как я, терпеть вашу лень и плутовство.
Ридли пожал плечами, не обращая внимания на кислые физиономии слуг.
– Н-да, этот молокосос не первый, кому захотелось меня убить. Однако, – и он хлопнул себя по ладони широким лезвием кинжала Аллегры, – у него слишком дерзкий язык, и за это его следует проучить. – Он кивнул своему управляющему: – Отпустите его, Бриггс. Я займусь им сам.
– Но… – Бриггс колебался. – Вы полагаете, милорд, у вас хватит сил?
Ридли хохотнул:
– Вы хотите сказать, что я недостаточно трезв?
– Я вовсе не это имел в виду, – огорченно возразил Бриггс.
Взгляд Ридли сделался еще холоднее.
– Какой же вы лжец, Бриггс. Так вы хотите сохранить свое место или нет? Вам не найти другого хозяина, который согласился бы платить так много за столь ничтожные услуги. Делайте, что я сказал, – отпустите мальчишку.
– Как вам будет угодно, милорд.
В голосе управляющего прозвучала обида, но он подчинился.
Почувствовав, что ее руки свободны, Аллегра лихорадочно огляделась, ища путь к спасению. Но его не было. Сзади и с боков ее окружали трое слуг, а спереди, безжалостно улыбаясь, стоял лорд Ридли. Он снова громко ударил себя по ладони ее кинжалом, потом еще раз и еще. Хотя он и улыбался, в этих его жестах сквозила явная угроза.
– Итак, ты проклинаешь меня, парень? Плюешь на мои сапоги? Как видно, никто не занимался твоим воспитанием. Ну что ж, я намерен это исправить.
Ридли заткнул кинжал за голенище сапога, шагнул к Аллегре, схватил ее своей длинной рукой за талию, оторвал от земли и легко понес, держа под мышкой, словно фермер, который тащит на рынок извивающуюся свинью.
Аллегра попыталась высвободиться, но он держал ее слишком крепко.
– Чертов ублюдок, чтоб ты сдох, отпусти меня!
– На твоем месте, парень, я бы помолчал, – сухо заметил Ридли. – У меня есть целый день, чтобы преподать тебе урок, и чем больше дерзостей я от тебя услышу, тем дольше он продлится. Он свернул на тропинку, ведущую в лес.
– Куда вы, милорд? – спросил Хэмфри.
– Собираюсь подыскать для этого неуча подходящий класс. Не ходите за мной. Этому парнишке ни к чему свидетели его унижения. – Ридли рассмеялся, резко и язвительно. – К тому же вы все равно скоро услышите его вопли.
Мужчина углубился в рощу и продолжал идти, пока не дошел до поваленного дерева на небольшой поляне. Здесь он остановился, сел и с такой силой опустил Аллегру себе на колени, что ее шляпа слетела с головы и упала в растущие рядом ярко-зеленые папоротники.
Аллегра пыхтела и извивалась, стараясь вырваться, изо всех сил молотила его кулаками по ногам, но все было напрасно. С таким же успехом она могла отгонять дамским веером налетевшую бурю. Почувствовав, что он поднял полы ее камзола и взялся за пояс штанов, она принялась высвобождаться еще яростнее. Нет, девушка не боялась наказания: побои ей не в новинку. Но если Ридли увидит ее округлый зад и женственный изгиб бедер, то сразу все поймет. И что тогда? Ясно, чего можно ожидать от этого бессердечного мерзавца. О Господи, не для того же она сберегла свою добродетель среди стольких опасностей, чтобы теперь быть изнасилованной бездельником, который изнывал от скуки в это июльское утро! Сделав нечеловеческое усилие, девушка вырвалась и скатилась с его колен на землю.
Он тут же схватил Аллегру снова, и его руки случайно коснулись ее груди.
– Силы небесные! – вскричал Ридли, становясь рядом с ней на колени. – Ей-богу, да это же женщина!
Не обращая внимания на ее тщетные попытки встать, он перевернул Аллегру на спину и, заведя ей руки за голову, прижал к земле. Потом свободной рукой распахнул камзол пленницы и ветхий изорванный жилет и погладил ее груди. Его губы скривились в самодовольной ухмылке.
– Весьма аппетитные формы. Скажи, остальные части твоего тела столь же прекрасны? Или лучше убедиться в этом самому?
Аллегру передернуло от отвращения, глаза ее блеснули.
– Отпусти меня, ты, паршивый пес!
Он покачал головой и рассмеялся:
– Подумать только, я чуть не высек тебя, как ребенка. Мне следовало догадаться раньше… Вся эта страстность, совсем не детская. Но зачем растрачивать свой пыл на злобу и гнев? Зачем заставлять эти прелестные губки изрыгать про клятия, когда им можно найти более достойное применение?
Мужчина наклонился, дыша перегаром в лицо Аллегры.
– Подлый негодяй, – прошипела девушка. – Пьяная тварь. Уж лучше порка, чем твой поцелуй.
– Пожалуй, я могу устроить тебе и то, и другое, – сказал Ридли и впился в ее рот.
