https://wodolei.ru/catalog/mebel/zerkalo-shkaf/
— Ты выглядишь довольно крепкой, — заключил он. — Крепкой и здоровой, очень здоровой. Можно сказать, что ты становишься немного толстой.
Кристиана возмутилась.
— Толстая! Я совсем не толстая!
Артуа, которого развеселила такая бурная реакция Кристианы, бросил критический взгляд на ее фигуру.
— Ну, может быть, немного толстовата.
— Какой ты грубый. Просто я перестала носить корсет, вот и все.
— Именно так выглядят пастушки, которые пасут гусей, — сделал заключение Артуа. — Последняя мода: перестать носить корсет, перестать причесываться, немного запылить туфли и voila. Последний крик моды.
— Это очень удобно, — объяснила ему Кристиана, — невозможно работать в саду в шелковых платьях.
Артуа засмеялся. С какой гордостью говорила она о своей работе в саду. Он стал разглядывать освещенный солнцем сад.
— Не могу себе представить, как ты ползаешь здесь в грязи. Разве это не смешно?
Кристиана улыбнулась.
— Может быть и смешно, но как это прекрасно — своими руками вырастить цветы! Кроме того, это очень успокаивает. И еще, я начинаю чувствовать себя частичкой этой жизни.
— Жизнь — это постоянный круговорот. Ты же знаешь, все растет и умирает, потом снова возрождается. Вот в чем дело.
— Да, это так,
— Просто у тебя всегда есть чем заняться. А впрочем, чем еще можно заниматься в этой дыре? Неужели тебе все это не надоедает?
— О, нет! Никогда не надоедает. Мне ужасно не хочется уезжать отсюда. Я боюсь ожидать тот день, когда Филипп пришлет за мной. Как бы я хотела остаться здесь навсегда!
Артуа был удивлен. Он наклонился к ней и внимательно посмотрел ей в лицо. Глаза его были ясными, голубыми, взгляд — изучающим.
— Ха! — внезапно он громко расхохотался. Кристиана от неожиданности чуть не подпрыгнула.
— Что? В чем дело?
Артуа смеялся, глаза его озорно сверкали.
— О, Кристиана, скажи, чем еще ты себя здесь развлекала?
— Чем? Я занималась садом. Я ведь тебе уже говорила. И я… просто жила, — ответила Кристиана и при этом сильно покраснела.
— И чем еще? — весело спрашивал Артуа. — Смотри, как ты покраснела. Моя дорогая Кристиана, ты самая ужасная лгунья на свете. Не удивительно, что ты не хочешь уезжать. Наконец ты занимаешься этим, не так ли?
— Не будь таким грубым. Я не…
— Нет, ты занимаешься! Ты посмотри на свое лицо! О, оно такое красноречивое. Но скажи, который же из них? Тот, который ученый или тот, у которого волосы торчат во все стороны?
— Конечно нет. Артуа, какой ты ужасный!
— Или тот грубиян? — настаивал Артуа.
— Гэрет совсем не грубиян, — выпалила Кристиана.
— Гэрет, — повторил Артуа с вежливой насмешкой, — значит так его зовут. Скажи, когда у вас это началось?
— Знаешь, — сказала Кристиана, поднимаясь. Она подошла к левкоям и убрала несколько увядших цветков. — Когда я думала, что тебя нет в живых, я действительно горевала и плакала. Это было море слез, просто океан слез. А теперь я не могу понять, зачем я плакала. Ты такой ужасный насмешник!
Артуа засмеялся, нисколько не обидевшись.
— Не удивительно, что ты не хочешь уезжать.
— Я не хочу ехать в Вену, Артуа. Мне ужасно не хочется бросать свой сад.
— Боже мой, Кристиана, я почти поверил тебе. Не удивительно, что он вчера не сводил с тебя глаз.
— Разве? — Кристиана вчера так обрадовалась встрече с Артуа, что этого даже не заметила.
— Да, все время смотрел на нас, пока не ушел. Кристиана нахмурилась.
— Это у тебя серьезно? — спросил Артуа, — Я имею в виду, это просто развлечение или ты его любишь?
