Каждый думал, почему приукрасил правду, когда доктор Догерти стал задавать вопросы.
– Нужна пахта, – глаза мисс Абигейл опустились на костыли Джесси.
– У тебя она есть? – спросил он.
– Да, снаружи, в колодце. Я принесу.
Он хмуро наблюдал, как она вышла во двор,, вытянула ведро и принесла в дом кружку.
– Я возьму марли, чтобы намазать ее, – сказала мисс Абигейл, вернувшись. Принеся марлю, она застыла в замешательстве, побаиваясь теперь касаться Джесси.
Он протянул руку, развернув ладонь, и сказал:
– Я могу это сделать сам. Ты занята. – Когда она вернулась к плите, он удивил ее еще раз, спросив: – Ас твоими руками все в порядке?
– С руками?
– На них не попал щелок? Пахта не нужна?
– С ними все в порядке. Я их почти не намочила.
Она взяла пахту и влажную марлю, чтобы накрыть на стол, и, остановившись у двери в кладовую, посмотрела через всю комнату на Джесси.
– Любите пахту? – спросила она.
– Люблю.
– Хотите ее к ужину?
– Неплохо бы.
Она исчезла, вернулась со стаканом чего-то белого и протянула его Джесси. По сравнению с молоком руки Джесси казались еще темнее, чем обычно.
– Спасибо, – сказал он ей второй раз. Мисс Абигейл присоединилась к нему за столом и протянула ему тарелку:
– Цыпленок.
– Сначала возьмите себе, – предложил он.
И – совершенно невероятно – их тарелки были наполнены, и они ели, сидя друг напротив друга, и разговаривали:
– Когда я был маленьким, мы обычно ели цыпленка каждое воскресенье, – вспоминал он.
– Кто это мы?
– Мы – это моя мама, папа, Рейф, Джуна, Клара и Томми Джо. Моя семья.
– Где это было?
– В Новом Орлеане. – Почему-то картина Джесси в кругу сестер, братьев и родителей казалось ей нелепой. Он ведь был – напомнила себе мисс Абигейл – законченным лгуном.
– Не верите мне? – он улыбнулся и стал есть.
– Я не знаю.
– Даже у грабителей есть мамы и папы. А у некоторых есть и прочие единокровники.
Он опять начал дразнить ее, но мисс Абигейл почему-то не возражала.
Слово «единокровники» было для нее сюрпризом – одним из тех слов, которые Джесси время от времени неожиданно выхватывал откуда-то. Это было слово из запасов мисс Абигейл, а не его.
– И как много единокровников было у вас?
– У меня было... есть... четыре. Два брата и две сестры.
– В самом деле? – она вопросительно изогнула бровь.
Джесси поднял свой испачканный в пахте подбородок и радостно рассмеялся.
– Слышу скептицизм в вашем голосе и знаю почему. Извините, что не соответствую вашим понятиям о том, откуда я должен, а откуда не должен быть родом, но у меня есть родители, которые до сих пор живут в Новом Орлеане, в настоящем доме, и которые по-прежнему едят цыплят по воскресеньям – только по-креольски – и еще у меня есть два старших брата и две младших сестры, и вчера вечером, когда вы вычесывали мне волосы, я вспомнил субботние вечера в нашем доме. Мы все мыли голову по субботам, а мама чистила нашу обувь.
Мисс Абигейл уже без смущения смотрела на него. Ей бы очень хотелось, чтобы этот рассказ был правдой. Могло ли так быть? Она еще раз напомнила себе, что Джесси обвинялся в преступлении, и что ему нельзя верить.
– Удивлены? – спросил он, улыбаясь. Но мисс Абигейл еще не была готова поверить ему.
– Если у вас такой замечательный дом, зачем вы покинули его?
– Я покинул его не навсегда. Я время от времени возвращаюсь. А оставил свою семью, потому что был молодым и пошел искать свое счастье с хорошим, преданным другом. Я иногда скучаю по дому.