Губы у него были жадные, требовательные, похотливые. Когда Аллегра застонала и попыталась высвободиться, он издал довольный смешок, как будто ее сопротивление только увеличивало его удовольствие. Не отпуская ни ее губ, ни запястий, мужчина слегка передвинулся, так что теперь его немалый вес давил ей на грудь, а свободная рука легла между ее ног.
Аллегра с ужасом вспомнила, как задыхалась и стонала от боли и унижения мать, когда сквайр Прингл насиловал ее хрупкое тело. Девушка словно наяву услышала его животное пыхтение, которое доносилось до нее много ночей подряд, и душераздирающие рыдания матери, после того как он, насытившись ею, убирался к себе. Нет! С ней не случится такого! Она сильнее, чем мама. Ведь сумела же она выжить, несмотря ни на что.
Подавив поднимающуюся в душе панику, Аллегра заставила себя мыслить здраво. Даже если этот Ридли и не совсем пьян, он явно уже успел сегодня немало выпить, а раз так, ей наверняка удастся его перехитрить.
Она вздохнула и перестала бороться, сделав вид, что сдалась. И даже застонала, точно от удовольствия, когда его большая горячая ладонь погладила внутреннюю поверхность ее бедра. Ридли удовлетворенно крякнул, его поцелуй стал нежнее, хватка, которой он сжимал ее запястья, ослабла. Как же легко одурачить мужчину! Надо полагать, и он, подобно этим похотливым свиньям, которых она встречала в Каролине, любит целоваться на французский манер, то бишь открыв рот! Дай Бог, чтобы это было так. Девушка разомкнула губы, надеясь, что он поймет и ответит. К ее облегчению, он немедленно сделал то же самое и просунул язык между ее зубами. Она мгновение помедлила, преодолевая отвращение, а потом изо всех сил укусила его.
Мужчина истошно завопил и соскочил с нее, прижав руку ко рту, из которого тут же хлынула кровь.
– Чертова сука! – проревел он.
Аллегра не дала ему времени прийти в себя. Быстро встав на колени, она что было мочи ударила его кулаком под дых. Ридли покачнулся и, задыхаясь, согнулся пополам. В мгновение ока девушка вскочила, подняла с земли свою треуголку, вынула из-за голенища его сапога свой кинжал и бросилась к тропинке. Во рту у нее стоял гадкий вкус его крови, но хуже всего было другое: жгучее сознание того, что она ни на шаг не приблизилась к своей цели. Ее терзал лютый голод, а до Лондона и Уикхэма оставалось еще много миль и много дней. От этой мысли ее ненависть к Ридли почему-то вспыхнула с новой силой. Разве этот сластолюбец знает, что такое настоящие страдания?
Аллегра вернулась туда, где он сидел, покачиваясь от боли.
– Грязная свинья, – зло выговорила она и выплюнула его кровь прямо ему на макушку. Он поднял голову, и она со злорадством увидела, что его дотоле холодные, бесстрастные глаза потемнели от ярости.
– Вот теперь посмейся, Ридли, – сказала она. – Если сумеешь.
И, повернувшись, кинулась бежать по дороге, уходящей в глубь леса, дороге, которая в конце концов приведет ее в Лондон. А там она найдет Уикхэма. И отомстит.
Сэр Грейстон Морган, лорд Ридли, бывший королевский гвардеец и участник многих набегов на империю Великих Моголов, осторожно потер под ребрами и негромко выругался. Потом вынул из кармана носовой платок и стер плевок со своих волос, кряхтя от боли, вызванной этим небольшим усилием. Однако он не очень сердился: нелепость того, что произошло, умерила его гнев.
– Ей-богу, я остался в дураках, – пробормотал виконт и, несмотря на боль, рассмеялся.
Затем высунул язык и промокнул его платком, подивившись обилию крови на белом полотне. Еще немного, и эта фурия откусила бы ему язык вчистую.
– Вы ранены, милорд?
На тропинке, обеспокоенно нахмурив брови, стоял Джонатан Бриггс.
Грей с трудом встал на ноги и с досадой посмотрел на своего управляющего. Одно дело, когда тебя оставляет в дураках женщина. И совсем другое, когда тебя застает в этом положении твой собственный управляющий.
– Черт побери, я же сказал, чтобы вы за мной не ходили.
– Мы слышали ваш крик, милорд. – Бриггс оглядел маленькую поляну. – А где мальчишка?
Лорд встал, сделал неуверенный шаг и с облегчением обнаружил, что может дышать.
– Мальчишка, Бриггс, оказался женщиной. – Его язык все еще кровоточил; он остановился и сплюнул кровь на землю. – И не просто женщиной, а чертовски хитрой бестией.
На лице Бриггса отразилось замешательство.
– Стало быть, это она вас ранила? Я велю Хэмфри догнать ее.
– Нет. Не надо. Бьюсь об заклад, что она уже далеко.
– Так что мне теперь делать?
Грей медленно приблизился к своему управляющему и тяжело оперся рукой на его плечо:
– Помогите мне добраться до кареты и откройте ту бутылку джина, которую я взял с собой.