Кристиана немного помолчала, разглядывая ярко-голубые цветки шпорника, яркий фуксиновый цвет вильям-сов, темно-фиолетовые фиалки.
— Я люблю его, — призналась она. Голос ее был тихим.
Артуа развеселился.
— Но, — добавила она поспешно, — он меня не любит. Он считает меня глупой и бесполезной.
— Но ты действительно глупа и бесполезна, — отметил Артуа.
— Нет, я не согласна. Боже мой, какой ты ужасный. Может быть, когда-то я и была глупой и тщеславной, но я уже совсем не та, правда, я уже другая.
Артуа посмотрел на нее с сомнением.
— Ну может быть чуть-чуть тщеславна. Ладно, не обращай внимания. Это не важно.
— Конечно, не важно. В конце концов, даже если бы он и любил тебя? Тогда бы он попросил тебя выйти за него замуж., и что бы ты делала? Неужели ты согласилась бы похоронить себя на этой ферме и до конца своей жизни выращивать цветы? Это было бы…
— Это было бы блаженство, — тихо закончила Кристиана, — это было бы замечательно. Но этого не случится, я не хочу сейчас об этом думать. Я просто останусь здесь, пока Филипп не пришлет за мной, пока мне не нужно будет уезжать. А до тех пор я хочу наслаждаться жизнью.
— Неужели это так хорошо? — спросил Артуа, поправляя кружево на своем манжете.
Кристиана бросила испепеляющий взгляд на Артуа, но потом весело рассмеялась.
— Лучше, — призналась она, — лучше, чем хорошо.
— Сначала революция, теперь это, — заметил Артуа. — Мир действительно рушится, не правда ли? Скажи, Кристиана, вы занимались этим на соломе? Или на овечьей шерсти? Или среди коров в поле? Коровы в это время наблюдали за вами?
— Прекрати, Артуа! Что мне с тобой делать? Знаешь, ты действительно ужасный человек. Просто ужасный.
Ямочки заиграли на щеках Артуа.
— Да, ужасный. Разве ты не знала? Это же часть моего шарма.
Кристиана попыталась разозлиться, но не смогла.
— Я так соскучилась по тебе, хотя ты такая свинья! Артуа остался доволен.
— Я тоже скучал без тебя. А теперь покажи мне свой домик. Я просто сгораю от нетерпения и хочу поскорее увидеть это место блаженства.
Кристиана рассмеялась.
— Очень хорошо, но ты будешь смеяться. Он такой же скромный, как келья монаха.
— Думаю, что в нем гораздо больше жизни, чем в келье, — добавил он.
Кристиана вскинула бровь, и Артуа рассмеялся над ее надменным видом. Они покинули сад и через зеленый луг направились к домику Кристианы.
— Артуа уже ушел? — спросил Даниэль, когда Кристиана появилась на кухне в тот вечер.
— Да, только что. Он тебе понравился? Правда, он забавный? У меня все бока болят от смеха.
— Как два лунатика, — прокомментировала миссис Хэттон, следя за куском говядины, который жарился на огне, — смеетесь, бог знает над чем.
— Ему понравился ваш сыр, — поспешила сказать ей Кристиана, — он был просто в восторге от него.
— Хм, — миссис Хэттон бросила сомнительный взгляд через плечо.
Даниэль закрыл книгу, улыбнулся и сдвинул очки на лоб.
— Да, Артуа очень забавный. Ты счастлива?
Кристиана, довольная, уселась на скамью рядом с Даниэлем и облокотилась на стол.
— Счастлива? Да, да, конечно счастлива. Это замечательно, что мы оба живы. Подумать только, все это время он находился в Эшби, — она задумалась над тем, как странно устроена жизнь. Артуа находился совсем рядом, а она грустила и печалилась о нем. И вот наконец они встретились. Сегодня ей так хотелось рассказать ему о Гэрете.
— А вы не видели Гэрета? — вдруг спросила она. Даниэль кивнул.
— Он работает в поле.
— Он обиделся?
