У нее, по существу, не оставалось в отношении него никаких иллюзий. Она знала, что он неразборчив в средствах, возможно даже, способен на преступление, но сердце ее упрямо не хотело отказаться от безрассудной страсти. Откуда у нее появилась нелепая мысль, что она сможет привлечь мужчину с таким богатым опытом? Она, должно быть, сошла с ума! Самое лучшее — снова надеть штаны и довольствоваться дружеским общением с ним. Сидеть рядом, молча покуривая, — самое большее, на что она может надеяться. Во всяком случае, лучше, чем ничего.
Нет! Не лучше, чем ничего. Хуже, чем ничего. Много хуже! Она приехала в Венецию, предвкушая любовную связь. Боже, какой же она младенец. Такая наивная, такая неискушенная, несмотря на то что за последнее время она многое узнала о мужчинах.
Сэвидж приехал в Венецию не ради романтики. Она слышала это из его собственных уст. На карнавале знатные дамы и господа бродят по улицам Венеции в поисках плотских утех. Если она увидит его с женщиной, ей конец, Надо уходить. Она отодвинула стул и тут заметила направленные в ее сторону оценивающие взгляды мужчин. Оглянувшись, она увидела, что по крайней мере трое мужчин смотрят только на нее. Первый мужчина кивнул. Она перевела взгляд на другой столик — оттуда ей улыбался второй мужчина. Антония тотчас отвела глаза, взглянув в сторону третьего. Тот приподнял бровь.
Какое нахальство! Она ясно видела, что каждый был готов подняться из-за стола вслед за ней, чтобы открыто подойти к ней или, по крайней мере, двинуться следом. Тони ужаснулась. У нее не было желания привлекать мужчин. Она хотела, чтобы на нее обратил внимание лишь один. Сэвидж. Адам Сэвидж. И никто другой на свете!
Тони решила, что было бы ошибкой встать и уйти. Она их просто пересидит. К ней подошел официант с записной в руках. Она решительно затрясла головой, отказываясь ее принять. Через несколько минут один из джентльменов, вздохнув, удалился. Вскоре его примеру последовал еще один. Антония облегченно прикрыла глаза, чувствуя, что расслабляющая жара спала и сиеста подошла к концу. По лестнице начали спускаться парочки. В вестибюле они расходились, мужчины шли в одну сторону, женщины — в другую.
Открыв глаза, Антония увидела его. От одного взгляда у нее остановилось дыхание, даже перестало биться сердце. Он не спеша вошел с набережной в «Каса Фроло». И он был один. Сердце подскочило от радости. Он один! Для Сэвиджа не существовало сиесты, когда у его ног лежала неизведанная полностью Венеция.
Она издалека следила за ним, скрывая лицо под шляпкой. Он поднялся на один этаж с ней и скрылся в коридоре, где, как она полагала, находился его номер. Завтра вечером ей оставалось приехать пораньше и дежурить на галерее. Он, естественно, будет в маскарадном костюме, но Антония была уверена, что в любом случае узнает его могучую, ни с чем не сравнимую фигуру.
Весь обратный путь душа пела от радости. Она выглядела такой юной, красивой и счастливой, что люди оглядывались, любуясь ее легкой беззаботной походкой. Проходя мимо лавки с экзотическими масками, она задержалась у витрины, раздумывая, какую маску надеть завтра вечером. Некоторые маски были невероятно замысловатыми, украшены бисером, перьями и зеркальными стеклышками. Другие надевались на голову, полностью скрывая лицо участника веселья.
Антония в нерешительности нахмурилась. Ей не хотелось ничего неудобного, громоздкого, с чем было бы трудно управляться. Ее взгляд упал на манекен с расписанной прямо на лице маской. Умело используя нарисованные полосы и наклеенные блестки, была создана маска, которую не было надобности снимать. Войдя внутрь оживленно торгующей лавки, она купила пакетик блесток и клей для мушек. С помощью своей экзотической косметики она создаст собственную маску!
Антония купила хлеба, салат из даров моря и равиоли в томатном соусе с базиликом и петрушкой. Она будет ужинать, сидя на балконе, любуясь, как императрица на троне, раскинувшимся у ее ног городом.
Сгустились сумерки, и в городе замелькали огни фонарей и факелов. По лагунам, под мостами и вдоль узких каналов скользили гондолы. Кое-кто не мог дождаться карнавала и уже облачился в маскарадные костюмы.
По улицам, перебирая струны, бродили музыканты в одежде Средневековья и времен Ренессанса. Даже гондольеры надели под шляпы закрывающие глаза маленькие черные домино. Вся Венеция превращалась в таинственный волшебный город.
Антония поздно легла в постель, чувствуя, что ей трудно уснуть после впечатлений дня. Когда она наконец задремала, к ней пришли сны, но были они мрачными и тревожными. Она видела себя под маской в каком-то борделе. Клиентура сплошь богатая и титулованная. В этом роскошном развратном салоне собрались бароны, графы, герцоги и принцы со всего света.
