Лаури знала, что такой полет возможен лишь благодаря стальной силе его ног и спины. Только человек, безмерно влюбленный в балет, мог вкладывать в танец движение каждой мышцы, каждый удар сердца, весь огонь своих раскосых глаз.
Эти десять минут пролетели для Лаури почти мгновенно, и вот уже шквал аплодисментов встряхнул огромную аудиторию, захватив каждый ряд и каждую ложу. Лонца стоял один на пустой сцене, склонив голову, как мальчишка, пока его не скрыл занавес — и тогда единый вздох вырвался из тысяч женских уст.
Очарованная Лаури не отрывала взгляда от сцены… но она ни на мгновение не забывала о своем спутнике. Теперь она оглянулась и увидела, что он тоже смотрит на нее.
— Ну вот вы и увидели, как танцует Лонца, — прошептал венецианец.
— Он божествен, — просияла Лаури. — Человек не может так надолго зависать в воздухе!
— Уверяю вас, он более чем человек. — Что-то сардоническое мелькнуло в улыбке Максима ди Корте, когда он отодвинулся в тень их ложи.
Лаури была очарована каждым мгновением гала-представления, и ее сердце вновь затрепетало, когда подошло время следующего выхода Лонцы, теперь с Лидией Андрея.
Максим ди Корте выскользнул из ложи как раз перед их появлением, и Лаури осталась одна среди блестящей публики. Она знала, что люди в других ложах рассматривают ее, гадая, кто же она такая. Девушка чувствовала их любопытные взгляды на длинной пряди своих волос, топазовых сережках и тонкой бледной шее, подчеркнутой декольте платья. Ее руки непроизвольно скрестились на груди, и она взмолилась про себя, чтобы синьор ди Корте поскорее вернулся и защитил ее от зевак.
Неожиданно Лаури отчетливо услышала женский голос: «Думаешь, он устал от Андреи? Она все еще ослепительна на сцене, но в жизни годы берут свое — да еще этот ее муж…»
Лаури уставилась на позолоченных русалок, украшавших спинки кресел ближайшего ряда. Как и любой балетоман, она знала, что Андрея рассталась с мужем, но мысль о том, что Максим ди Корте мог отправиться за кулисы не только из-за работы, действительно потрясла ее.
Девушке стало легче, когда яркий свет снова начал гаснуть, избавив ее от многозначительных взглядов из соседних лож. Большой занавес опять поднялся, и взору зрителей открылось волшебное зрелище. Бирюзово-фиолетовые блики играли на скалах и на причудливых обломках разбившегося корабля. На подводных деревьях висели фантастические фрукты, а русалки водили хороводы вокруг гигантского анемона, лепестки которого медленно раскрывались. Из сердцевины вышла Андрея, морская фея с темными волосами, обрамляющими прекрасное загадочное лицо, подбежала к разбитому кораблю и призывными жестами выманила оттуда еще живого молодого моряка.
Лаури вздрогнула от испуга, когда Максим ди Корте мягким прикосновением к ее руке дал знать о своем возвращении… девушка улыбнулась ему, не отрывая взгляда от танцоров, очарованная происходящим на сцене. Неловка двигаясь, словно против своей воли подчиняясь зловещей белой руке морской феи, юноша поднялся и обнял Андрею.
Они оказались великолепной парой, и, казалось, не имело значения то, что Лонца рядом с Андреей казался совсем мальчишкой. Танец включал сложные поддержки, а Андрея была высоковата для балерины, но Лонца не выказывал ни малейших признаков усталости. Его мускулы казались стальными, и он с такой легкостью обращался с партнершей, словно танцевал с пушинкой, а его пируэты заставляли зал замирать от восторга.
Лаури глаз не могла отвести от сцены, хотя и не переставала ощущать стеснение из-за присутствия мужчины, сидящего рядом. Девушке казалось, что его темные глаза пристально следят за каждым движением Андреи.
Действие на сцене становилось все драматичнее. Наконец заколдованный моряк неожиданно отшатнулся от водорослей, обвивавших шею его жестокой хозяйки, и попытался задушить ее. Но морская фея была не из тех чародеек, которых можно убить, и ее беззвучный смех совпал с опускающимся занавесом и последними аккордами музыки.
Какое-то мгновение царила тишина, словно все затаили дыхание, затем зал взорвался шквалом аплодисментов, и занавес снова расступился перед участниками представления. Лонца подхватил на руки Андрею, поднес ее к краю сиены и, опустив партнершу в дождь из цветов, отступил назад, предлагая ей насладиться успехом. Но она с мольбой во взгляде обернулась к нему — словно всего этого было слишком много для нее одной, — тогда Микаэль вышел вперед и поцеловал балерине руку, и аплодисменты достигли апогея.
Наконец Андрея и Лонца, сорвав все почести вечера, убежали за кулисы, а возбужденная и немного оглушенная Лаури все еще хлопала со зрителями, устроившими овации двум великолепным исполнителям.
