Она зарделась и заставила себя улыбнуться.
— Только Вас или миссис Пендавс. Но когда я работаю здесь одна, мне становится не по себе.
— Отчего же?
Она пожала плечами, на ее красивом белом лбу пролегла сосредоточенная морщина.
— Не могу сказать, не знаю, мисс. Может быть, потому что здесь так пусто. В крыле, где живут слуги, всегда кто-то есть, слышны голоса. Ночью я сплю в одной комнате с Элис — это моя сестра, она работает на кухне.
— Думаю, это скрашивает вашу жизнь в Холле. А то я удивлялась, почему ты не берешь расчета, если чувствуешь себя здесь не очень уютно.
— Из-за платы, мисс, — она перестала хмуриться. — Его Светлость платят больше других, а у нас в семье еще шестеро детей.
Значит, она оставалась по необходимости. Видимо, та же причина удерживала остальных слуг.
— Тебя не пугает вой собак ночью? — спросила я. Она передернулась, но в этом жесте было больше позерства, лицо никакого страха не выражало.
— Они не особо мешают. Из нашего крыла их не так слышно. Мы с Элис затыкаем уши на ночь, чтобы лучше спать. Если хотите, могу принести Вам ваты.
Я улыбнулась. Хоть мне и мешали собаки, я еще не опустилась до того, чтобы дрожать всю ночь в собственной постели.
— Спасибо, пока не надо. Я не услышу, если Кларисса будет звать ночью.
Мэри согласилась.
— Вы добрая. Мисс Осборн она не звала по ночам. Та вечно жаловалась, что ей не дают спать, но она не боялась. Другие умирали от страха и не скрывали этого, но мисс Осборн молчала, — добавила она неодобрительно.
Я воспользовалась случаем разузнать побольше.
— Интересно, почему же тогда она уехала тайно, никого не предупредив? Если ей хорошо платили, то причина была не в деньгах. Может быть, она собиралась выйти замуж?
Мэри широко раскрыла глаза.
— Только не она, мисс. Она, конечно, могла влюбиться, но мужчины на таких женщин обычно не обращают внимания. Она была некрасивая, книжный червь и ужасно неинтересная, не то, что Вы. Вы знаете, что я имею в виду: очки, выражение лица, от которого скисает молоко. Бог простит меня, что говорю дурно о человеке, но уверена, что она умрет старой девой.
— Тогда что на нее нашло, почему она исчезла таким странным образом? — спросила я скорее себя, чем Мэри. Мне были непонятны причины бегства.
Мэри подошла ко мне и прошептала доверительным голосом:
— Думаю, она стала часто выходить по ночам из дома, бродила в тумане. Это очень вредно, понимаете? — она многозначительно кивнула.
Я смотрела на нее, ничего не понимая.
— Зачем ей нужно было выходить в туман?
— Он может странно влиять на голову. А здешний не похож на туман в других местах. В нем совершаются всякие вещи.
— Какие вещи?
— Неестественные.
— Какие неестественные?
Ее снова передернуло от внутренней дрожи.
— Откуда мне знать, я не выглядываю ночью в окна. Только когда светит солнце и можно видеть болота.
— Тогда откуда ты знаешь о неестественных делах? Кто-то что-нибудь видел? — решительно добивалась я ответа.
Она отрицательно тряхнула головой.
— Таких дураков нет, чтобы пытались. Кроме мисс Осборн. Вы послушайте меня и не выходите ночью. До добра не доведет, а вреда может наделать много.
— Спасибо, Мэри, — ответила я, стараясь говорить серьезно. — Я запомню твой совет.
Несмотря на то, что она говорила искренне, меня ее объяснения скорее позабавили, нежели насторожили. Мэри сама ничего не знала, однако ею владел страх, она боялась что-то увидеть. Ее подозрение, что мисс Осборн чего-то испугалась, могло быть порождением ее собственного страха. Единственной ценной информацией, которую я извлекла из разговора, было следующее: лорд Вульфберн платил щедрое вознаграждение, чтобы сохранить прислугу. Учитывая его собственное поведение и мрачную обстановку Холла, удивляться было нечему.
Мэри вернулась к работе в полной уверенности, что я оценила ее совет. Вдруг она вскрикнула от досады.
— Что случилось, Мэри? — спросила я.
— Ничего. Просто я опять забыла. Хотела принести еще лампу из кухни. На столике у двери стояла одна, но она куда-то исчезла. Была очень симпатичная — розовое стекло, медные узоры. Я обыскалась, но не нашла.
Я посмотрела на стол. Мне показалось, что все на месте.
— Я не заметила лампы на этом столике, Мэри. Разве она там была?
— Может, миссис Пендавс переставила ее в другую комнату перед Вашим приездом? Хотя не понимаю, зачем ей это понадобилось. Ничего, я принесу из кухни, когда закончу. Этот угол должен освещаться, он темный.