Даниэль улыбнулся Кристиане и пожал плечами.
— Может быть ты сходишь к нему и поговоришь с ним?
— Да, наверно, мне нужно поговорить с ним, согласилась она, поднимаясь из-за стола.
Она нашла его на дальнем конце восточного поля, где рос хмель.
Густые ветви хмеля вились по столбам и веревкам, натянутым между ними, образовывая ровные длинные коридоры роскошной буйной зелени выше человеческого роста.
Гэрет стоял, опираясь на мотыгу и смотрел в небо. Вечернее солнце просвечивало его волосы, и они горели огнем. Кожа его, освещенная солнцем, казалась золотой. Он не слышал, как по мягкой земляной дорожке подошла Кристиана. Она позвала его.
— Гэрет!
Он повернулся к ней и улыбнулся, но улыбка его была печальной.
— Где Артуа?
— Вернулся вечером в Эшби. А что ты делаешь? Гэрет посмотрел на мотыгу, которую держал в руках.
— Пропалываю сорняки. Что еще я могу делать?
— Задумчиво смотришь в небо.
— Ну и это тоже, — согласился он, — а еще смотрю, как растет хмель.
Кристиана посмотрела на ветви хмеля, вьющиеся у нее над головой и почти поверила его словам.
— Ты пришла попрощаться? — вдруг спросил он. Она удивленно рассмеялась.
— Почему ты вдруг решил, что я уезжаю?
— А разве нет? — спокойно спросил Гэрет, ничем не выдавая печали, которую он почувствовал. — Сначала в Вену, потом в Новый Орлеан со своим возлюбленным голубой крови.
— Откуда такие сведения? — потребовала ответа Кристиана.
— Джеффри — самый лучший в мире подслушиватель. Ты могла бы уже это знать. В этом доме нет никаких секретов.
Кристиана нахмурилась.
— Джеффри же не знает французского языка.
— Да, не знает, но Даниэль знает. Джеффри шантажировал его, заставляя переводить. Не могу даже представить, чем он его может шантажировать. Опять эти чертовы секреты.
— Не удивительно, что твой отец прячется в своем кабинете весь день, — грустно заметила Кристиана, — это просто сумасшедший дом.
— Ну ты все равно скоро уезжаешь, ведь правда? И тогда мы уже не будем надоедать тебе.
— Ты мне действительно надоел. Одно из двух, или Даниэль французский язык знает гораздо хуже, чем латынь, или Джеффри распространяет ложные слухи. И все же миссис Хэттон права, ты дуешься.
Гэрет откинул прядь волос со лба.
— Так что, ты не уезжаешь с Артуа?
— Нет, не уезжаю, — она внимательно посмотрела на него, стараясь понять, что он чувствует сейчас, но на его лице было обычное задумчивое выражение.
— Но он предлагал тебе уехать, правда?
— Ну да. А разве тебя это волнует? «Ну скажи, что волнует, — думала она про себя, — попроси меня остаться. Скажи мне, что любишь меня».
Гэрет пожал плечами. И этот его безразличный жест был для Кристианы как пощечина. Лицо ее помрачнело, но она сделала над собой усилие и рассмеялась.
— Нет, я не уезжаю. Я обещала брату, что не уеду, пока он не пришлет за мной. Поэтому я останусь здесь. В конце концов, мне уже не долго осталось ждать. Не так ли?
— Да, если повезет, то недолго. А потом ты уедешь, найдешь себе богатого мужа… Что Артуа думает по этому поводу? Разве он недостаточно богат?
Кристиана засмеялась.
— Ты зря ревнуешь. Мы с Артуа совершенно не подходим друг другу.
— Вalls, — выпалил Гэрет.
Кристиана удивленно приподняла бровь, не понимая.
— Вalls, — повторила она, — что ты хотел этим сказать?
— Ерунда, — попытался объяснить Гэрет. — Вы оба очень подходите друг другу. Это всем понятно без слов. Достаточно увидеть вас вместе, посмотреть, как вы смеетесь, как ты дотрагиваешься до его руки, как вы смотрите друг на друга…
— Хмм, — отозвалась Кристиана, — ты просто ревнуешь. Он мой друг, и только. Миссис Хэттон сказала, что ты обижен, и она права.