— Синьор, — глаза Лаури засветились от удовольствия, — как же вы должны гордиться этой парой!
— Конечно, — улыбнулся он. — Хотите познакомиться с ними?
— Вы имеете в виду… — На ее изумленном лице остались, казалось, только огромные глаза.
— Я всегда говорю то, что имею в виду, — сухо заметил он. — В «Странд-Пэлис» состоится прощальный вечер; думаю, еще один час сильных впечатлений вам не повредит — вы так по-детски воспринимаете все происходящее.
— Я не дитя, — запротестовала Лаури, но он рассмеялся вместо ответа, помог ей надеть меховой жакет и, убедившись, что взбудораженная спутница ничего не забыла, повел ее к выходу.
Но их задержала группа поклонников, упрашивавших, чтобы труппа ди Корте осталась в Англии еще на некоторое время.
— Моим танцорам нужны каникулы, и я везу их домой, в Венецию, — смеясь, отказывался он. — Grazie, мы вернемся, я обещаю вам…
Наконец они с Лаури вырвались в прохладный ночной воздух Лондона, протиснулись сквозь толпу балетоманов, ждущих своих кумиров, и оказались на площади. Пахло цветами и выхлопными газами. Венецианец огляделся в поисках такси, но все машины давно разобрали, и лишь их красные огоньки поблескивали в темноте.
— Вы простудитесь, если мы будем мерзнуть в ожидании машины, — заявил он. — А пешком до «Странда» мы доберемся всего за несколько минут.
— Прогулка приведет меня в чувство, — засмеялась она. — О, что за чудный вечер, синьор! Я никогда его не забуду.
— Он еще не закончился, синьорина. — В темноте его голос звучал особенно многозначительно. Вежливо взяв спутницу под руку, синьор ди Корте направил ее к «Друри-Лейн». Оказавшись так близко к спутнику, Лаури поразилась, насколько он высок и как элегантен в темном смокинге.
Неожиданно Лаури вспомнила, почему она здесь… сегодня она должна согласиться или отказаться танцевать у него.
— Мне… мне нравится ночь, — торопливо заговорила она, пытаясь уйти от мучивших ее невеселых раздумий. — Особенно дома, в Даунхаллоу, когда звезды высыпают на небо и устраивают там свой собственный балет.
— Танцоры — ночные существа, — улыбнулся он. — Как и звезды… Когда на землю спускаются сумерки, они загораются, как маленькие светлячки в тропиках.
— Вы с вашей труппой ездили по всему свету, синьор? — затаила дыхание Лаури.
— Мы были во многих местах. — И он рассказал ей о пятиярусном зрительном зале и великолепной сцене Большого театра, вмещающей более трехсот участников спектакля. — Сейчас многие говорят, что нынешнему Большому недостает блеска имперских дней, — добавил он, — но видеть «Петрушку» в оригинальной русской постановке — бесценнейший опыт.
Он говорил о японском театре кабуки в Токио, когда они повернули к «Странду» и свет неоновых вывесок заиграл у нее на лице.
— А что вы думаете о Лондоне, синьор? — импульсивно спросила Лаури.
— Мне кажется, это прекрасный город, но я, естественно, все сравниваю со своей дорогой Венецией. — Улыбка только подчеркнула высокомерие его лица. — Мой город — это воплощение красоты. Что такое Венеция? Постоянный плеск воды о старый серый камень, скрип и покачивание привязанных гондол и отражения старинных палаццо в зеркальной глади канала. Байроновский «город чистого сердца». Бесценные фрески возрастом в века — о, я могу говорить о Венеции всю ночь, но у нас же есть и другие темы для обсуждения!
Сердце Лауры замерло, в этот миг она чувствовала только его сильную руку, обнявшую ее за плечи, чтобы перевести через дорогу. Руку маэстро, заставляющую танцоров ди Корте вертеться, прыгать и летать по сценам всего мира.
— Можете ли вы представить, — он толкнул вращающуюся дверь «Странд-Пэлис», и девушка зажмурилась от света горящих канделябров, — что бросаете вызов своей судьбе, следуя тому, что диктует ваше сердце — и мое тоже?
Могла ли она представить себе, что уйдет от него? Лаури сама не знала, как оказалась в ярко освещенном зале, где проходил прощальный вечер, посвященный закрытию балетного сезона.
— Давайте же, пора принимать решение. — Он ждал ответа, когда подошел официант с шампанским, и все присутствующие повернулись к ним, а они все стояли и смотрели друг на друга, не в силах отвести взгляд. Она чувствовала себя беспомощной, как цыпленок, наблюдающий за спускающимся коршуном.
— У меня есть выбор? — пробормотала она. — Что вы сделаете со мной, если я приму ваше предложение и с треском провалюсь?
Заточу в подземелье под своим палаццо, — без тени улыбки пообещал импресарио. Развернувшись, он взял два бокала с подноса услужливого официанта. Один он протянул Лаури со словами: — Выпейте до последней капли, и тогда я представлю вас каждому члену труппы И удовлетворю сжигающее их любопытство.