– Значит, вы вместе покинули Новый Орлеан?
– Да.
– И вы нашли свое счастье?
– Нашли вместе – на железной дороге.
– Опять железная дорога, – понимающим тоном пропела мисс Абигейл.
– Ну что делать? – Он развел в невинном жесте руки. – Меня поймали на месте преступления.
Его веселое, бесшабашное отношение к ее словам озадачило мисс Абигейл, но она улыбнулась, гадая, правду ли он рассказал о Новом Орлеане и его семье.
– А что у вас? – Джесси закончил трапезу и сидел, расслабившись, положив локоть на стол. – Есть братья или сестры?
Мисс Абигейл тут же бросила взгляд на входную дверь и, отвечая, унеслась в мыслях далеко-далеко:
– Нет.
– Док мне так и сказал. Я покинул семью, когда мне было двадцать. Он сказал, что вы остались с семьей.
– Да.
Она сняла с юбки несуществующую нитку.
– Не по собственному желанию? – Она резко подняла взгляд. О таких вещах не принято говорить, будь то правда или нет. Хорошая дочь просто не должна жаловаться на отца, разве не так?
Джесси рассеянно теребил усы:
– Док как-то раз сказал мне, что вы пожертвовали своей молодостью, чтобы заботиться о больном отце. Это похвально.
Мисс Абигейл заглянула ему в глаза, не издевается ли он опять, но Джесси был серьезен.
– Как давно это было?
Она сглотнула, взвесив, можно ли ему рассказать вещи, которые она никому не рассказывала. В конце концов она промолвила:
– Тринадцать лет назад.
– Значит, тебе было двадцать?
– Да, – она снова потупила глаза.
– Печальная судьба, – тихо заметил Джесси. Мисс Абигейл ощутила, как на шее забилась жилка, она не знала, что ответить, куда деть глаза и руки. – Не каждый способен совершить такой поступок, как вы, Эбби. Вы не жалеете?
То, что она не отрицала своего сожаления, было самым исчерпывающим ответом.
– Когда он умер? – продолжал Джесси.
– Год назад.
– Вы отдали ему двенадцать лет? – Джесси ответила только тишина, а мисс Абигейл задумчиво смотрела себе на руки. – Двенадцать лет, и за это время вы научились делать все то, что делаете теперь так хорошо, все, что нужно для дома и семьи... хотя у вас не было своей. Почему?
Мисс Абигейл была испугана и ошеломлена вопросом. Она думала, что они вдвоем пришли к соглашению не причинять друг другу намеренную боль. Но какая-то частичка гордости не дала ей заплакать, когда она отвечала:
– Я думаю, это очевидно, разве нет?
– Вы имеете в виду, не было выбора? – Она перевела дыхание. Ее лицо покрылось пятнами. Не надо было исповедоваться перед ним, с горечью подумала она.
Сердце сжалось от жгучей боли.
– До тех пор, пока не появился Мелчер, а я спугнул его.
Она больше не могла выносить его колкости. Она вскочила со стула, но Джесси остановил ее, положив руку на ладонь.
– Теперь я вижу, что был не прав, – сказал он тихо, ловя ее взгляд.
Мисс Абигейл совсем не ожидала, что он произнесет что-то в этом роде. Ненависть к нему могла исчезнуть, но теперь она боялась того, что могло занять ее место.
– Нам обязательно об этом говорить? – спросила она, глядя на загорелую руку, лежавшую на ее рукаве.
– Я пытаюсь просить прощения, Эбби, – сказал он. – В своей жизни я это делал не часто.
Она подняла испуганные глаза и встретила глубокую искренность во взгляде Джесси, сердце мисс Абигейл бешено заколотилось.
Зная, что, заговорив, она с каждым разом ступала на все более шаткую почву, мисс Абигейл все же проговорила:
– Ваши извинения принимаются.
Его темные пальцы мягко сжали ее руку и скользнули прочь. Но это мимолетное прикосновение запомнилось ей. как и то, что он говорил.