Бриггс неодобрительно покачал головой:
– Но, милорд, разумно ли пить, когда день еще только начался?
Грей витиевато выругался.
– Если вы, Бриггс, скажете, ради чего мне оставаться трезвым, я брошу пить. А до тех пор прошу не мешать. И я не потерплю никаких дерзостей. Вам все ясно?
Бриггс плотно сжал губы и кивнул.
К тому времени, когда они добрались до кареты, Грей чувствовал себя намного лучше. По крайней мере язык и солнечное сплетение почти не беспокоили. Насчет остального он был не уверен. В этой женщине было нечто тревожащее. Что-то такое в ее глазах, больших, темных и полных боли…
– Черт возьми, Бриггс, – прорычал он, – где мой джин?
Грей выхватил небольшую бутылку из руки управляющего и сделал большой глоток, чтобы поскорее забыться. Что это с ним? С какой стати мысль об этой дикой кошке так прочно засела в его мозгу?
– Вы по-прежнему хотите ехать в Ладлоу, милорд?
– Разумеется. Кузнец обещал, что к сегодняшнему дню починит мой толедский клинок.
– Вы действительно не хотите послать за этой женщиной погоню?
– Я же сказал, что нет!
– Но она хотела убить вас. А вдруг она вернется и попытается снова?
– Ей нужен не я, а Эллсмер. – Виконт криво усмехнулся. – Если эта ведьма его отыщет, мне будет жаль беднягу. – Он глотнул еще джина и пожал плечами. – А если она вернется, чтобы прикончить меня, невелика потеря.
– Неправда, милорд. Вы прекрасный человек, уважаемый своими слугами и арендаторами. Все в приходе почитают лорда Ридли.
Грей запрокинул голову и расхохотался:
– Какая сладкая лесть, Бриггс. Вы все делаете на совесть, как и полагается человеку чести. Но до чего же вам, должно быть, трудно! Служить человеку, который вам нисколько не нравится. Вы, насколько я помню, второй сын рыцаря, не так ли? Иными словами, вам с рождения было предопределено не унаследовать от своего отца ничего, кроме добрых пожеланий. Что ж, пожалуй, место управляющего – это неплохой выход для молодого человека, у которого нет перспектив, но есть хорошее образование. Да, деньги открывают любые двери, я убедился в этом на собственном опыте. – Он откинулся на спинку сиденья экипажа и постучал пальцами по бутылке джина. – Кстати, Бриггс, сколько я вам плачу?
– Сорок фунтов, милорд, – тихо ответил Бриггс. Он ничего не сказал, когда Грей залпом допил джин, но в его серьезных глазах отразились растерянность и тревога.
Спиртное больно обожгло язык Грея, но ничто не могло омрачить его прекрасного настроения. Он негромко фыркнул:
– Как же я, наверное, огорчаю вас, Бриггс. Похоже, ваше воспитание не в пример лучше моего, хотя обстоятель ства наши и сходны, ведь мы оба были вторыми сыновьями: вы – рыцаря, я – лорда. Весьма сожалею, что не соответствую вашим понятиям о том, каким должен быть титулованный дворянин, но хочу сообщить вам, что если вы уберете со своего лица это выражение гадливости, я прибавлю к вашему жалованью еще тридцать фунтов в год. А если не уберете, – Грей пожал плечами, – то пеняйте на себя. Имея деньги, нетрудно купить такую вещь, как преданность. – Перехватив сердитый взгляд Бриггса, он рассмеялся. – Кровь Христова, сдается мне, что если бы мой брат не умер и не оставил мне свое состояние и титул, вы бы сейчас с удовольствием съездили мне по физиономии. Впрочем, нет, вы для этого чересчур совершенный джентльмен. Вы с огромным пиететом относитесь к тому положению, которое я занимаю, даже если я его и недостоин, верно, Бриггс?
Виконт снова засмеялся. Управляющий покраснел и отвернулся.
Грей закрыл глаза. Мерное покачивание экипажа успокоило его, да и джин сделал свое дело. Как хорошо чувствовать этот приятный шум в голове. В мире слишком много страстей; слишком много эмоций растрачивается понапрасну. Вот чего он терпеть не мог. Волнения, привязанности – все это было ему ненавистно. Лучше вообще ничего не ощущать, чем страдать от ярости и горя, от всей той боли, которой подвержен человек. Его сердце подобно незаживающей ране.
Как у этой темноглазой оборванки, обуреваемой чувствами, которых он не понимает. И не хочет понимать.
– Бриггс, – снова заговорил он, – а вы помните ту рыжую подавальщицу из таверны «Королевский дуб» в Ньютоне? Узнайте, по-прежнему ли она доступна и готова услужить. Если да, заплатите ей вдвое больше того, что дали в прошлый раз, и проследите, чтобы нынче ночью она ждала меня в моей постели.
– Да, милорд. – В голосе Бриггса явственно слышалось неодобрение. Грей открыл глаза, и его губ коснулась циничная улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50


А-П

П-Я