Яркий свет залил каюту, и Элинор воочию убедилась, что на Джордане ничего нет, кроме рейтуз и белой рубашки. Тонкая ткань так и льнула к его широким плечам.
Элинор судорожно сглотнула и сжала кулаки.
— Почему ты здесь… в таком виде?
— Потому что я обожаю тебя, Элинор, и собираюсь это доказать. Без кольчуги нам будет гораздо удобнее.
— Не смей надо мной смеяться!
— Смеяться? Но я хочу любить тебя, дорогая, со всей страстью, на какую только способен.
— Не смей прикасаться ко мне! — зашипела Элинор, как разъяренная кошка, когда он шагнул к постели. Стоя на коленях, она с трудом сохраняла равновесие, когда судно заваливалось набок.
— Опять «не смей». Ты что, других слов не знаешь?
Он стоял так близко, что достаточно было протянуть руки, чтобы она оказалась в его объятиях. Рейтузы плотно обтягивали его мускулистые бедра, и Элинор пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвести взгляд.
— Я не буду заниматься с тобой любовью.
— Будешь!
— Нет! — Элинор занесла руку для удара, но Джордан, посмеиваясь, перехватил ее запястье.
— Перестань, любовь моя. Мы напрасно теряем время.
С этими словами он бросил ее на постель, прижав к мягкой перине. Элинор яростно уперлась ладонями в его грудь, но оттолкнуть его было ничуть не легче, чем сдвинуть с места гранитную глыбу.
— Вот так-то лучше, — шепнул Джордан, когда она наконец перестала сопротивляться.
Его горячие губы прильнули к ее губам, и она, задрожав, выгнулась, стремясь полнее ощутить жар его мускулов.
— Боже, Джордан, наверное, мне это снится.
— Я тоже словно во сне, любовь моя. Скажи, что простила меня.
Элинор вспомнила о легкомыслии Джордана и о своей клятве не прощать его ни под каким видом. Она думала, что потеряла его любовь, которой так дорожила, но он снова был рядом, пылкий и страстный.
Не дожидаясь ответа, Джордан избавился от последней одежды. Обнаженный, он был прекраснее, чем она себе представляла, и Элинор не сдержала восхищенного возгласа. Ее взгляд переместился с крепких бедер и плоского живота на средоточие его страсти.
Джордан усмехнулся.
— Как видишь, он куда более откровенен, чем я — скованный правилами приличий, — шепотом произнес он, наблюдая за ее реакцией из-под полуопущенных век. — Иди ко мне, любимая. Давай начнем все сначала.
Он нежно прижался к ее губам, между тем как его пальцы проворно распустили шнуровку ее платья. Все возражения вылетели у Элинор из головы под натиском захлестнувшей ее волны желания.
— О, Джордан, я ни на секунду не переставала любить тебя, — прошептала она сквозь слезы. — И когда увидела тебя с Жаклин, думала, сердце мое разорвется от горя.
— Прости, дорогая. Я не люблю ее и никогда не любил. Ты — центр моей вселенной, Элинор, но я не смею надеяться, что ты в полной мере разделяешь мои чувства.
— Ты солнце, луна и звезды, ты каждая капля крови в моих жилах…
В восторге от ее слов, Джордан сжал девушку в объятиях и приник к ее губам в долгом поцелуе. Затем поднял голову и прошептал:
— Прости, любимая, что причинил тебе боль. Впредь буду хранить тебе верность, до тех пор, пока ты не прогонишь меня.
Именно эти слова Элинор жаждала услышать.
— Тебе никогда не освободиться от этой клятвы. Только смерть разлучит нас, — прошептала Элинор, с ужасом думая о тысяче опасностей, подстерегающих его в военной кампании, затеянной принцем Уэльским.
— Сознание, что ты ждешь меня, удесятерит мои силы, — заверил девушку Джордан, угадав ее мысли. — Клянусь, я добуду достаточно сокровищ, чтобы предъявить на тебя права.
— Ах, Джордан, если бы это было возможно…
— Возможно. Я скорее умру, чем откажусь от тебя, — поклялся он. — А теперь хватит печали. Сегодня мы начнем все с чистого листа. Люби меня, Элинор… Пусть у нас сохранятся только светлые воспоминания, когда мы будем в разлуке.
В свете фонаря Элинор видела его красивое лицо и благоговение, с которым он взирал на ее обнаженное тело. Пылкие заверения Джордана, что она прекраснее всех, наполнили Элинор восторгом и гордостью. Откинувшись на подушку, она любовалась его мощным торсом и мускулами, игравшими под гладкой кожей. Несколько шрамов не портили красоты его сильного тела.
— Ты так загорел, что вначале я приняла тебя за чужеземца, — сообщила Элинор, обводя кончиком пальца бронзовый треугольник, исчезавший в темных завитках на груди Джордана. — Но под одеждой кожа у тебя белая, как у девушки.
— Это все французское солнце. Несколько месяцев, проведенных на континенте, сделают смуглым кого угодно.