ГЛАВА 11
Облокотясь на дерево и переплетя пальцы рук на животе, Джесси смотрел на мисс Абигейл и думал, что она содержала свой сад с таким же тщанием, как и все остальное. В нем преобладали голубые цвета, но Джесси не мог отличить лютик от колокольчика или незабудки, хотя и знал ипопею. Мисс Абигейл порхала от цветка к цветку, вьющимся по белой решетке у стены дома. Джесси так и представлял, что она уткнется в цветок и будет пить из него нектар, как колибри. Ему нравилось наблюдать, как она переходит от цветка к цветку– вот она наклонилась, чтобы вырвать бурьян, и из-под юбки показались ее икры. Разморенный и ленивый, Джесси прикрыл один глаз, а другим словно прицеливался в мисс Абигейл. Как только она поворачивалась к нему, он притворялся спящим, а когда наклонялась к цветам, начинал ее рассматривать. Он еще раз оценил ее лодыжки и решил, что она чертовски хороша. Если распустить тугой пучок волос, расстегнуть пару пуговиц, научить ее непринужденно смеяться, и она бы заставила любого мужчину обратить на себя внимание. Джесси закрыл глаза и подумал: эта колибри не для тебя, Джесс. Но почему же тогда они злят друг друга и устраивают сцены? Это ведь ритуальные любовные игры. Разве жеребец не кусает кобылу, прежде чем взгромоздиться на нее? А кошка– как она вопит и шипит на кота, прежде чем он оседлает ее. Даже безобидные кролики становятся злобными, самка своими мощными задними лапами отталкивает самца, как будто отбивается от него.
Через неплотно прикрытые веки Джесси изучал Абигейл Маккензи. Она сорвала что-то желтое и поднесла к носу. У нее был маленький вздернутый носик.
Джесси задумался о колибри. Даже их нрав становится драчливым во время спаривания, самки начинают ссориться с самцами по-своему, по-птичьи. Он много раз видел колибри в лесу: они питались сладким медом цветущих деревьев; самец помечал свою территорию и защищал ее от пришельцев, которые искали случая испить нектар выбранных им цветов. Он отбивал всех непрошенных гостей, пока его не соблазняла одна единственная самка. Вместе они порхали в воздухе от одного цветка к другому. Наконец самка складывала крылышки и успокаивалась ровно настолько, чтобы самец мог спариться с ней, так как платила за удовольствие отведать его цветов, а после улетала так быстро, что за ней невозможно было уследить глазом.
Джесси вспомнила, как Эбби не кормила его, пытаясь уморить голодом. Он перебирал в уме все уколы, насмешки, взаимные упреки. Она выпрямилась и вытерла лоб тыльной стороной руки. На фоне голубых цветов резко выделялась ее грудь.
«Черт, Джесс, быстрее лечи свои кости и беги отсюда!» – подумал он и поспешно сел.
– Что вы скажете насчет прогулки в коляске? – спросил он, пытаясь отвлечься.
Она обернулась.
– Я думала, вы спите.
– За последние недели я спал так много, что могу теперь обходиться вовсе без сна.
Он слегка нахмурился, обратив свой взор на горы.
– Как ваша кожа? – спросила мисс Абигейл.
– Раздражена. Пахта смягчает ее, но, я думаю, ее лучше стереть, пока соседи не начали жаловаться.
Улыбка тронула губы мисс Абигейл, и она снова вытерла лоб.
– Я принесу воды.
Она вернулась с тазом холодной воды, тряпкой и куском мыла и поставила их на землю перед Джесси.
– Ух ты! От вас действительно пахнет! – воскликнула она, попятившись.
– Если что-то плохо пахнет, то оно будет так пахнуть отсюда и оттуда.