Она кивнула хорошенькой головкой и вышла. Я прошла в спальню, все еще размышляя над ее словами, и подошла к гардеробу, чтобы убрать уличные туфли. К моему удивлению, чемодан спокойно лежал на верхней полке платяного шкафа. Кто его положил туда? Зачем? В надежде, что Мэри еще не успела спуститься по лестнице, я выбежала в коридор и позвала. Не прошло и нескольких секунд, как Мэри появилась из комнаты Клариссы с каминными щипцами в руке.
— Вам что-нибудь нужно, мисс?
— Просто хочу спросить, кто принес с чердака мой чемодан?
— Лорд Вульфберн распорядился, чтобы его положили в Вашей комнате.
Такого ответа я меньше всего ожидала.
— А он не сказал, зачем?
— Нет, мисс, — она пожала плечами. — Я думала, Вы сами просили.
— Нет, я не просила.
— Странно. Спросите лучше у него. Он нам не объясняет свои поступки, такой уж человек.
— Да, действительно.
Если бы лорд Вульфберн пригласил меня к обеду в тот вечер, я бы воспользовалась ее советом, но он решил обедать один. Мы с Клариссой обедали в классе в обществе Матильды.
Ничто не нарушало спокойной обстановки. Девочка ела с аппетитом, с тем же увлеченным видом, который был у нее на занятиях. Каждый кусочек она прожевывала тщательно и с усердием. Матильда взирала на хозяйку со своего стула с вежливым интересом, я следила со своего места по другую сторону стола. Я не разбирала, что ела, обдумывая, как лучше сформулировать вопрос, который собиралась задать. Наконец, положила вилку и беззаботно улыбнулась.
— Папа обещал, что сегодня твой сон не будет нарушен. Он приказал управляющему успокоить собак, если они поднимут шум. Уж этот здоровый детина Уилкинс сможет с ними справиться.
Она вяло улыбнулась, но не повеселела. Я продолжала:
— Он очень злился на мисс Осборн, когда узнал о ее поведении. Может быть, она не хотела сообщать ему о твоих страхах по ночам, чтобы он не подумал, что она тоже боится собак.
Кларисса оторвала взгляд от тарелки и засмеялась:
— Но это просто глупо. Сначала они ей действительно не нравились. Она говорила, что собаки грязные твари и нельзя их держать в доме. Но скоро она очень привязалась к Кастору и Поллуксу.
— Почему?
— Они очень добрые, если их получше узнать. Наверное, она их полюбила. Оставляла для них кусочки мяса от обеда и давала, когда папа не видел. Это был наш секрет, она просила не выдавать ее, потому что знала, что он будет сердиться. Я плохо поступила, что не сказала папа?
Этот философский вопрос прервал мои размышления о странной мисс Осборн.
— Нехорошо говорить неправду, но молчать еще хуже.
— Разве плохо, что она кормила Кастора и Поллукса? В этом нет вреда.
— Согласна.
Но, возможно, эта женщина специально приручила собак. Видимо, она приняла решение о побеге задолго до его осуществления. Странно только, что она не продумала, как забрать вещи. Так вот почему собаки ее пропустили!
— Интересно, как все же папа узнал? Ведь он знал, что она дружит с собаками?
— Я не собиралась проговариваться, но он был так расстроен, когда она исчезла. Ее не могли найти. Он знал, что собаки ее не выпустили бы. Мне пришлось рассказать, почему они дали ей пройти.
Она испытующе смотрела на меня, боясь, что я не одобрю ее поступка.
— Ты поступила совершенно правильно, — сказала я. — Было бы жестоко продолжать хранить секрет, когда все волновались. Так как мисс Осборн все равно скрылась, это ей уже не могло повредить.
Кларисса обрадовалась.
— Я тоже так думала.
Все же я чувствовала, что она сказала не все. Она налетела на трюфель с такой решительностью, что я поняла: она борется с желанием сказать что-то еще.
— Я тоже умею хранить секреты, — заверила я. — Если тебе нужно будет поделиться тайной, знай, что я никому не скажу.
Она пытливо посмотрела на меня. Губы ее дрожали, но она молчала и нервно теребила вилку. Обеспокоенная, что ей может стать плохо, я положила свою руку на ее.
— Ты не обязана мне рассказывать то, что не хочешь. Но, если есть желание поговорить, я охотно выслушаю.
Она глубоко вздохнула, доля напряжения исчезла.
Я пожалела, что мне не в ком искать облегчения. Она меня все больше беспокоила. Какие тайны жизни в этой маленькой головке не находят выхода?
И какой вред они причиняли ей?
Ночь прошла спокойно, и на следующее утро Кларисса вошла в классную комнату хорошо отдохнувшей и более оживленной, чем накануне. Снова она фанатично набросилась на книги. Вопросы, которые она задавала, говорили о тонком понимании материала. У нее был такой склад ума, что надо было поставлять пищу для размышлений. Только это могло уберечь ее от мрачных мыслей.
Вскоре после начала занятий в дверь постучала экономка. За ее спиной стояла высокая сухая дама, хорошо одетая; по ее глазам видно было, что она не любит шутить, знает себе цену.
Миссис Пендавс провела ее в комнату и представила.