— Ты такой красивый, — прошептала Элинор и поспешно отвела глаза, когда он усмехнулся, проследив за ее взглядом. — Я совсем не это имела в виду… Хотя и это тоже, — призналась она со смущенной улыбкой.
— Благодарю вас, леди. Я обожаю комплименты. — Он нежно поцеловал ее в кончик носа и шепнул: — Жаль, что я не договорился с капитаном на всю ночь.
— Ах, я бы хотела, чтобы это никогда не кончалось.
— Посмотрим, что ты скажешь, когда я возьмусь за тебя по-настоящему. Только не проси пощады слишком громко. У сестры Мэри наверняка острый слух.
Улыбнувшись, Элинор привлекла его к себе и ахнула от наслаждения, когда Джордан скользнул в ее влажное лоно. Она не отрывала взгляда от его потемневших глаз. Плеск волн, его дыхание, ее приглушенные стоны — все слилось. Они вместе достигли вершины, а затем, не разжимая объятий, рухнули вниз, на самое дно океана.
Расположенный на западном берегу Гаронны, Бордо дремал в жарких лучах августовского солнца. Элинор дрожала от волнения, когда корабль бросил якорь в оживленной гавани. На палубе теснились пассажиры, горевшие нетерпением сойти на берег. Даже громадные боевые кони ржали и били копытами, ощутив близость земли.
Стайка послушниц, бледных и ослабевших, жалась к поручням рядом со сваленным в кучу багажом, ожидая, когда за ними приедут и увезут в монастырь.
— Леди Элинор, подождите остальных, — приказала сестра Мэри, схватив девушку за плащ, когда та двинулась к сходням.
— Зачем, сестра? Я же приехала служить принцессе Уэльской.
— Знаю. Но пока вы еще под моей опекой.
Элинор отошла в сторонку, наблюдая за матросами, которые скатывали по наклонным сходням бочонки. Как чудесно снова ступить на твердую землю и как хорошо, что ей не придется больше отчитываться за каждый шаг перед суровой монахиней!
Улыбнувшись, Элинор огляделась в поисках Джордана. Он расхаживал среди мужчин, надзирая за выгрузкой багажа и лошадей. Мурашки побежали у нее по спине при воспоминании о волшебных мгновениях, пережитых в каюте капитана. Просто чудо, что их не застали за столь неподобающим занятием, и еще большее чудо, что сестра Мэри, объевшись сухофруктами, не на шутку расхворалась. Страдая от несварения желудка, она даже не заметила отсутствия одной из своих подопечных.
Элинор не знала, сможет ли видеться с Джорданом, когда приступит к исполнению своих обязанностей при дворе, но готова была пуститься на любые хитрости, лишь бы не потерять драгоценные недели, остававшиеся до его отъезда в Испанию. Если ей придется обманывать принцессу Иоанну, чтобы ускользнуть на тайное свидание, значит, так тому и быть.
Взглянув на небо, Элинор поразилась его сияющей голубизне. В свежем ветерке, налетавшем с реки, чувствовалось тепло полуденного солнца. На узкой набережной, застроенной высокими зданиями из серого камня, покачивали кронами высокие платаны. Бордо располагался в самом центре винодельческого края, и вокруг города, насколько хватало глаз, тянулись разбитые на холмах виноградники.
Прежде всего выгрузили лошадей. Громыхая копытами по деревянному настилу, они с нетерпеливым ржанием устремились навстречу свободе. Великолепные, полные сил животные за несколько недель отощали, гривы у них спутались, глаза потускнели. Не лучше выглядели и послушницы. Усмехнувшись, Джордан окинул их взглядом. «Пожалуй, хорошо, что путешественниц свалила морская болезнь, избавив тем самым от соблазна оруженосцев и слуг», — подумал он, глядя на молодых людей, которые наверстывали упущенное, красуясь перед девушками. Сердце его екнуло, когда он увидел направлявшуюся к нему Элинор.
— Готовы сойти на берег, леди Элинор? — учтиво осведомился Джордан, оглядевшись, дабы убедиться, что их не подслушивают.
— Вполне. А ты?
Он кивнул, с удовольствием глядя на нее. На щеки Элинор вернулся румянец, пухлые губы порозовели.
— Я пошлю тебе весточку, как только смогу, — пообещал он, понизив голос.
— Не заставляй меня ждать слишком долго. Каждый день покажется мне месяцем, — прошептала девушка, мечтая поцеловать его или хотя бы коснуться рукой загорелого лица.
— Думаю, ты подружишься с принцессой Иоанной. Вот уж кто верит в настоящую любовь.
— А у нас настоящая? — не удержалась от вопроса Элинор, глядя в его голубые глаза.
— Более настоящей не бывает, — выдохнул Джордан за мгновение до того, как сестра Мэри нарушила их уединение.
— Правильно ли я поняла, сэр Джордан, что за леди Элинор пришлют эскорт из дворца?
— Да, сестра. Так было сказано в сообщении, которое получил капитан. А вот и они. Видите группу всадников вон там, под деревьями?
Сестра Мэри напрягла зрение, но ничего не увидела, кроме голубого пятна, мелькавшего среди листвы.