Она снова рассмеялась, потом села на почтительном расстоянии, спрятав ноги под юбки, и наблюдала, как Джесси подтащил таз, поставив его между ног, и склонился, чтобы сполоснуть лицо. Он намылил не тряпку, а руки, поднял подбородок, и мыло потекло по шее за ворот. Он ополоснулся, открыл глаза и заметил, что мисс Абигейл наблюдает за ним. Она быстро перевела взгляд на равнину, за которой высились горы, даже под жарким солнцем растворенные в голубой дымке.
– Я бы с удовольствием съездил на прогулку, – сказал Джесси.
– Но у меня нет ни коляски, ни лошади, – объяснила Абигейл.
– Разве в городе нет платной конюшни?
– Да. Ее содержит мистер Перкинс, но я не думаю, что это хорошая идея.
– А док придерживался другого мнения. Я вполне поправился, чтобы вынести такую прогулку. Я уже хожу. Я даже вымыл с мылом голову, вы заметили?
Она это заметила и очень хорошо, до сих пор она помнила запах на кресле-качалке в то утро.
– Ходить и ездить в коляске совсем разные вещи.
Мисс Абигейл задумчиво посмотрела на дорогу, гладко поднимавшуюся по долине к подножьям гор, которые за городом постепенно переходили в горные хребты.
– Вы боитесь ехать со мной? Почувствовав замешательство оттого, что он угадал, мисс Абигейл была вынуждена соврать.
– С какой стати... нет. Почему я должна бояться?
– Я преступник.
– Вы покалеченный человек и, в отличие от доктора Догерти, я отказываюсь поверить, что поездка на твердом сиденье коляски будет вам полезна.
– Когда в последний раз вы видели мою рану, Эбби? Доктору хватило одного взгляда, чтобы разрешить поездку.
– Это плохая идея, – повторила мисс Абигейл неуверенно, срывая стебелек.
– Вы думаете не обо мне, а о себе, Эбби. Сознайтесь, что это так?
– О себе?!
Джесси устремил взгляд на горы, а мисс Абигейл блуждающим взглядом скользнула по черным волосам на голых пальцах ног Джесси.
– Я имею в виду, – протянул он, теперь уже сам покусывая травинку, – что, это довольно странно – мисс Абигейл Маккензи нанимает упряжку, чтобы вывезти неизвестно куда в воскресный полдень своего грабителя.
– Вы не мой грабитель, мистер Камерон, и я бы вас попросила не ссылаться на себя в таком качестве.
– Ох, простите, – сказал он, криво усмехнувшись, – тогда я городской грабитель.
Он почти видел, как сопротивление мисс Абигейл ослабевает – черт, как привлекательно она сейчас выглядит – и гадал, устоит ли она.
– Почему вы опять пристаете ко мне? Вы обещали примерно себя вести.
– Я и веду, разве нет? Я хочу на время выбраться отсюда. Более того, я пообещал доку, что не причиню вам вреда и не сбегу. Сегодня воскресенье, все в городе отдыхают и делают что хотят, а вы сидите здесь на жаре и смотрите на горы, хотя мы могли бы быть там, в прохладе и наслаждаться этим днем.
– Я наслаждаюсь им и здесь... по крайней мере наслаждалась, пока вы не начали развивать эту нелепую идею.
Мисс Абигейл засунула тонкий пальчик между шеей и высоким тугим воротником и ослабила его.
Интересно, думал Джесси, заказывал ли кто-нибудь хоть раз для мисс Абигейл коляску, чтобы проехаться с ней. Может быть тот парень, тринадцать лет назад. Он вновь поймал себя на том, что пытается представить, как она выглядит и ведет себя, когда за ней ухаживают.
– Я вас не укушу, Эбби. Что скажете?
Ее голубые глаза, казалось, умоляли его не уговаривать ее и все же, когда ее палец еще раз скользнул за воротник, губы в нерешительности разжались, и мисс Абигейл еще раз бросила взгляд на горы. Щеки слегка порозовели и стали цвета примул, она потупила глаза и сказала:
– Вы должны застегнуть рубашку и надеть ботинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58