Лаури вдруг почувствовала, что все вокруг смотрят на нее. Особенно пристально разглядывала ее женщина в белой лисьей накидке, в которой Лаури узнала сплетницу из соседней ложи, которая разглагольствовала о преданности Максима ди Корте Лидии Андрее…
В этот момент в зале появилась сама прима в роскошном платье и с огромным букетом золотистых роз. Ее медно-рыжие, откинутые со лба волосы обрамляли прелестное лицо словно нимб.
— Максим! — закричала она, бросаясь к импресарио. С вытянутой рукой Максим шагнул вперед, чтобы поприветствовать звезду.
— Моя дорогая Лидия, — улыбнулся он, — познакомься скорее с маленькой девочкой, о которой я рассказывал тебе, — Лаури Гарнер. В среду она плывет с нами в Венецию.
Лаури восхищенными глазами смотрела на Андрею, но когда Максим ди Корте не терпящим возражения тоном заявил, что в среду она отправляется с ними, девушка с упреком уставилась на него. Темные глаза выдержали ее взгляд, не оставив шанса на протест. Таких красивых и властных глаз она ни у кого еще не встречала. Когда импресарио привлек к Лаури всеобщее внимание, она поняла, что наступил роковой момент и возврата назад больше нет.
— Так вы присоединяетесь к нам, а?
— Да… — Лаури сама не понимала, что говорит, и только сердце ее застучало сильнее. — Да, мадам Андрея.
Прима окинула сверкающим взглядом лицо Лаури, с которого страх и напряжение стерли все краски, оставив только золотистые глаза и изогнутые черные брови.
— Добро пожаловать в нашу команду, мисс Гарнер, — прощебетала балерина. — Надеюсь, вы понимаете: чтобы быть в фаворе венецианского аристократа, все мы платим тяжелым трудом и дисциплиной.
— Лидия, — рассмеялся сам аристократ. — Ты испугаешь ребенка.
— О, дорогой, — балерина взяла шампанское и насмешливо улыбнулась, — она из нервных?
Лаури, которая к тому моменту действительно оказалась на грани нервного срыва, уже хотела развернуться и броситься из зала вон. Максим ди Корте, должно быть, заметил отчаяние во взгляде, который она бросила на дверь, и взял ее за запястье.
— Идем к буфету, возьмем икры, — предложил он. — Молодежь всегда голодна, ведь ты не из тех, кто сидит на воде и салатных листьях?
— Синьор…
— Да, синьорина? — Его темные глаза озадаченно разглядывали ее поднятое лицо, топазовые капельки, сверкающие в ушах, прядь темных волос, лежавшую на тонкой бледной шее.
— Я… я никогда не ела икры, — хрипло произнесла она, с отчаянием признаваясь себе, что ей нечего противопоставить всеподчиняющему Максиму ди Корте. Человеку, который через несколько коротких дней увезет ее в свое палаццо в Венеции.
Глава 3
Для большинства членов труппы морское путешествие стало отдыхом, но Лаури ничего не могла поделать со своей тоской по тете Пэт. Они были неразлучны с тех пор, как Лаури исполнилось пять лет, и теперь ей не хватало общества и поддержки доброй старушки. Отныне ей предстояло стоять на собственных ногах. Ногах балерины, так любивших бродить по родному Даунхаллоу, а теперь ощущавших под собой лишь палубу корабля.
Девушка делила каюту с двумя танцовщицами из кордебалета по имени Конча и Виола; Эти члены труппы были весьма жизнерадостны и большую часть времени посвящали многочисленным поклонникам. Вследствие этого от природы застенчивая Лаури бродила по кораблю, предоставленная самой себе.
Теперь она почти не видела Максима ди Корте, который, казалось, все время проводил в обществе Андреи и балетмейстера Бруно Леннинга. Эта троица не принимала участия в палубных развлечениях, а танцы, судя по всему, наводили на них скуку. Изящная и элегантная в роскошной меховой накидке, Андрея постоянно прогуливалась в окружении двоих мужчин или блистала на капитанском мостике, а Максим ди Корте не сводил с нее загадочных темных глаз.
Во время очередной прогулки по палубе Лаури задержалась перед поручнем. Луна стояла очень высоко, отбрасывая на океан сверкающую серебряную дорожку. Корабль прокладывал путь в направлении Венеции — невесты Адриатики, — и этим вечером Лаури чувствовала особый интерес к этому удивительному городу, выросшему на множестве маленьких островков, чтобы стать любимым местом великих поэтов Байрона и Браунинга и знаменитого любовника Казановы.
Она любовалась луной и вспоминала венецианскую поэму, в которой месяц подобно легкой гондоле уходил с неба, скрывая пару сбежавших влюбленных. Лаури нравились старые истории и легенды, а Венеция, вероятно, просто соткана из них. Девушка все сильнее жаждала увидеть этот город, где балетная труппа должна остановиться на пару месяцев в старинном палаццо, несколько веков принадлежавшем роду ди Корте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22