— Мисс Риджер. Надеюсь, Вы извините нас за вторжение, она пришла, чтобы снять мерку с Клариссы. И Вашу тоже, — добавила она менее официально.
— Мою? — от удивления я поднялась со стула.
— Его Светлость говорит, что Вам тоже нужно сделать несколько платьев.
— Но мне хватает своих, — пыталась защищаться я. — А если понадобятся еще, я куплю их на заработанные деньги.
Миссис Пендавс сложила руки и стояла в позе послушной школьницы.
— Конечно, Вы правы поступать, как считаете нужным. Но лучше поговорите с хозяином. Он не терпит непослушания.
По ее едва уловимой улыбке я поняла — она уверена, что я сдамся, лишь бы не предстать перед ним лишний раз.
— Немедленно поговорю с ним. Он в кабинете? — решительно заявила я.
Она кивнула.
— Мисс Риджер может сначала заняться Клариссой. Здесь достаточно светло, можно не переходить в другую комнату.
Она, конечно, была уверена в моем поражении. Я направилась к двери, вызывающе задрав нос, в полной решимости удивить и разочаровать ее.
Дверь в кабинет была открыта. Не успела я постучать, как услышала голос лорда Вульфберна, приглашавший меня войти.
Он сидел за письменным столом, водрузив на него ноги и ехидно посмеиваясь.
— А! Мисс Лейн! Я ждал Вас. Миссис Пендавс сообщила, что прибыла портниха, — он едва сдерживал смех.
Его вид и тон меня раздражали. Он снова провоцировал меня.
— У Вас совершенно отсутствует понятие приличий, — сказала я.
— Отсутствует? Совершенно точно, я никогда не думал обратное. Если вы когда-то и считали меня приличным человеком, это было предубеждение. Но в чем я виноват в данном случае? В том, что хочу видеть свою воспитанницу прилично одетой?
Он сделал ударение на слово «прилично», и я подумала, что истинные его намерения совсем в другом. Но меня не эта часть его заявления выводила из себя.
— Пора уже прекратить эту игру, — сказала я. — Я не Ваша воспитанница, а не больше, чем молодая женщина сомнительного происхождения, которую воспитали из жалости. Сомневаюсь, что мои предки занимали более респектабельное положение, чем, скажем, у Вашей служанки Мэри. Я ничего не требую, кроме положенной мне зарплаты. Из этих денег я буду покупать себе такую одежду, какую сочту нужной. И сама буду решать, когда и как часто пополнять свой гардероб.
К моему ужасу, он скинул ноги со стола и поднялся с кресла. Это движение было столь же стремительным и решительным, как в тот первый раз, когда мы имели беседу в кабинете. В нем с трудом можно было узнать развалившегося нагловатого барина, которого я видела перед собой минуту тому назад. В мгновение ока он оказался рядом со мной, впился в меня сверлящими темными глазами, как варвар-завоеватель. Мне пришлось собрать все мужество, чтобы сохранить ровную осанку, сидя на диване, а не вдавиться в спинку.
— Принимаю Ваше предложение, мисс Лейн. Давайте покончим с играми. Возможно, мое предложение не удовлетворяет требованиям приличного поведения. Тем лучше. Я уже много лет не забочусь о приличиях, но не стал от этого хуже, — в его голосе появилась твердость, которой можно было бы восхищаться, если бы она была направлена на более благородные цели. — Однако должен признаться, я действительно считаю Вас своей воспитанницей. Именно поэтому полагаю, что имею право, точнее, в мои обязанности входит заботиться о Вашем обеспечении.
— Но…
— Что касается денег, то я намеревался назначить Вам пособие. Просто я еще не посвятил Вас в свои планы, потому что считал, что Вам не нужны деньги в данный момент.
Я раскрыла рот от удивления.
— Пособие?!
— Это более соответствует Вашему положению в доме.
— Напротив. Совсем не соответствует.
Он помрачнел и выпрямился. Мне казалось, что мускулы напряглись под сюртуком. Чувствовалось, что ему стоит труда сдерживаться. Голосом, таким мягким, что в нем звучала угроза, он произнес:
— Прошу не путать меня с братом, мисс Лейн. В целом я нахожу, что он вел себя самым неподобающим образом, а то, что Вы рассказали о нем, не может убедить меня в обратном.
У меня взмокли ладони, сердце бешено колотилось. Мне хотелось только одного — скорее убежать, скрыться от его сверлящих зрачков. Но этот же взгляд приковывал меня к дивану. Нервно сглотнув, я заставила себя понять, что он сказал о брате. Заключение, к которому я пришла, было неутешительным — я сама дала ему повод так отзываться о родственнике.
— Я тогда говорила не подумав, — старалась оправдаться я, во рту пересохло. — Не имела права критиковать.
Опустив глаза, я надеялась, что это положит конец пререканиям. Но Его Светлость не унимался.
— Должен ли я считать, что Вы мне лгали? — властно спросил он.
Я разозлилась.
— Конечно, нет.
Наши взгляда встретились. Вместо упрека и отвращения я прочла в его глазах сострадание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35