Гэрет сердито посмотрел на нее.
— Кристиана, если тебе хочется так думать, ради! бога, пусть будет так.
Кристиана повернулась к нему спиной и оторвала лист от ветки хмеля, рассматривая желтые тонкие конусообразные сережки, которые висели на нем. От резкого запаха она чихнула.
— Их называют сережками, хмель применяют при изготовлении пива.
Она бросила сережки хмеля на землю, пожав плечами.
— Ты будешь скучать по мне, когда я уеду? Гэрет надолго задумался.
— Кое о чем, — признался он. Я буду скучать по твоим плечам, по запаху твоих волос (они пахнут лилиями), по звуку твоего голоса, по тому, как ты ездыхаешь во сне, как ты обвиваешь мое тело своим телом. — А ты? Ты очень хочешь уехать?
Кристиана глубоко вздохнула и солгала.
— Да, конечно. В Новом Орлеане будет так хорошо! Я буду жить в прекрасном доме, у меня снова будет горничная. Я куплю себе несколько новых платьев, а кроме того, я буду жить среди людей, которые говорят по-французски…. — она глубоко вздохнула, стараясь придумать, что бы ей еще сказать, но вдруг вспомнила цыганку в темном вагончике, вспомнила, как та, указывая пальцем на карту, говорила: «Вот так к тебе относятся другие… всем недовольная, но не имеющая возможности уехать. Ты не можешь уехать или ты не хочешь уезжать? Ты должна все рассказать им, иначе тебя неправильно поймут».
— Нет, — сказала Кристиана, хотя ей было больно говорить правду, — нет, я совсем не хочу уезжать. Мне ужасно не нравилось здесь, когда я приехала, но сейчас все изменилось. Ты даже не представляешь, какой ты счастливый, ты и твои братья. Вы никогда не чувствуете себя одиноко, у вас всегда есть с кем поговорить, с кем поделиться радостью и горем, всегда есть тот, кто заботиться о тебе. А я чувствовала себя одинокой всю жизнь, с тех пор, как Филипп уехал из дома. Мне тогда было всего восемь лет, и с тех пор я всегда была одна. Только в Версале у меня были друзья: Артуа и Габриэль. Но это была не семья. У тебя есть твоя земля, есть твой дом. Вы все знаете, что вас ждет впереди…
Голос ее задрожал.
— Смешно, не правда ли? Я вам просто завидую. — Гэрет молчал удивленный.
— Нет, — ответил он своим низким спокойным голодом, — нет, это совсем не смешно. Ни капельки. Я не знал, что ты все это так переживаешь.
— Это не имеет значения, — ответила Кристиана, пожав плечами.
Гэрет тихо засмеялся. Он был немного раздражен.
— Как я ненавижу, — сказал он, — ты знаешь, как я ненавижу это. Каждый раз, когда ты не хочешь сказать правду, ты гордо вскидываешь голову и говоришь, что это не имеет никакого значения. Чепуха. Ерунда. Неужели не проще сказать правду?
— Не всегда, — призналась Кристиана.
Ее признание удивило Гэрета. Он засмеялся, протянул руку, взял кончик ее косы и накрутил его на палец.
— Может быть и так, — согласился он, — но это имеет значение, это имеет значение для меня.
Он не сводил с нее своих зеленых прохладных глаз, таких же зеленых, как листья вокруг них.
— Иди сюда, — сказал он, открывая свои объятья. Она подошла и прижалась к нему. Он крепко обнял ее и прижал к своей груди. Кристиана прильнула щекой к мягкой ткани его вылинявшей рубашки и чувствовала, как бьется его сердце. Она с наслаждением вдыхала запах его кожи.
— Я ждала тебя прошлой ночью, — призналась она. — Но ты не пришел.
Гэрет гладил рукой ее волосы, убирая пряди с лица. — Я думал, что ты не одна.
— Только ты, — прошептала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37