— Кажется, да, — кивнула она, улыбнувшись молодому рыцарю. — Благодарю вас, сэр Джордан, за защиту во время путешествия.
— Особой защиты не потребовалось, хвала Господу.
— Аминь.
Улыбнувшись монахине, Джордан задержал взгляд на Элинор, стараясь запечатлеть в памяти ее образ. Кто знает, когда они увидятся вновь? Затем решительно отвернулся от женщин. Слишком много у него дел, чтобы отвлекаться, если даже речь идет об Элинор. Нужно позаботиться о людях, лошадях и припасах. Он приобрел продукты в расчете на долгие месяцы, и нельзя допустить ни малейшей пропажи.
Подставив лицо теплому ветерку, Элинор шагала по булыжной пристани к конному отряду. Джордан выдумал всю историю, сделав ставку на то, что за ней пришлют эскорт. Прибытие всадников, одетых в цвета принца, пришлось как нельзя кстати.
— Леди Элинор из замка Мелтон? — почтительно осведомился смуглый юноша, снимая шляпу с перьями.
— Да, это я, — отозвалась девушка и, оглянувшись, помахала сестре Мэри, с беспокойством наблюдавшей за ней. Почтенная монахиня не решалась отправиться в путь, не удостоверившись, что об Элинор позаботятся.
— Ваша компаньонка? — поинтересовался молодой гасконец и, лукаво подмигнув, добавил вполголоса: — Бьюсь об заклад, что такая красавица нуждается в дюжине компаньонок, чтобы отгонять навязчивых поклонников.
Элинор слегка улыбнулась, принимая комплимент, и повернулась к кораблю. Ее глаза скользили по палубе, высматривая высокую фигуру Джордана.
— Нам пора, леди. Ее высочество ждет вас.
Только оказавшись в седле, Элинор увидела наконец Джордана, препиравшегося с одним из матросов из-за бочонков с элем. Словно почувствовав на себе ее взгляд, он повернул голову и поднял руку в прощальном приветствии, прежде чем вернуться к своим делам.
Путь к аббатству Сент-Андре пролегал через узкие, мощенные булыжником улочки с цветущими растениями, которые украшали окна и двери домов. Изредка встречались прохожие, но большинство горожан прятались от зноя за закрытыми ставнями. Яркое солнце золотило каменные здания и высекало серебряные искры из струй фонтана, бившего на площади. В то же время жара усилила зловоние. Повсюду громоздились кучи отбросов, заполонившие проулки и превратившие в помойки открытые пространства.
Наследник английского престола, принц Уэльский, обосновавшись по другую сторону Канала, устроил в принадлежавшей ему провинции пышный двор. Его апартаменты располагались в примыкавшем к собору монументальном здании, получившем название дворца архиепископа. Принц и его жена предпочли солнечный климат Гаскони туманам и дождям Англии.
Иоанна была воспитанницей матери Эдуарда, королевы Филиппы. Выбрав ее в жены, принц следовал велению сердца вопреки советам приближенных. Недостаточно молода, не имеет влиятельной родни, не отличается строгой моралью — вот только часть возражений, выдвинутых против его избранницы. Поговаривали даже, что Иоанна была любовницей его отца. Но Эдуард оставался непреклонен. Невзирая на сплетни и кривотолки, он женился на Иоанне по взаимной любви, и она уже ждала третьего ребенка. Несмотря на раздавшуюся талию, принцесса по-прежнему являлась законодательницей мод. Ее пристрастие ко всему дорогостоящему и чересчур смелым нарядам стало притчей во языцех. Обилие мехов и драгоценностей, которыми Иоанна украшала свою персону, как и расточительность ее двора, служило постоянным источником пересудов в чопорной Англии. Чтобы оплатить всю эту роскошь, принц Эдуард — не слишком мудрый правитель — обложил своих гасконских подданных непомерными податями, не предоставив ничего взамен. Среди его приближенных почти не было знатных гасконцев. Высочайшие милости доставались англичанам, последовавшим за принцем-воителем в солнечную Францию.
В этот жаркий августовский полдень принцесса Иоанна пребывала в некотором расстройстве из-за пятен на лице, сопутствовавших ее беременности: она привыкла гордиться своей гладкой кремовой кожей, идеально сочетавшейся с темно-рыжими волосами.
Поднявшись с бархатного кресла, Иоанна подошла к окну, выходившему во внутренний дворик. В это время дня он находился в благословенной тени, отбрасываемой величественными стенами собора.
Стук в дверь заставил ее обернуться. Должно быть, это юная англичанка, Элинор Десмонд. Эдуард в долгу перед семьей девушки из-за брата, попавшего в плен в Кастилии. К тому же за нее просила Бланш из Райзвуда в надежде отсрочить брак своей подопечной с мужчиной, который годится ей в дедушки. Подобная перспектива не могла не вызвать сочувствия у Иоанны. Сама она вышла замуж по любви и считала, что любая девушка имеет на это право.
— Ваше высочество, — произнесла Элинор, присев в глубоком реверансе.
— Леди Элинор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42