Полуодетые женщины с пышными формами. Они смеялись холодным, словно звон венецианского хрусталя, смехом. В помещении было не продохнуть от густого запаха духов. Мужчины, все в масках, сквозь прорези для глаз бросали на нее высокомерные оценивающие взгляды.
Ее выбрали трое разных мужчин, и она знала, что должна пройти по темному лабиринту комнат, угождая их плотским ухищрениям. Она не имела представления, чего они ожидают от нее, не проявляла ни малейшего желания, понимая лишь, что это будет нечто порочное, омерзительное и унизительное.
Антония в ужасе замерла перед первой дверью, медная ручка жгла ей ладонь. Но она знала, что выбора нет. Ее судьба была решена давно, когда она сделала первые шаги на пути к падению. Расправив плечи, она повернула ручку. И встретила замораживающий душу взгляд светло-голубых глаз.
Антония вскрикнула и проснулась.
Она сидела в постели, обняв колени. За окном темно, до утра еще далеко. Она откинула назад тяжелую массу волос, не в состоянии унять дрожь. Ей не надо было объяснять смысл зловещих сновидений. Ее совесть бунтовала против того, что она задумала!
Молодой незамужней леди крайне непристойно отдаваться мужчине на одну ночь тайной, запретной любви. Ха! Это не любовь, а блуд. Чувственная половая связь в чистом виде. Она замыслила, чтобы Адам Сэвидж совратил ее. Антония хотела, чтобы он, и только он, приобщил ее к темному таинству интимной связи. Она действительно испорченная девчонка. Другая на ее месте сгорела бы от стыда из-за такого любопытства к плотским отношениям. Неужели она действительно собирается просить его развратничать с нею?
О да, конечно!
Уютно свернувшись в постели, Антония предалась сладким фантазиям. Когда проснулась, увидела, что солнце уже высоко в небе, а она лежит поперек кровати. Это было самое замечательное утро в ее жизни. В прекрасном настроении она перекатилась по постели. Настал день, которого она ждала всю жизнь!
Весело распевая, Антония поплескалась в ванне, а потом, задыхаясь от радостного волнения, натянула чулки, затем греховно прозрачные трусики и лиф в форме короны. Покрасовалась перед зеркалом, упиваясь потрясающе непристойным нарядом. Сначала посыпала свои роскошные волосы обычной пудрой, чтобы не казались такими темными, потом покрыла их золотой пудрой. Зажгла торшеры, чтобы получше осветить лицо, когда начнет накладывать косметику, и взбитые в высокую прическу волосы заблистали тысячами золотых пылинок.
Она превратилась в волшебную принцессу из очень старой сказки. Долго разглядывала лицо, обдумывая узор, который бы сделал ее неузнаваемой и в то же время обольстительной. Остановилась на рисунке бабочки. Ее большие зеленые глаза будут «глазками» на крыльях бабочки. Старательно выделила ресницы черной тушью, потом при помощи переливающегося золотом зеленого грима провела полосы вверх, к вискам, и вниз, по щекам, в виде острых кончиков крыльев. Палочкой черной туши нарисовала на лбу тонкие усики, прилепив к ним блестки. Эффект потрясающий! Костюм идеальный. Оставалось только выйти на огромную сцену города и сыграть свою роль.
Море еще не проглотило солнце, когда Антония смешалась с толпой. Всюду царили веселье, музыка и смех. Когда воздвигли барьеры масок, рухнули все остальные. Незнакомые люди разговаривали друг с другом, как актеры большой труппы, сыпля остротами и реагируя на них кто улыбкой, кто дружеским прикосновением, а кто и откровенной лаской.
Ранние гуляки просто веселились и дурачились. Когда Венецию окутают сумерки, то веселье хлынет через край, смывая все приличия. Костюмы и маски представляли собой весьма эффектное зрелище. Одни довольно остроумны, другие невероятно смелые. Полуобнаженные тела были обычным явлением. Во многих случаях невозможно определить — мужчина это или женщина. Были и безвкусные, а то и просто неприличные костюмы. Многие держались невежливо, а некоторые просто грубили. Все стремились показать себя, все были опьянены — кто ночным весельем, а кто уже приняв спиртного.
Веселое настроение было заразительным, взрывы смеха перекатывались от одной группы к другой, объединяя всех в безудержной погоне за удовольствиями. Антония напугалась. Она отстранялась от тянувшихся к ней рук и плотоядных ртов, выкрикивавших: «Донна! Белла! Гра-циозо! Пер фаворе!»
Люди добродушно толкались перед гондолами, ожидая своей очереди переправиться через лагуну. Какие-то остатки цивилизованности пока еще сохранялись, но Антония видела, что достаточно искры — и разгорятся безобразные страсти. Было ясно, что отдельную гондолу она не получит, поэтому забралась в такую, где были одни женщины. Она в ужасе отстранилась, когда одна из женщин, заигрывая, тронула ее. Антония огляделась вокруг, и ей показалось, что в эту ночь все в Венеции загримировались под шлюх. И слегка покраснела — сама не лучше ДРУГИХ.
Тем же путем, что и вчера, Антония прошла по набережной сквозь толпу, благодарно улыбаясь, когда тот или иной джентльмен целовал кончики своих пальцев, демонстрируя свое восхищение. Она уже знала, что, независимо от карнавала, итальянские мужчины, увидев привлекательную женщину, наглядно выражали свои чувства.
Вестибюль «Каса Фроло» был залит светом. На галерее играли музыканты. Музыка слетала вниз, к танцующим вместе с серпантином и тучами конфетти. Антония внимательно разглядывала каждое лицо, ища в толпе единственного мужчину. Не находя его, она снова и снова проталкивалась сквозь шумную, веселящуюся толпу, понимая, как просто разминуться с ним в этом море скрытых масками лиц. Наконец она убедилась, что в вестибюле палаццо его еще нет, и решила подняться на галерею, так как была убеждена, что его номер на том этаже.
Тони стала подниматься по мраморным ступеням, и тут она увидела, что навстречу ей спускается величественная фигура. На нем был малиновый тюрбан, украшенный павлиньим пером. На широкие плечи наброшена восточная туника. Сладко забилось сердце — она заметила, что раджа не сводит с нее глаз. Расстояние между ними сокращалось. Когда оставалось несколько ступеней, она задохнулась от радостного волнения, увидев, что его взгляду открылась ее великолепно очерченная золотым лифом грудь.
Она протянула ему руку.
— Синьор, — нежно, заманчиво выдохнула она.
— Voi siete bella, tesoro. Baciame. — И мужчина потянулся к ней жадными руками.
Антония поняла, что это не голос Сэвиджа. Испуганно она смотрела в незнакомые, цвета вулканического стекла, глаза.
— Нет — нет, — закричала она, отталкивая его руки. Отказ подстегнул его, и она увидела, как он, прижав ее к себе, тянется ртом к ее губам. Она бешено отбивалась, визжа:
— Нет, нет, нет, синьор, нет!
На плечо раджи опустилась загорелая рука.
— Думаю, что «нет» означает на итальянском то же, что и на английском.
Антония чуть не лишилась сознания, с облегчением услыхав грозный голос Сэвиджа, который не спутаешь ни с каким другим. Хотя на этот раз в нем чувствовались бархатистые нотки, угроза была ощутимой.
Сэвидж нажал на плечо посильнее и, воскликнув» «Per dio!», — раджа опустился от боли на колени.
Взяв Антонию за руну, Адам свел ее вниз по мраморным ступеням. Она чувствовала, нан по ее руне растена-ется тепло его руки. Он был в черном. Черный леопард. Полумаска доходила до рта, скрывая шрам. Могучая фигура скрыта под черной накидкой. Она-то знала, что он куда страшнее раджи.
— Как мне вас благодарить, милорд? — все еще не отдышавшись, спросила Антония.
— Что-нибудь придумаю, прелестный мотылек. Вы англичанка. — Видно было, что он заинтригован.
Она мило улыбнулась. Черные ресницы опустились на щеки, потом взметнулись над мечтательными светло-зелеными глазами.
— Вы предлагаете свое покровительство, милорд?
— Ото всех, кроме себя, милочка.
Хотя для женщины она была высока ростом, они стояли так близко, что, глядя на него, ей приходилось поднимать голову. Он поцеловал ей руку Когда его горячие губы коснулись ее кожи, по руке до самого плеча словно пробежал ток.
— Вы тоже англичанин, — прошептала она.
— Возможно, по рождению, но не по натуре.
— Леопард по натуре? — спросила она, облизнув кончиком языка нижнюю губу.
Голубые глаза Адама потемнели от вожделения. Ему тоже хотелось, прежде чем поцеловать, лизнуть кончиком языка эту сочную пухлую нижнюю губку.
Она задрожала — в ней тоже зажглась страсть.
Они все еще держались за руки. Его заинтриговала ее красота, молодость и национальность.
— У меня есть предложение, милорд. Вас интересует? Забавно. Разве не ему положено предлагать даме?
— Буду в восторге провести с вами часок-другой, милочка. У вас есть имя?
Она покачала головой и, поддразнивая, улыбнулась уголкам и губ. После того как упьется ее соблазнительной нижней губкой, он поцелует эти уголки. Ему хотелось взять ее на руки и, не теряя времени, отнести наверх, в свою постель. Именно там они закончат ночь. Сэвидж убеждал себя не торопиться. Должен же он сначала хотя бы угостить ее бокалом шампанского. Она так молода. Пока еще нельзя ее пугать.
Бережно придерживая за талию, он повел ее по набережной к одному из своих излюбленных мест. Это была таверна со столиками у сводчатых окон, выходящих на лагуну. Небо было темно-багровым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67